я могу , но не скажу
На вершине всегда одиноко.
Дмитрий Игнатов
Все записи
текст

ДРОБНЫЕ РАЗМЕРНОСТИ. ЧАСТЬ 2

Человек не стал дослушивать незнакомца и с угрюмым видом покинул свою квартиру, которая при ближайшем рассмотрении оказалась вовсе не его. Тягостные мысли овладевали им все время, пока он зачем-то спускался все дальше в тщетной попытке убежать от злополучной двери собственной квартиры. На что намекает этот юный Мефистофель? Что прожитая жизнь была прожита как-то неправильно? Пытается мной манипулировать? Для чего? Поэтому со мной происходит теперь вот это все?
ДРОБНЫЕ РАЗМЕРНОСТИ. ЧАСТЬ 2

Преподаватель остановился, облокотившись на вытертые перила, и посмотрел вниз. Лестница, извиваясь ломаной спиралью, терялась где-то в бесконечном повторении этажей, как круги его персонального ада. Но эта закручивающаяся архитектурная перспектива представлялась какой-то неправильной, изогнутой так, как делают изображения в толстых двояковыпуклых линзах. Казалось, стоит протянуть руку, и маленькие игрушечные перильца нижних этажей окажутся между пальцев. Но вдруг на маленьких ступеньках вновь возникла фигура в кителе.

– Вы совершенно напрасно обижаетесь. Идите уже сюда… Я постараюсь объяснить, – громко произнес молодой мужчина, задирая голову, а когда человек нехотя спустился на пару пролетов, продолжил: – Поймите вы… Это не наказание, не проверка. Это место создано не для вас. Ему все равно на то, как вы живете и какой выбор делаете. Мне лестно ваше сравнение с демоническими сущностями, но я не Дьявол, и мы не в Преисподней. Просто… Пространство вариантов. Помните забавную аналогию с плоскоземцами? Двумерное существо не видит свой мир со стороны, потому что не способно выйти в третье измерение.

– Намекаете, что мы сейчас находимся в четвертом? – Человек внимательно посмотрел на своего собеседника. – Я, конечно, не стал великим теоретиком… Даже завкафедрой не стал. Я всего лишь университетский преподаватель. Но все же мне известно, что подобное потребовало бы серьезных затрат энергии.

Председатель снова тяжело вздохнул.

– Вот об этом я и говорю. Беда всяких аналогий в том, что они понимаются слишком буквально. Конечно, человечеству проще вообразить себе двенадцатимерную теорию суперструн с множеством скрученных измерений, чем подвергнуть сомнению трехмерность их собственного окружения.

– Хотите сказать, что мы не трехмерны?

– Люди – да, а пространство вокруг вас – нет.

– Но ведь это нонсенс. Как мы можем отличаться размерностью от собственного пространства?

– А вас не удивляет, что тетраэдр Серпинского, созданный из сплошной треугольной пирамиды в трехмерном пространстве, тем не менее является двумерной фигурой? Внутри него удаляется настолько много точек, что он становится плоским. – Мужчина в кителе внимательно посмотрел на остолбеневшего человека. – Расхождение может быть незначительным. Возможно, размерность вашего пространства 3,1, возможно, 3,15 или 3,14. Или любая другая десятичная дробь. Возможно, оно даже Пи-мерно. Я не математик и не знаю точно, но это и не важно. Десятых долей вполне достаточно, чтобы открыть дверь, выгнуть пространство, замкнув одни измерения и сделав доступными другие. Поэтому сейчас вам, трехмерному существу, открыты самые разные миры…

– Но я не могу уйти с этой лестничной клетки, – завершил преподаватель фразу незнакомца.

– За все надо платить.

– И вы были там? Есть хоть какая-то разница?

– Проверьте сами. А то вы опять решите, что я вами манипулирую…

Председатель указал человеку на дверь с номером девять, которая внешне ничем не отличалась от десятка уже увиденных им дверей. Все больше ощущая себя Алисой, которая постепенно смиряется с правилами окружающего абсурдизма, он достал ключ, повернул его в знакомой замочной скважине и привычным жестом потянул на себя ручку. Но дверь, на удивление, не поддалась. Человек еще раз проверил, что провернул ключ на все обороты, доведя его до упора, а потом вспомнил о существовании второго замка. Когда-то давно его английская защелка и цилиндровый механизм казались весьма элегантными, но в дальнейшем хитрый агрегат стал все чаще давать осечки. Плоский ключ то проворачивался в нем с большим трудом и скрежетом, то вовсе застревал, не желая вылезать наружу. Чтобы открыть или закрыть дверь, ее каждый раз приходилось придавливать. В итоге человек просто отказался от использования второго замка, хотя так и не снял соответствующий ключ со связки. Теперь он пришелся кстати.

Капризный замок сработал внезапно легко и мягко. Очевидно, новый хозяин заботился о механизме внимательнее прежнего. Оберегаемая замком квартира тоже находилась в идеальном порядке. Вернувшийся на привычное место книжный шкаф был заставлен ровными рядами книжных корешков, рассортированных по темам и алфавиту. В основном это были научные труды и разного рода справочники по радиоэлектронике. Второй шкаф, которого прежде здесь не находилось, занимали различные коробочки и стеклянные баночки, заполненные радиодеталями, проводками и небольшими микросхемами. Там же лежали аккуратно свернутые паяльники.

«Да, этот тип точно не испытывал бы проблем с елочными гирляндами», – подумал человек, приблизившись к столу, придвинутому вплотную к окну. На нем лежала пачка старых номеров журнала «Радиолюбитель» и почему-то возвышался старый школьный глобус. Географическое пособие совершенно не вписывалось в остальную обстановку. Только приглядевшись, преподаватель заметил, что все оно было исчерчено красным карандашом. Чья-то твердая рука разметила на земном шаре концентрические окружности, расчертила сходящиеся под углами наклонные сечения, оставила небольшие цифровые отметки. Что это? Радиусы распространения радиоволн? Локальные максимумы излучения? Кем был и над чем работал здешний жилец? Или он уже и не жилец вовсе?

Размышляя так, преподаватель взглянул в окно, из которого струился мягкий желтоватый свет. Еще одна странность, ведь, судя по часам, на дворе давно стояла глубокая ночь. Однако и им нельзя было верить, ведь они предательским образом шли в обратную сторону. Тем временем, за стеклом в старой потрескавшейся раме вместо моргающих цветных огоньков стелился плотный туман. Снег мелкой крупой срывался со свинцово-серого неба, продолжая засыпать знакомый пейзаж. И, кажется, дворник не особенно торопился убирать свою территорию, потому что все пространство между пятиэтажками покрывалось сугробами, словно кочками на болоте. Человек не успел подумать, почему снег решил скопиться так необычно, потому что эти кочки вдруг сами собой пришли в движение. То тут, то там из-под белого покрывала стали подниматься черные фигуры. От внезапного осознания, что все эти люди были мертвы, преподавателя прошиб холодный пот. В ужасе он отшатнулся от окна и наткнулся на плечо председателя, возникшего в шаге за спиной.

– Вы, кажется, говорили что-то о безумии? В некоторых мирах творятся действительно безумные вещи, – проговорил молодой мужчина, спокойно глядя, как мертвецы за окном встают на ноги и бредут куда-то сквозь плотный снег.

– Какого черта?

– Когда находишься в пространстве вариантов, перестаешь чему-либо удивляться. Законы физики могут быть неустойчивы. Кажется, здесь случилось что-то с термодинамической стрелой времени. Небольшая природная аномалия, поставившая все с ног на голову. – Председатель посмотрел на небо. – Не день, не ночь… Хорошо, хоть снег пока что падает сверху вниз. Интересно, что прежде вам поступало предложение поработать в институте… какого-то поля. Простите, я не физик… Важно, что в этот раз вы согласились. Научная карьера, правда, не сложилась. Вы были слишком скандальным. И после многочисленных конфликтов со старшими коллегами вас задвинули на вторые роли. А после случилось все это… Ваш интеллект и практический склад теперь определенно смогут поставить все на места. Возможно, спасти человечество? Дать ему новый импульс развития? Удивительно, на что способно уязвленное самолюбие. Такой сильный и противоречивый персонаж, по большому счету, нужен любому повествованию. Говорят, сам ход времени выносит на своих волнах подходящих людей. – Мужчина в форме обернулся на оторопевшего человека. – А что вы думаете насчет роли личности в истории?

– Ничего. Я ничего не думаю! Господи, отстаньте вы от меня! – выпалил преподаватель и, выбежав из проклятой квартиры, опрометью бросился вверх по лестнице. Силясь вспомнить, сколько одинаковых лестничных клеток он прошел вниз, он пытался найти свою – со странной лишней дверью – но раз за разом натыкался взглядом на издевательскую гравюру Эшера. Три этажа, 5, 8, 13… Человек выдохся и остановился.

– А вы упорный. Я всегда это знал, – непринужденно заметил председатель, неторопливо спускающийся по лестнице на ту же площадку. – Но я сделал другое наблюдение. 3, 5, 8. Числа Фибоначчи. Это интересно.

– Вы ничего не знаете, – ощущая покалывание в груди и переводя сбившееся дыхание, проговорил преподаватель. – Просто дурачите мне голову. Вы ведь уже говорили, что мы незнакомы.

– Я говорил «не представлены официально». Но мы встретимся с вами позже… Или раньше. Как посмотреть.

– Снова загадки… Ну, хорошо. Числа Фибоначчи… Это все как-то связано с золотым сечением? Иррациональная константа Фи?

– Разве? – искренне удивился незнакомец. – Я не думаю. Не люблю иррациональные числа. Все эти бесконечные ряды, сходящиеся последовательности… Вялая попытка человечества поверить красоту алгеброй. Другое дело – рациональные дроби. Все должно быть просто: раз, два, два с половиной…

– Вы пифагореец?

– В каком смысле?

– Ну, не верите в иррациональные числа. – Человек впервые ощутил, что его собеседник не такой сведущий, как тому хотелось бы казаться.

– Это было бы глупо. Просто не разделяю популярного мнения об их красоте. Вам же тоже не нравятся пространства дробных размерностей, тем не менее, они есть.

Человек не стал спорить с этим умозаключением. Он уже порядком устал и от этого назойливого молодого мужчины, и от его убийственной рациональной логики, и от всего этого места, в какой бы размерности оно ни было и где бы ни находилось. В очередной раз окинув своим изможденным взором до тошноты знакомые двери, преподаватель спросил:

– Так куда теперь, дорогой Вергилий?

– Боюсь, что вы преувеличиваете мои таланты… – картинно смутился председатель. – Но я все равно не откажусь от приглашения на чашечку чая.

Незнакомец кивнул в сторону двери квартиры номер девять, которая по странному совпадению оказалась приоткрытой.

– И что на этот раз?

– Возможно, ваше золотое сечение? – Председатель взялся за дверную ручку и вошел первым. – Проходите. В этом доме ждут гостей.

И действительно. Уже в прихожей чувствовался запах праздничной готовки: классический букет из нарезанных огурцов, зеленого горошка и отварных яиц с колбасными и майонезными нотками. Комната была аккуратно прибрана и ярко освещена всеми шестью лампочками развесистой люстры. Остальная обстановка тоже изменилась. Письменный стол потеснился у окна, уступив место телевизору, на котором шла «Ирония судьбы». Само окно было завешено белоснежным тюлем и зашторено вторым рядом плотных портьер. В противоположном углу расположилась небольшая живая елочка, украшенная забавными блестящими игрушками. Блистая знакомой гирляндой, она перебивала салатно-кухонные ароматы запахом свежей хвои.

Вместо книжного шкафа вдоль стены вытянулись аккуратные полки, книги на которых перемежались с небольшими и одинаково бессмысленными фигурками и вазочками. Старая тахта тоже исчезла. Вместо нее возник мягкий диванчик с бежево-зеленым травянистым узором, укомплектованный парой кресел с такой же обивкой, и круглый стол, застланный белой скатертью. На ней уже начал выстраиваться новогодний натюрморт из тарелок, вазочек и фужеров.

Председатель взял из хрустальной конфетницы мандарин, устроился полулежа на диване и прокомментировал:

– Да. Так намного лучше. – Его тонкие пальцы принялись ловко освобождать сочную мякоть от оранжевой кожуры. Заметив, что человек внимательно наблюдает за этим процессом, незнакомец спросил:

– А вы не хотите мандаринку?

Преподаватель отрицательно покачал головой. С кухни отчетливо послышался стук ножа по доске и звон перекладываемой посуды.

– Здесь есть кто-то еще?

– И да, и нет… – Председатель закинул в рот сразу несколько долек и продолжил с набитым ртом. – Это неважно. Главное, вам тут нравится. Ведь нравится?

Человек оторвал свой взгляд от бороздящего неспокойное море парусника, висевшего на стене в широкой безвкусной раме.

– В принципе… Да. Если не считать этой картины. – Он мельком посмотрел на телевизор, где Женя Лукашин уже проснулся в Ленинграде, и повторил: – Нравится. Но мне все равно почему-то кажется, что я не дома.

– Вы наблюдательны.

В словах мужчины в кителе явно звучала плохо скрываемая ирония, но человек решил не реагировать.

– Вы говорили, что вы не математик и не физик…

– И у вас хорошая память.

– Так кто же?

– Наверное, историк. И тут по сюжету я должен рассказать вам очередную историю. – Незнакомец с удовольствием закинул в рот еще одну дольку. – Хотите?

– Чего уж там… Давайте.

– Извольте… Телефонный звонок из Министерства Обороны стал для вас неожиданностью. Предложение было очень заманчивым. Оплачиваемая заграничная командировка, научная конференция, перелет, проживание, шведский стол… Всего-то и нужно, что поиграть в шпиона, понадувать щеки да поразвешивать уши около докладов иностранных коллег. Для вашего мозга, измученного рутиной, это было спасением. Вы согласились… Но кроме отчета привезли с другого конца света ее, – молодой мужчина кивнул в сторону кухни. – Вместе вы, наконец, соединили теорию и практику управления временем. В прямом смысле слова перевернули мир…

– Звучит как сюжет бульварного романа.

– Извините, но это ваша жизнь, а не моя. Вы пишите этот бульварный роман.

– А вы его читаете.

– Да. В этом смысле я, скорее всего, читатель. Эта аналогия мне ближе всего.

– Любите читать?

– В основном художественную литературу. Сервантес, Маркес, Борхес…

– Странный набор. Почему именно их?

– Возможно, потому, что все они оканчиваются на «эс» и писали на испанском, а может, потому что они описывают нашу реальность как-то нереально.

– Как и все вокруг. Пойдемте отсюда. – Преподаватель с грустным видом поднялся с дивана.

– Я думал, вам тут понравилось… – хотел возразить председатель, но тут с кухни раздался женский голос, приветливо позвавший человека по имени. – А впрочем, вы правы. Будет не вполне удобно, когда вы… Другой вы сюда вернетесь. С вашего позволения я только позаимствую книгу? Я верну.

– Как угодно. Это не мой дом, – безразлично ответил человек и вышел из квартиры.

Незнакомец протянул руку к книжной полке, достал небольшой синий томик и проследовал за своим опечаленным собеседником.

Лестничная клетка снаружи по-прежнему оставалась неизменной. Лестница следовала за лестницей, площадка за площадкой. Только тускловатый свет запыленной лампочки с каждым разом навевал все большую тоску. Шаг за шагом человек преодолевал все новые пролеты, которые с тем же успехом можно было назвать и старыми. Его лицо уже ничего не выражало. Отчаявшись уже вернуться домой, он ощущал себя одним из этих несчастных путников с гравюры Эшера, ходившим по кругу. Им было уже все равно – подниматься или спускаться. Ему, в общем-то, тоже. Но спускаться вниз было проще. И только по этой причине он спускался.

Назойливый молодой мужчина догнал его почему-то не очень скоро. С украденной книжкой в руках, он был веселее обычного.

– Вы только посмотрите! – Незнакомец победоносно потряс своей добычей. – «Письмена Бога».

– Не люблю эзотерику… – хмыкнул человек.

– Нет-нет. Это совсем другое, – возразил председатель, торопливо просматривая оглавление. – Вот. Он здесь есть. В этом сборнике Борхеса есть рассказ «Вавилонская библиотека». Знаете, что это такое?

– Не читал.

– В нем подробно описывается концепция библиотеки, содержащей в себе все книги. Уже написанные и те, которые еще только будут написаны.

– Ясно. Очередная аналогия.

В голосе человека выражалось полнейшее отсутствие интереса, но воодушевленный собеседник даже не заметил этого.

– Самое удивительное, что математически это действительно возможно, – увлеченно продолжал незнакомец. – Количество букв алфавита конечно, а значит…

– Конечно количество перестановок, – закончил его фразу преподаватель. – Только большинство таких книг не будет являться книгами.

– Как вы думаете, почему? – с довольной улыбкой спросил председатель, словно желая услышать ответ, который сам уже знает, но человек не отреагировал. – Да куда вы все идете в самом деле?!

– Никуда. Могу встать.

– Нет. Правильно. Пойдемте. Движение – жизнь. Так почему? Почему большинство книг в «Вавилонской библиотеке» не имеет смысла?

– Потому что их невозможно будет прочитать. Просто хаотичный набор букв. Без слов и предложений. Без завязки, без концовки… Без истории.

– А ведь вы правы! – Мужчина в форме вдруг замер, вытянувшись практически по стойке смирно, так резко, что и преподаватель остановился рядом, уставившись на своего странного спутника. – Вы чертовски правы! – повторил он, переваривая внезапно посетившую его мысль. – Вы нащупали ответ. История. Люди не воспринимают историю без концовки. Конечно, бывают открытые финалы… Но даже они выражают суть замысла.

Погрузившись в собственные слова и мысли, председатель не заметил, как человек подошел к очередной двери и взялся за ручку.

– Куда вы? Вы зашли уже слишком далеко. Я бы не советовал…

– Движение – жизнь, – усмехнулся преподаватель и вошел внутрь.

В первое мгновение его ослепил яркий свет. За окном горел теплый летний день. Солнечные лучи наполняли небольшую комнатку, отражались от потолка и свежепокрашенных белой грунтовкой стен, отчего все кругом сияло. Когда глаза привыкли, человек увидел, что квартира была практически пуста. В светлой комнате не было ни его стола, ни шкафа, ни старой тахты, ни тем более мягкого диванчика и безвкусного пейзажа с парусником. Впрочем, кто-то здесь все-таки жил, потому что на стену облокачивался матрас, рядом находился чемодан на колесиках с парой вещевых сумок, а на старом стуле – единственном здешнем представителе мебельного царства – стоял раскрытый ноутбук. Жильцы, кем бы они ни были, по всей видимости, только переехали и, привезя с собой «все необходимое», пока что не успели захламить помещение остальным барахлом.

– Какая-то молодая парочка. Он изображает из себя писателя. Она – фотографа.

– А я? – Человек обернулся на председателя и посмотрел взглядом, полным растерянности.

– Откуда мне знать, кого вы изображаете… – Незнакомец подошел к окну, и его силуэт со всех сторон озарился свечением, из-за которого тот стал похож на ангела. – Может, разочарованного в жизни ученого?

– Нет… Как же я?

Возникла неловкая пауза. Казалось, незнакомец, прежде назвавший себя председателем ТСЖ, впервые не знает, что сказать.

– Бесконечность пугает людей. Приводит в замешательство. Она непостижима. Но и смириться с окончанием своего существования вы не можете. Парадокс… – наконец задумчиво произнес он, не оборачиваясь на ученого, будто что-то за окном привлекало его внимание. – Возможно, в данном мире вы просто живете в другом месте. Или не рождались. Или уже умерли, получив удар током от китайской гирлянды. По крайней мере, в этой комнате нет следов вашего существования.

– Понятно, – спокойно ответил человек.

Председатель все-таки посмотрел на своего спутника, но в этот раз не прочел на его лице никаких эмоций.

– Я же говорил, чтобы вы не принимали все на свой счет. Человеку так свойственно ставить себя в центр Вселенной.

– Но почему именно этот дом? Почему именно этот подъезд?

– Обычный дом, типовая планировка, стандартный замок. Маленькое совпадение и большое открытие. По правде сказать, это самая удобная модель, вписывающаяся в человеческое сознание…

– «Хрущевка»? В качестве мультивселенной?

– Человечество использует в большинстве расчетов неплохое приближение числа Пи – 3,1415926. Принимает шар как модель планеты. Четырехмерный тор – как модель замкнутой Вселенной. Разве «хрущевка» хуже? И она строилась не для вас и задолго до вашего появления тут.

– Я помню, помню… Не наказание и не испытание… Тогда что?

– Откуда мне знать? Случайность? Возможность? Шанс? Вы все время решали сами. Ничего не изменилось. И теперь решать вам. Все, как вы хотите.

…Продолжение следует…

Иллюстрация: AMUTI, dribbble.com

Общество

Машины и Механизмы
Всего 0 комментариев
Комментарии

Рекомендуем

OK OK OK OK OK OK OK