Николай Никитин – забытый гений высотного строительства

Имя Николая Никитина не закрепилось ни за одним из выдающихся проектов, над которыми он работал. А их список даже на первый взгляд весьма внушительный: от проекта знаменитой крымской ветроэлектростанции на Ай-Петри до стадиона «Лужники», от сталинских высоток до монумента «Родина-мать» в Волгограде. К сожалению, можно сказать, что Николай Никитин (1907–1973) – один из забытых гениев русской архитектуры XX века, чье имя должно стоять в одном ряду с Шуховым, Щусевым, Мельниковым и Лисицким.

Николай Никитин, tvtower.ru

Зачарованный железобетоном

Николай Никитин родился в 1907 году в Тобольске. Однако впитать красоту башен Тобольского Кремля ребенок вряд ли успел, ибо в четырехлетнем возрасте был увезен родителями в Ишим, ныне город на юге Тюменской области. Его отец был инженером по монтажу типографского оборудования, но из-за участия в революционной деятельности был уволен со службы и впредь работал писарем; мать же держала фотоателье. Во время Гражданской войны Никитиных затянуло в водоворот событий и сильно помотало по Сибири. В итоге в 1919 году вместе с отступающими колчаковскими войсками семья добралась до Новониколаевска (Новосибирска) и осталась в этом городе.

В 1925 году имевший математические способности Николай отправился в Томск поступать на мехмат Томского технологического института. Однако факультет уже был укомплектован, и будущий «инженер-высотник» неожиданно для себя оказался на архитектурном отделении строительного факультета. Однажды «зодчий» случайно зашел на курс к «строителям» и оказался на лекции «Технология железобетона». Никитин «влюбился» и нашел «свой» материал. Молодая Советская республика собиралась строить уверенно и много. Для подобных масштабов строительства нужен универсальный материал, способный лишь крепнуть от времени, – бетон. Из бетона можно было «отлить» хоть статую, хоть целое здание. Считается, что бетон знали еще и в Древнем Риме, и на Руси. Потом материал «забыли», потом вспомнили вновь, додумавшись добавлять в него железную проволоку, что в разы повышало «схватывание» бетона. Так появился железобетон – почти идеальный строительный материал, из которого умудрялись делать даже корабли. В те годы над страной гремел лозунг: «Бетон – хлеб индустрии».

После окончания института в 1930 году Никитин был назначен одним из архитекторов Новосибирского краевого коммунального хозяйства (по нынешним временам сказали бы, что архитектор пошел работать в «мэрию города»). Первым заданием молодого архитектора было быстро построить четырехэтажное здание общежития. Никитин подошел к вопросу творчески и решил «монтировать» знание из отдельно взятых «бетонных элементов» – опор, балок, ферм. Для «отливки» деталей рядом со строительной площадкой пришлось построить маленький бетонный заводик. Далее «детальки» нанизывались на железобетонный каркас. Можно сказать, что Никитин изобрел первую «хрущевку» за тридцать лет до их официального появления.

«Новосибирский период» (1930–1932) в творчестве будущего «отца высотного строительства СССР» был чрезвычайно плодовитым. Тут и изобретение больших «легких» арок из фанеры и досок для спортивного клуба «Динамо», благодаря которым Никитин тут же попал в учебник по монтажу деревянных конструкций; тут и проектирование жилых комплексов «Дом под часами» и «Дом политкаторжан»; тут и проект Западносибирского крайисполкома в Новокузнецке; тут и «переработанный» проект железнодорожного вокзала Новосибирска, из-за которого карьера архитектора Никитина чуть не оборвалась, так как он позволил себе полностью «творчески переосмыслить» проект, присланный на реализацию из Москвы, построив в итоге так, как «он видит». Приемная комиссия была крайне удивлена, увидев не то, что планировала увидеть. Хотя проект Никитина был более легким, экономным и современным.

В 1932 году отдыхавший в Ялте нарком тяжелой промышленности Серго Орджоникидзе с удивлением для себя обнаружил, что Крымский полуостров живет в режиме постоянного энергодефицита и каждую ночь Ялта и ряд других городов погружаются во тьму. Так было принято решение построить на продуваемой всеми ветрами вершине горы Ай-Петри одну из первых в Советском Союзе ветроэлектростанций. Стоит отметить, что она должна была стать еще и самой мощной в тогдашнем мире.

Здание железнодорожного вокзала в Новосибирске, na-poezde.ru

На проект «кинули» молодого, но уже плодовитого архитектора Никитина, в пару ему «поставили» другого будущего гения – инженера Юрия Кондратюка (1897–1942), известного также как одного из основоположников мировой космонавтики, позже погибшего на поле сражения Великой Отечественной войны. Именно Кондратюк «заразил» Никитина высотным строительством. В итоге Крымская ВЭС была спроектирована Никитиным в виде своего рода двухмоторного самолета – башни, к которой сверху и снизу крепились два огромных колеса-ветряка с вращающимися лопастями. Башня получилась легкой, прочной и устойчивой к колебаниям. И все это несмотря на огромные размеры, которые должны были дать ветряку мощность не менее 10 мегаватт. Стоит напомнить: в наши дни ветряки достигли таких мощностей только в 2010-х годах.

В центре конструкции находился узел, который при помощи металлических тросов «привязывал» станцию к земле, «чтобы самолет не улетел». Для 1930-х годов Крымская ВЭС была прорывом и в архитектуре, и в области осваивания альтернативных источников энергии. К сожалению, после самоубийства в 1937 году вдохновителя и куратора Крымской ВЭС наркомтяжа Орджоникидзе проект «лег под сукно» и так и не был реализован.

Под московским небом

Архитектор Никитин, из скромности привыкший представляться «инженером», перебрался в Москву в 1937 году. За ним уже успела закрепиться репутация «певца бетона» и мастера металлических каркасов. Поэтому в сентябре 1937 года Никитин был привлечен к «стройке века» – возведению на месте взорванного Храма Христа Спасителя огромного Дворца Советов. В коллективе Никитин отвечал за поиск новых конфигураций фундамента для «колосса Московского», а также за возведение каркаса здания (из которого позже в 1941 году во время битвы за Москву были изготовлены противотанковые ежи).

Во время Великой Отечественной войны Николай Никитин занимался, как бы сейчас сказали, «промышленной архитектурой». Тогда с запада на восток страны было эвакуировано множество заводов и фабрик, и задачей Никитина было разработать серию стандартных железобетонных «заготовок» (блоков, арок, ферм, балок, панелей и перекрытий), при помощи которых на пустом месте можно было быстро возвести рабочие цеха для эвакуированных предприятий. «Детали» уходили в бетонную отливку сразу с чертежной доски. Так что права на просчет не было.

После войны перед страной стояла грандиозная задача – восстановление городов. За короткий срок предстояло спроектировать, построить и сдать миллионы и миллионы квадратных метров жилья и индустриальных площадей. Строить предстояло, естественно, из бетона. Уже в 1945 году в Москве задумано строительство Дома Студента, который позже превратится в здание МГУ на Ленинских горах. Воробьевы горы были издавна известны как очень опасное место для любого «сверхтяжелого» строительства, еще со времен войны 1812 года, когда именно здесь по первоначальной задумке должен был располагаться Храм Христа Спасителя. Сейчас же реактивные плавучие грунты могли загубить идею сталинской высотки на Ленинских горах на корню.

К разработке новой модели заливки фундамента привлекают Николая Никитина. Согласно его расчетам, даже мощный глубокий монолитный («нерасчлененный») фундамент не гарантировал здание от «скольжения» в сторону реки. В итоге Никитин изобрел «коробчатый фундамент», который потом применялся при строительстве и других сталинских высоток (лично Никитин будет разрабатывать еще и башенную структуру Дворца культуры и науки – сталинской высотки в Варшаве).

Идея нового фундамента проста: согласно закону Архимеда на тело, погруженное в жидкость, действует выталкивающая сила, равная весу жидкости, вытесненной этим телом. А значит, нет ничего страшного в том, что здание МГУ будет «плавать» в нестабильных грунтах, надо лишь задать ему «границы плавания». Жестко спаянные друг с другом «бетонные понтоны» образуют «короб», в границах которого и покоится, как корабль в штиль, здание МГУ. Также при строительстве МГУ Никитин открыл способ «гибких колонн», благодаря чему МГУ сегодня является одним из немногих высотных зданий, построенных без «температурных швов» (из-за высоты знания металл каркаса испытывает «перепады температуры», вследствие чего может «рваться» даже самая мощная сварка – поэтому здание «разрезают» температурными швами, что в свою очередь резко снижает прочность каркаса).

Никитин же придумал распределить давление, которое верхние этажи оказывают на нижние, по всему каркасу здания и «разрешить колоннам свободно деформироваться». В целом, изобретение «коробчатого фундамента» явилось прорывным открытием в том, что принято называть «небоскребостроение».

Натянутые тросы

Одновременно с Оттепелью в Советском Союзе наступила и современная телевизионная эпоха. Стало ясно, что Шуховская башня, в 1937 году переделанная Владимиром Шуховым из радиовышки в телевышку, не справляется: ее высота была недостаточно велика, чтобы «раздавать» сигнал даже на всю Москву. Первоначально конкурсной комиссией предполагалось, что надо просто построить «еще одну Шуховскую башню, но повыше», ведь исходно и башня на Шаболовке предполагалась высотой 350 метров, а не 160 метров, и была возведена в урезанном виде лишь из-за дефицита металла в условиях Гражданской войны чуть ли не из строительного мусора.

Но в 1958 году, когда проводился конкурс на новую московскую телебашню, уже ничего не мешало построить «Шуховскую башню» так, как планировали первоначально. Может быть поэтому в итоге на архитектурном конкурсе победил проект киевских архитекторов – металлическая решетчатая башня высотой 385 метров (позже, одновременно с Останкинской телебашней, данный проект был осуществлен в Киеве). Сумятицу внес глава конкурсной комиссии (а значит инженер, не участвующий в конкурсе) Николай Никитин.

Он предложил увеличить высоту телебашни до 540 метров и построить ее из… бетона. Проект был готов через три дня. Ничего сложного. Хотя какого еще предложения можно было ожидать от специалиста по бетонным сооружениям и ветровым нагрузкам? Построить «полкилометра бетона» было так дерзко, что проект понравился первому секретарю ЦК КПСС Никите Хрущеву. «Я бы эту построил», – сказал он и ткнул пухлым пальчиком в проект «инженера» Никитина. Останкинской башне предстояло стать самым высоким сооружением в мире, к тому же сделанным из универсального «социалистического материала» – из бетона!

«Башня Никитина» долго «путешествовала» по Москве. Первоначально ее хотели строить на тех же Ленинских горах, потом в окружении «хрущевок» в Черёмушках, потом даже на месте несостоявшегося Дворца Советов на «Кропоткинской».

22 апреля 1964 года был заложен первый камень в основание Останкинской башни. Никитин же продолжал шокировать коллег по цеху. При планировавшемся первоначально фундаменте глубиной до 40 метров Никитин настоял на фундаменте всего 3,5 метра – как у жилых домов умеренной этажности. Согласно его расчетам, 55 000 тонн бетона удержатся на трех широких ногах, и башня не рухнет и не завалится (позже, по совету Фрица Леонхардта, архитектора первой в мире башни, построенной из железобетона, – Штутгартской телебашни (1956), Никитин увеличил количество «ног» до десяти).

Более того, именно «ноги» помогают башне сохранять устойчивость при сильном ветре, башня как бы «переминается» на них. При глубоком фундаменте такой «эффект» был бы невозможен. Для дополнительной устойчивости башни металлоконструкции внутри «бетонной части» здания (385 метров) были «схвачены» 150 стальными каналами (один из них порвался при монтаже, и их осталось 149 штук). Делалось это прямо во время строительства, ведь на башню доставляли «свежий», еще не «затвердевший» бетон, так как бетонный завод по приказу Никитина был построен рядом со стройплощадкой. Во время двухдневного пожара на Останкинской башне в августе 2000 года 120 из 149 стальных тросов были деформированы, порвались или обрушились. Башню осталось «держать» только 19 из них. Некоторые архитекторы предрекали «башне Никитина» заваливание и обрушение. Но башня устояла и продолжает функционировать, как и прежде. За долгие годы бетон «схватился» еще крепче, и стальные тросы ему больше не нужны.

Технология «натяжения бетона» при помощи стальных тросов была применена Николаем Никитиным и при работе над другим высотным сооружением, целиком отлитым из бетона, – монументом «Родина-мать» в Волгограде. Автор монумента – скульптор Евгений Вутечич, планировал создать самый большой памятник в истории человечества. Если «Статуя Свободы» была в высоту 46 метров без постамента, то «Родина-мать» планировалась 52 метра в высоту, а с мечом – 85 метров без постамента. Цель была не только почтить павших в Великой Отечественной войне, но и «догнать и перегнать Америку».

Мамаев курган стал первым в истории человечества мемориальным комплексом, полностью выполненным из бетона. «Инженер» Никитин был приглашен скульптором Вутечичем именно как «инженер». Этот же статус упоминается и на мемориальной табличке у основания монумента. Никитин начал «чудить» и на Мамаевом кургане. Начнем с того, что «Родина-мать» не имеет фундамента, а стоит на листе рубероида. Для устойчивости статуи применен тот же принцип, что и на Останкинской башне, – «ванька-встанька».

Ветер может кренить статую из стороны в сторону, но в устойчивом состоянии «Родину-мать» – женщину массой 5500 тонн – удерживают стальной каркас (внутри скульптура похожа на многоэтажный и многоквартирный дом) и 99 стальных канатов (вертикальных и горизонтальных, расположенных в руках монумента). Так же как и Останкинской башне, устойчивости «Родины-матери» ничто не угрожает. В этом гений Николая Никитина, уверовавшего в волшебные свойства железобетона и тот факт, что мегасооружения могут поддерживать сами себя за счет собственного веса. Завершены оба гениальных проекта Николая Никитина были в 1967 году – к пятидесятилетию Октябрьской революции.

«Лебединой песней» архитектора стал намного более масштабный, но, увы, так и не реализованный проект четырехкилометрового небоскреба. Он был разработан в 1968–1969 годы по заказу японской компании. Башня состояла из четырех ярусов, каждый из которых в высоту имел ровно километр. Фундамент планировался цилиндрическим, из предварительно напряженного железобетона (сейчас такой используют в гермооболочках АЭС). Здание должно было стать жилым небоскребом самой большой высоты в истории – и места в нем хватало бы для 500 тысяч человек. Были проработаны очень непростые решения по вентиляции, лифтам и водоснабжению. Чтобы оценить прорывной характер всех этих задумок, стоит напомнить, что на высоте четыре километра обычный человек будет испытывать сложности с дыханием: там довольно-таки разреженный воздух. Увы, японская сторона внезапно задумалась над тем, где она возьмет полмиллиона жителей для одного здания, – поэтому в конце 60-х и этот проект положили на полку.

А через несколько лет – 3 марта 1973 года, в возрасте 66 лет – Николай Никитин умер. На его сделанном из бетона могильном камне написано: «Инженер Николай Никитин» и выбит силуэт Останкинской телебашни…