текст
Перегнули: почему провалилась советская система
После начала глобальной перестройки мира многие затосковали о былом. А именно — об СССР. Да и раньше тосковали. Рожденные в «стране самых счастливых рабочих» вспоминают юность, когда хотелось верить в лучшее и казалось, что не за горами тот светлый мир, ради которого надо постараться и потерпеть. Советские граждане были счастливы не благодаря, а вопреки трудностям, которые они преодолевали привычно и с неизменным юмором. Но что же в том мире было не так?
3994
1
0
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- Telegram
"На ногах не стоит, зато руки золотые". Знамя советской сатиры с 1922 года нес журнал «Крокодил»
ДЕФИЦИТ: С НОМЕРКОМ НА ЛАДОНИ
Когда речь заходит о проблемах Советского Союза, чаще всего вспоминают именно товарный дефицит. Пока все силы государства были направлены на развитие тяжелой индустрии, легкая промышленность переживала упадок. Ярче всего это иллюстрирует тот факт, что в награду за подвиг освоения космоса Юрию Гагарину наряду с денежным вознаграждением выдали товары народного потребления и одежду.
В 1960–1970-е годы с прилавков периодически пропадали разные товары, но с конца 80-х дефицит стал особенно лютым. Придя в гости, можно было услышать от хозяев популярную шутку: «Вам руки с мылом или чай с сахаром?» Из продажи исчезли даже предметы первой необходимости. В дефиците были медикаменты, мебель и строительные материалы; холодильники и стиральные машины добывали «по блату» или путем всевозможных ухищрений. Умение доставать дефицит считалось достоинством и приравнивалось к успешности.
Много нервов, времени и усилий тратилось на многочасовое стояние в очередях вместо того, чтобы направить эту энергию на творчество и развитие. Стояли за туалетной бумагой и зубной пастой, за гречкой и колбасой, даже за тем, что было не нужно, в надежде обменять этот товар на другой дефицит. Места в очереди продавались, на некоторые товары нужно было записываться заранее, чтобы потом периодически отмечаться в списках (порой в течение нескольких месяцев). Выбор не подразумевался: очередь за сапогами предполагала одну модель одного цвета, и те, кому не хватало нужного размера, брали любой оставшийся. Достоявших до победной покупки могли ограничить нормой («В одни руки только два килограмма бананов»), а еще вместе с вожделенным товаром часто продавали то, что не пользовалось спросом, – это называлось «в нагрузку». Никого не удивляло, если к баночке шпрот прилагались бычки в томате, а тем, кому удавалось приобрести книгу Стендаля, нужно было докупить сборник начинающих поэтов Казахстана. Книжные магазины были завалены пропагандистской литературой. Хорошую книгу можно было достать «из-под полы» или у перекупщиков, выиграть в лотерею или получить по талонам, которые обменивали на десятки килограммов макулатуры.
Города, которые снабжались по особой категории, привлекали жителей провинции возможностью приобщиться к потребительской радости. Это породило легендарные «колбасные поезда», когда добытчики с необъятных просторов ехали в столицу пополнять свою продуктовую корзину.
Существовали спецраспределители. Для номенклатурных работников, военных, дипломатов, академиков, чиновников и партийных руководителей имелись закрытые магазины. Ветераны войны ежемесячно получали несколько килограммов мяса и колбасы, пачку чая и банку растворимого кофе, масло, тушенку и сгущенку, так что семьи таких дедушек и бабушек имели возможность питаться чуть лучше. Молодежь подавала фиктивные заявление в загс, чтобы по приглашению купить в «Салоне для новобрачных» посуду, одежду, косметику или постельное белье.
Естественно, процветал черный рынок, где можно было втридорога достать что угодно, в том числе «буржуазные» товары. За кроссовки и джинсы просили двойную цену, за видеомагнитофон – десятерную.
Но были у дефицита и плюсы: привнося в обыденность элементы квеста, он развивал изобретательность и фантазию. Гостеприимные хозяйки предлагали гостям конфеты из детской молочной смеси и самодельный коньяк из леденцов «подушечки» с добавлением чайной заварки. Модницы щеголяли в штанах-варенках, самостоятельно «приготовленных» в тазике с отбеливателем, а народные умельцы строили садовые домики из дверей и дарили вторую жизнь предметам, предназначенным для одноразового использования. В какой-то мере дефицит объединял людей. В очередях знакомились, заводили дружбу и влюблялись. Счастливые обладатели цветных телевизоров приглашали друзей и родственников на просмотр фильмов или соревнований. Жители одного подъезда знали, в какой квартире есть телефон, а его отзывчивые владельцы пускали соседей вызвать «Скорую помощь».
Советский Вильнюс. 1990 год. Очередь в универсаме. Фото: AP Photo/ Dusan Vranic. www.fototelegraf.ru
Без ведущей роли коммунистической партии не обходилась ни одна сфера жизни советского человека. Новостные программы начинались с сообщений о заседаниях политбюро и воплощении в жизнь программы очередного съезда партии. С первых полос газет идеология просачивалась даже между строк книг по домоводству, а неверных мужей вызывали для серьезного разговора на партсобрание.
Человеку с раннего детства внушали мысль о неизбежности вступления в партию, а прежде – в октябрята, в пионеры и в комсомол. Красной нитью «правильной» жизни октябренка проходила любовь к Ильичу, пионеры давали клятву готовности посвятить свою жизнь «борьбе за дело коммунистической партии Советского Союза», а комсомольцы уже одной ногой были в партии. «Жизнь – борьба, в борьбе и счастье» звучало на каждом шагу. Если явного врага на горизонте не наблюдалось, его выдумывали.
Существовала дискриминация по принадлежности к партии: например, непартийных не допускали к руководящим должностям. Членство в рядах КПСС открывало новые карьерные возможности. Все начальники направлялись на обучение в Институт марксизма-ленинизма. Ученики этой политической школы просиживали долгие часы на лекциях и переписывали труды классиков в тетрадь. Заветная отметка в зачетке открывала возможности для дальнейшего продвижения по службе.
Бессмысленные политизированные ритуалы убивали любое рациональное зерно подобной деятельности. За лозунгами, которые все знали наизусть, скрывалась пустота. Предсказуемые фразы СМИ о наполняющихся закромах, небывалых очередных победах и неуклонном улучшении всяческих показателей звучали как привычная скороговорка. Вершиной этого ханжества были безальтернативные выборы, когда проголосовать можно было только за одного кандидата.
При всех этих минусах однопартийная система, как ни странно, восполняла отсутствие религии. Она была своеобразным идеологическим центром, вокруг которого объединялось общество. Религиозная духовность заменялась коммунистическими высокоморальными постулатами, которые, подобно христианским заповедям, призывали к честности и добропорядочности, провозглашали строй, где люди получали бы все блага по своему труду, имели возможности свободно мыслить и развиваться. Если бы все коммунисты следовали этим правилам, мы имели бы совсем другую картину. Младшие коммунистические организации – октябрятская и пионерская – не имели доступа к материальным благам и поэтому не страдали теми недостатками, которыми обзаводились позже коммунисты и даже комсомольцы. Они представляли собой почти идеальное детское движение со своими атрибутами и идеологией, в котором каждый ребенок выполнял часть общественной нагрузки и отвечал за свое дело, приучаясь к ответственности, дисциплине и взаимовыручке с самых юных лет.
Стройотряд - это еще и романтика. Первый комсомольский отряд отправляется на строительство БАМа с Ярославского вокзала в Москве, 1974 год. Фото: Валерий Христофоров / ТАСС. www.moslenta.ru
Несмотря то что Конституция декларировала право на свободу передвижения, советский человек был привязан к одному месту с помощью прописки. Без нее нельзя было устроиться на работу, обратиться в поликлинику, записать ребенка в детский сад или школу, переехать в другой город. Условием получения столичной прописки была многолетняя работа по лимиту на тяжелых рабочих специальностях. Паспорта сельских жителей в определенный период советской истории вообще изымались, чтобы люди не могли уехать в город.
Каждого, кому повезло пересечь границу СССР, перед этим тщательно проверяли и при малейшем сомнении могли не выпустить – каждый заранее считался неблагонадежным. В любой группе выезжающих в зарубежную командировку был специальный человек «из органов», в обязанность которого входило не только наблюдение, но и пресечение любых попыток эмиграции. Приобщаться к культурным достижениям мировой цивилизации на родине тоже было проблематично: железный занавес надежно оберегал граждан СССР от «тлетворного влияния Запада», любая информация оттуда подвергалась цензуре. «Вражеские» радиостанции глушились, и даже разрешенные «Мелодии и ритмы зарубежной эстрады» показывали по телевидению в новогоднюю ночь уже под утро, когда основная часть празднующих уходила спать.
Читать несоветские издания тоже запрещалось. Доступ к копировальной технике регламентировался, а пишущие машинки подлежали обязательной регистрации. Но люди, привыкшие жить в тесных рамках, научились обходить запреты: самиздат бесперебойно печатал труды диссидентов, из рук в руки передавали копии кассет с «антисоветской» музыкой.
Удивительно, что именно в период тотальных запретов культура пережила настоящий расцвет. Это время родило целую плеяду творцов – от Владимира Высоцкого и Булата Окуджавы до Виктора Цоя. Не было человека, который не прочитал бы книгу Александра Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ». Творчество, загнанное в подполье, притягивало повышенный интерес.
Комсомольцы ЛЭТИ, 1970-е годы. www.eltech.ru
СФЕРА ОБСЛУЖИВАНИЯ: МЕТОД «СОВКА»
Жаргонным словечком «совок» сегодня пренебрежительно обозначают проявление негативного советского наследия, которое проступает в отсутствии сервиса, некачественной услуге, особом менталитете.
Советский человек чувствовал себя ничтожным рядом с величием своей страны и громадьем ее планов вселенского масштаба. Детям с пеленок внушали, что нужно быть скромным, нельзя хвалиться успехами. Ради построения нового общества человеку предлагалось пожертвовать личными интересами – такая идеология подминала под себя любое проявление индивидуальности. На практике установка «общественное выше личного» имела обратный эффект. Все, что принадлежало всем, в результате не принадлежало никому и обесценивалось в первую очередь.
Приближенные к системе распределения чувствовали себя хозяевами жизни и демонстрировали свое превосходство над инженерами, учителями и врачами. Заискивание перед работниками прилавка неизбежно формировало у них ощущение вседозволенности. Советский сервис стал притчей во языцех, источником сюжетов для фельетонов Аркадия Райкина и картинок журнала «Крокодил». Равнодушное отношение персонала считалось нормой, любой официант, проводник или гардеробщица могли безнаказанно хамить и бездельничать на рабочем месте. Если продавщица советского универмага швыряла купленный товар покупателю, это было в порядке вещей.
Именно в советские годы сложился устойчивый имидж русского человека как беспечного пьянчужки. Нетрезвый сантехник – один из самых ярких карикатурных советских образов того времени. Правящая власть призывала к высокодуховной жизни, предполагая, что рабочий, уставший после трудовой смены, пойдет в библиотеку или театр. На деле работяги скидывались на троих, чтобы приобщиться к доступным радостям опьянения. Тяжелые жизненные условия, однообразное питание и ограничение доступа к культурным ценностям в любое время способствуют деградации.
Интересно, что жесткая цензура, которая не пропускала любые антисоветские проявления, к сатире на советскую действительность относилась лояльно и даже поощрительно. Свобода в этом жанре отводила жало справедливой критики с правящего строя на пороки общества – тунеядство, пьянство и бюрократизм. Огромной популярностью пользовались выступления Жванецкого и Задорнова, телезрители старались не пропускать выпуски возрожденного КВНа и передачу «Прожектор перестройки». Ну, а советские анекдоты достойны отдельного жанра.
Недостатки и достоинства советского периода взаимно превращаются друг в друга в зависимости от угла зрения, но одна закономерность останется неизменной: минусы всегда связаны с затиранием личности, а плюсы – с утверждением ее ценности. Извлекая полезные уроки из наследия СССР, нужно всего лишь помнить об этом.
Общество
Ольга Спасская
Машины и Механизмы
Всего 1 комментарий
Открыть
Свернуть
Комментировать
-
Начал как-то разбирать журнал "Юный техник" вплоть от первых номеров до современности. И вот с середины 80-х и до где-то 1992-1993 года в детско-юношеском журнале зачем-то начинают появляться статьи по политике и экономике. Причем если верить статьям середины-конца 80-х, то в некоторых получается, что практически верхушка партии старательно приводила страну к развалу. К примеру указывается про то, что в Москву едут присловутые "колбасные поезда", на станциях же эти поезда с продуктами не разгружают. И продукты пропадают. Куча статей в стиле "каг все плоха".
Тоже говорится и об других крупных городах. Объясняется, что ситуация с продуктами связана с тем, что опять же верхушка партии не выделяет деньги на строительство и модернизацию хранилищ продуктов. Сейчас бывает нахожу подтверждение этого у тех или иных политических деятелей.
Сейчас остановился на 1997 году. Что позабавило - если в конце 80-х - начале 90-х даются тексты а-ля "нужна новая экономическая формация", "приватизация-источник развития рынка", то в начале 97 года к примеру без каких-либо оценок описывается, что цена колбасы к моменту повысилась в 27тыс. раз. Услуги за отопление - тоже около 20 тыс. раз. И опять же предлагается еще больше коммерционализироваться, частные мазутные котельные от кого-то рекламируются. Ну правда если в начале 90-х в журнале куча рекламы, к 97-ому редакция все-таки вспоминает, что они юношеско-детский журнал.
А плох - не плох СССР. Всякая экономически-политическая формация имеет и плюсы, и минусы. Про современность же нельзя сказать, что у всех исключительно мед, блины и поездки в Турцию на отдых. Не говоря уж о том, насколько имеют новые демократы и либералы неприятие к мнению, которое отлично от того, которое у них.
Как Россия стала крупнейшим в мире экспортером зерна и почему рискует потерять этот статус
Вместо дельфинов: кто такие «морские ящеры» 
Трансцендентный человек
Клянусь своей бородой!
