текст
Прогулка на Ганимед
Первая часть фантастического рассказа.
– С ума сошёл? – сказал Кон. – Забыл, сколько тебе лет?
– Какая разница?
– Как это – какая? Будь ты лет на сто помоложе…
Он смотрел на Стржевского – босса, сэнсея, бога, друга, – на его поджарую фигуру, узкое лицо с младенчески розовой кожей, холёные руки с идеально полированными ногтями – и думал: а ведь я кажусь ему стариком. Мне всего восемьдесят девять, мальчишка рядом с ним, а я кажусь ему дряхлым стариком. Череп лысый, в пятнах, и голова начинает трястись.
Стржевский вдруг улыбнулся, демонстрируя великолепные импланты, и похлопал его по морщинистой пятнистой лапке. Кон торопливо убрал руки под стол.
– Не переживай, Гриша, – сказал Стржевский, – всё будет хорошо. Ничего со мной не случится.
Боже, как меня раздражает его самоуверенность. И в то же время восхищает. Не может не восхищать. В сущности, я ему даже не завидую. Как можно завидовать небожителю?
Под ложечкой привычно засосало. Кон суетливо, делая много ненужных движений, полез в карман, достал таблетки, кинул две в рот. Проклятая изжога!
Стржевский весело наблюдал за ним.
– Дедовские методы? Двадцать второй век на дворе, Гриша. И кому я доверил здоровье!
Кон сосредоточенно рассасывал таблетки.
– Ну вот объясни, – сказал он, – зачем тебе Ганимед? Ну, слетай на орбиту, отдохни недельку в «Гибсоне». На Марсе, наконец, побывай. Ты же не был на Марсе. Там, говорят, казино открыли…
– Избитые тропы, Гриша. Асфальт. Паркет. Ты меня смотреть сегодня будешь?
– Буду, – вздохнул Кон. – Залазь в трубу.
Пока он проводил стандартный чек-ап: сердце, лёгкие, печень, – его не оставляла назойливая мысль, что аппаратура сломалась или нагло врёт. Ну не бывает в таком возрасте такое здоровье. Можно подумать, ему шестьдесят, а не сто шестьдесят!
– Эх, Гриша, Гриша, – вещал, лёжа в трубе, Стржевский, – неужели тебе никогда не хотелось тряхнуть стариной?
– Представь себе, не хотелось. Я даже на стратопланах летать боюсь.
– Ты совсем, как эти… молодые. Вчера спрашиваю одного… стажёра: полетишь на Ганимед? В подлёдный океан нырнём… А он мне: хорошо заплатят, полечу. Потом подумал и добавил: только это, наверно, опасно? Ну конечно же, говорю, опасно! Будь не опасно, не предлагал бы. Тогда он ещё подумал и говорит: нет, если опасно, то не полечу. Вот такую молодёжь мы вырастили себе на смену.
– Что это ты вдруг заговорил о смене? – насторожился Кон. – И вообще, что за мальчишеская храбрость? Раньше ты был осторожен.
– Я был разумно осторожен, Гриша. А это большая разница. Ну, что там?
– Погоди, мозг сканирую.
Кон выполнял привычные, доведённые до автоматизма действия.
«А может, он и тело обновил? – осенило его. – В Австрии. Не зря же он провёл там десять дней. Это мы ещё не готовы к трансплантации головного мозга. А у Старика наверняка завалялась в кармане парочка секретных НИИ – эти душу возьмутся пересадить, не то что головной мозг. Да нет, это уже паранойя. Хотя… Надо Марту спросить».
– Готово, – сказал он. – Можешь одеваться.
– А на Ганимед лететь – могу?
– С медицинской точки зрения – да. Но…
– Ну, вот и отлично.
Разумно осторожен он был! А кто в тысяча девятьсот восемьдесят третьем подбил американского президента Рейгана на Стратегическую оборонную инициативу? Это только официально СОИ была создана для защиты США от ядерных баллистических ракет. Когда Кон спросил Стржевского, зачем это ему понадобилось, тот долго смеялся, а отсмеявшись, сказал:
– Слышите звон, да не знаете, где он. Думаешь, это противоракетная оборона была? Хрен вам.
– А что это было?
– ГСЗ – Глобальная система защиты.
– Защиты от чего?
– От комет, конечно. Сам посуди. Вероятность того, что Земля столкнётся с кометой, ничтожно мала. Но она есть. Не мог же я рисковать.
– Чем? – не сразу понял Кон. – Человечеством?
– И человечеством тоже, – легко согласился Стржевский.
Да уж, Старик на мелочи не разменивался.
В 10:72 Кон вызвал по защищённой линии Гусева. На дисперс-дисплее плоское лицо начбеза, бывшего мортал-боксёра, казалось ещё площе. Блин с носом. Зато уж нос – мечта пластического хирурга. «Он сломал руку противника, ударившись об неё носом…»
Кон сказал:
– Коля, что ты знаешь про Ганимед?
– Достаточно, чтобы принять стойку после твоего вопроса.
– Это так опасно?
– Это очень опасно. Они специализируются на устранении королей и президентов.
– Кто они? – не понял Кон.
– «Ганимед». Подпольная террористическая организация. А ты о чём?
– Фу ты, – выдохнул Кон, – напугал. Ганимед – спутник Юпитера.
– А, вон ты о чём, – тоже с явным облегчением отозвался Гусев. – А то я уж было подумал… Так что там с Ганимедом?
– Сможете вы обеспечить безопасность Старика там?
– Где? В космосе? Шутишь?
– Не шучу. Может, всё ещё обойдётся. Но ты же знаешь его упрямство. Лучше перебдеть…
– И когда? – По голосу чувствовалось, что Гусев подобрался и уже начал прикидывать.
– Не знаю. Вероятно, скоро. Не удивлюсь, если прямо сейчас.
– Ты с научниками говорил?
– Нет, с тобой первым.
– Поговори с научниками. Это больше их сфера. С террористами мы уж как-нибудь разберёмся. А вот с космическими опасностями… Кстати, – Гусев потёр нос, – до меня дошла кое-какая информация. Не знаю, стоит ли говорить…
– Говори уже, раз начал.
– В общем, в последнее время Старика часто видят с молодой женщиной. Судя по всему, они очень близки.
– Насколько близки?
– Достаточно. Ну, ты понимаешь… Зовут её Даша.
– И кто эта Даша? Не заставляй вытягивать из себя каждое слово клещами. Выкладывай сразу: кто она, что она, кто за ней стоит.
Гусев хмыкнул, не то смущённо, не то досадливо.
– В том-то и дело, Гриша, что ничего этого я не знаю. Я знаю всё и про всех, иногда даже больше, чем сам человек о себе. Есть, конечно, исключения. Старик, например. О нём я знаю меньше. Во-первых, потому, что его конспирирует организация, не менее серьёзная, чем наша. А во-вторых, я не сую нос туда, куда не надо. Так вот, об этой Даше я не знаю ни-че-го.
– Такое бывает?
– Бывает, Гриша, бывает. Вообще-то, ты мог бы поговорить с Мартой. Возможно, она…
– Хорошо, – сказал Кон, – я поговорю с Мартой.
А сам подумал: «Даша. Теперь понятно, откуда ветер дует…»
Кон не любил бывать у научников. Во-первых, от холода у него появлялись сухие пятна на коже. А во-вторых, он с детства страдал лёгкой формой клаустрофобии. Было ещё и в-третьих, но эту третью причину Кон отказывался признавать, хотя она была самая весомая. Общение с ИКП подспудно воспринималось им как что-то вроде шизофрении. Диалог левого полушария мозга с правым. Вот и теперь он начал ощущать внутренний дискомфорт уже на подходе к элеватору.
Зажёгся красный огонёк охранной системы. Синтезированный женский голос сообщил:
– Вы вступаете в особо охраняемую зону. Пожалуйста, оставьте предметы, которые могут служить оружием, взрывчатые вещества, устройства спутниковой связи. Отключите встроенные электронные устройства.
Из стены выдвинулся лоток. Кон положил в него сотовый телефон, отключил иннерКом. Лоток исчез, зажёгся зелёный огонёк, который тут же снова сменился красным.
– Вы вступаете в особо охраняемую зону. Пожалуйста, приложите палец к пластине. Благодарю, вы прошли анализ ДНК. Пожалуйста, глядите прямо в глазок. Благодарю, вы прошли анализ сетчатки глаза. Приветствую вас, доктор Кон.
Дверцы бесшумно разомкнулись и так же бесшумно сомкнулись за его спиной, когда он вошёл в зеркальную кабину. Размерами она была с небольшой зал. Здесь имелось всё необходимое для полноценного отдыха: мягкие диваны, бар, звукоизолированная рекреационная зона, реструм, даже фонтан, хотя кто и когда мог этим воспользоваться, было совершенно непонятно, учитывая, что самого нижнего, сорокового, этажа кабина достигала меньше чем за одну минуту. Помимо излишеств роскоши, элеватор был оснащён очень полезным, хотя и крайне энергоёмким, устройством – генератором антигравитации, так что никакого движения Кон не почувствовал.
Снова загорелся красный огонёк, из стены выдвинулся лоток, в котором лежала накидка с электроподогревом. Кон взял её, лоток исчез.
– Приятного общения с ИКП, доктор Кон, – пожелал элеватор.
Фыркнув, Кон вышел.
Ну, здравствуй, клаустрофобия. Низкий потолок, приглушённый свет. Фойе небольшое, вправо и влево расходятся узкие коридоры. Бункер. Бомбоубежище. Говорят, оно легко выдержит прямой ядерный удар.
Кон повернул направо и непроизвольно вздрогнул, уловив движение в конце коридора. Это ожила и пришла в боевую готовность турель с фазерной установкой. Чёрт, каждый раз о ней забываю. Неприятная штука. Как чужой взгляд через прицел. Чувствуя, что ноги совсем ватные, он прошёл под этим фазерным взглядом и испытал огромное облегчение, нырнув в неприметную боковую дверь.
В этом помещении было значительно холоднее, дальнюю стену, где находился терминал, покрывал иней. Когда Кон сел за него, включился дисперс-дисплей, и в воздухе возникла седобородая голова в остроконечном звёздчатом колпаке.
– Доктор Кон? Каким ветром? Какими судьбами? – ИКП обожали избыточные речевые обороты.
– Здравствуй, Гэндальф. Как поживаешь?
– Спасибо, неплохо. Печень, правда, пошаливает.
Кон даже не улыбнулся.
– Рад, что у тебя хорошее настроение. Вообще-то, я пришёл по делу.
– Я догадался. Сюда все приходят только по делу. Нет бы спустились поболтать или в картишки перекинуться. Иногда я подумываю, не обидеться ли мне.
«Ну вот, – неприязненно подумал Кон, – началось. Только когнитивного диссонанса мне не хватало».
Вслух он сказал:
– Гэндальф, Старик обращался к тебе в последнее время с запросом насчёт Ганимеда?
– Уточни временные рамки.
– Неделя-две.
– Точнее?
– Две недели.
– Что в твоём понимании является запросом? Вопрос о погоде является запросом?
– Он спрашивал у тебя сводку по погоде на Ганимеде? – встрепенулся Кон. – На какой срок?
– Ты не ответил на мой вопрос: что я должен считать запросом?
– Любой обмен информацией, касающейся Ганимеда, спутника Юпитера, за последние две недели. Происходил такой обмен или нет?
Пауза.
– Что есть информация? – глубокомысленно изрекла седая борода.
«Проклятая железяка издевается надо мной! – догадался Кон. – Ну, погоди!»
Словно уловив его мысли, Гэндальф торопливо сказал:
– Почему бы тебе не спросить у него самого?
«А, так вот в чём дело. Чёртова конфиденциальность».
– Хорошо, – сказал он. – Каковы шансы на выживание у человека ста шестидесяти лет, в хорошей физической форме, при полёте и высадке на Ганимед?
– Достаточно высокие. При существующем уровне технологий процентов девяносто.
– Что нужно сделать, чтобы уменьшить вероятность неблагополучного исхода?
– Увеличить расходы на подготовку, привлечь максимум человеческих и материальных ресурсов.
– Каковы максимальные шансы на благополучный исход дела при максимальном использовании доступных нам ресурсов?
– Девяносто три процента.
«Семь процентов… Много, недопустимо много…»
– Сколько ресурсов потребуется?
– Сорок процентов.
– Сорок процентов от чего?
– Сорок процентов всех ресурсов человечества.
«Бог ты мой! Почти половина человечества должна вкалывать в поте лица, чтобы позабавить впавшего в детство старика! Это безумие».
– Хорошо, Гэндальф, – сказал Кон, – готовь «Ковчег».
Марта опять улетела в Японию – возиться с садиком камней. Пришлось заказывать стратоплан. При одной мысли о двухчасовом полёте на высоте пятидесяти километров начинало подташнивать.
…Говорят, когда-то их было девять. Бессмертных стариков и старух, властелинов мира. Президенты, канцлеры и короли – послушные марионетки в их руках. Войны, миграции народов, экономические взлёты и падения – инструменты влияния. И они постоянно грызлись. Пауки в развалинах. Сидели каждый в своём углу, поджидая удобного случая, чтобы напасть, вонзить ядовитые клыки, порвать.
Когда в две тысячи одиннадцатом Японию тряхнуло и накрыло чудовищным цунами, вызвавшим атомную катастрофу, никто и предположить не мог, что это не стихийное бедствие, а тщательно спланированная и осуществлённая операция по устранению конкурента. Оружие массового поражения, чьё действие неотличимо от действия природного катаклизма.
Это была первая ласточка.
Сейчас из девятерых остался только один – Сам (как называло его окружение), Старик (как называли его друзья), – и на Земле наступили мир и благодать. На Земле и в её окрестностях…
Марта встретила его в скромном повседневном кимоно. Никакого официоза. Они расцеловались, как водится между братом и сестрой, и прошли в дом. С удовольствием глядя на то, как ловко и грациозно ставит она цветы в вазу и достаёт бокалы из буфета, Кон думал, что дал бы ей от силы сорок. Ну, сорок два. А ведь она немногим младше его. Значит, снова прошла процедуру полного омоложения. «Может, плюнуть на дурацкие старомодные принципы, перестать, наконец, быть ретроградом – и тоже?..»
– О чём ты хотел поговорить? – спросила Марта, когда он откупорил бутылку и разлил вино.
– Как вы съездили в Вену?
– Куда? – Татуированные брови сестры взлетели.
Кон напрягся.
– Разве вы не ездили в Вену? Где же вы были?
Марта усмехнулась.
– Опять мужские секреты. Ваш Гусев скоро сам от себя начнёт скрывать, где был. В Крым мы ездили, в Новый Свет. Доволен?
– И трансплантацию головного мозга ОН не делал?
– Господи, ну конечно же нет! С чего ты взял?
– В таком случае, – сказал Кон, чувствуя себя дураком, – объясни мне вот что. Его часто видят с какой-то девицей. Не кажется ли тебе…
Марта смотрела на Кона с изумлением, а потом вдруг откинула голову назад, показав красивую, без единой морщинки, шею, и громко расхохоталась.
– Даша… это же Даша. Правнучка. Точнее, правнучка его правнучки от первого брака. А вы что себе вообразили, пинкертоны?
– Какая разница?
– Как это – какая? Будь ты лет на сто помоложе…
Он смотрел на Стржевского – босса, сэнсея, бога, друга, – на его поджарую фигуру, узкое лицо с младенчески розовой кожей, холёные руки с идеально полированными ногтями – и думал: а ведь я кажусь ему стариком. Мне всего восемьдесят девять, мальчишка рядом с ним, а я кажусь ему дряхлым стариком. Череп лысый, в пятнах, и голова начинает трястись.
Стржевский вдруг улыбнулся, демонстрируя великолепные импланты, и похлопал его по морщинистой пятнистой лапке. Кон торопливо убрал руки под стол.
– Не переживай, Гриша, – сказал Стржевский, – всё будет хорошо. Ничего со мной не случится.
Боже, как меня раздражает его самоуверенность. И в то же время восхищает. Не может не восхищать. В сущности, я ему даже не завидую. Как можно завидовать небожителю?
Под ложечкой привычно засосало. Кон суетливо, делая много ненужных движений, полез в карман, достал таблетки, кинул две в рот. Проклятая изжога!
Стржевский весело наблюдал за ним.
– Дедовские методы? Двадцать второй век на дворе, Гриша. И кому я доверил здоровье!
Кон сосредоточенно рассасывал таблетки.
– Ну вот объясни, – сказал он, – зачем тебе Ганимед? Ну, слетай на орбиту, отдохни недельку в «Гибсоне». На Марсе, наконец, побывай. Ты же не был на Марсе. Там, говорят, казино открыли…
– Избитые тропы, Гриша. Асфальт. Паркет. Ты меня смотреть сегодня будешь?
– Буду, – вздохнул Кон. – Залазь в трубу.
Пока он проводил стандартный чек-ап: сердце, лёгкие, печень, – его не оставляла назойливая мысль, что аппаратура сломалась или нагло врёт. Ну не бывает в таком возрасте такое здоровье. Можно подумать, ему шестьдесят, а не сто шестьдесят!
– Эх, Гриша, Гриша, – вещал, лёжа в трубе, Стржевский, – неужели тебе никогда не хотелось тряхнуть стариной?
– Представь себе, не хотелось. Я даже на стратопланах летать боюсь.
– Ты совсем, как эти… молодые. Вчера спрашиваю одного… стажёра: полетишь на Ганимед? В подлёдный океан нырнём… А он мне: хорошо заплатят, полечу. Потом подумал и добавил: только это, наверно, опасно? Ну конечно же, говорю, опасно! Будь не опасно, не предлагал бы. Тогда он ещё подумал и говорит: нет, если опасно, то не полечу. Вот такую молодёжь мы вырастили себе на смену.
– Что это ты вдруг заговорил о смене? – насторожился Кон. – И вообще, что за мальчишеская храбрость? Раньше ты был осторожен.
– Я был разумно осторожен, Гриша. А это большая разница. Ну, что там?
– Погоди, мозг сканирую.
Кон выполнял привычные, доведённые до автоматизма действия.
«А может, он и тело обновил? – осенило его. – В Австрии. Не зря же он провёл там десять дней. Это мы ещё не готовы к трансплантации головного мозга. А у Старика наверняка завалялась в кармане парочка секретных НИИ – эти душу возьмутся пересадить, не то что головной мозг. Да нет, это уже паранойя. Хотя… Надо Марту спросить».
– Готово, – сказал он. – Можешь одеваться.
– А на Ганимед лететь – могу?
– С медицинской точки зрения – да. Но…
– Ну, вот и отлично.
Разумно осторожен он был! А кто в тысяча девятьсот восемьдесят третьем подбил американского президента Рейгана на Стратегическую оборонную инициативу? Это только официально СОИ была создана для защиты США от ядерных баллистических ракет. Когда Кон спросил Стржевского, зачем это ему понадобилось, тот долго смеялся, а отсмеявшись, сказал:
– Слышите звон, да не знаете, где он. Думаешь, это противоракетная оборона была? Хрен вам.
– А что это было?
– ГСЗ – Глобальная система защиты.
– Защиты от чего?
– От комет, конечно. Сам посуди. Вероятность того, что Земля столкнётся с кометой, ничтожно мала. Но она есть. Не мог же я рисковать.
– Чем? – не сразу понял Кон. – Человечеством?
– И человечеством тоже, – легко согласился Стржевский.
Да уж, Старик на мелочи не разменивался.
В 10:72 Кон вызвал по защищённой линии Гусева. На дисперс-дисплее плоское лицо начбеза, бывшего мортал-боксёра, казалось ещё площе. Блин с носом. Зато уж нос – мечта пластического хирурга. «Он сломал руку противника, ударившись об неё носом…»
Кон сказал:
– Коля, что ты знаешь про Ганимед?
– Достаточно, чтобы принять стойку после твоего вопроса.
– Это так опасно?
– Это очень опасно. Они специализируются на устранении королей и президентов.
– Кто они? – не понял Кон.
– «Ганимед». Подпольная террористическая организация. А ты о чём?
– Фу ты, – выдохнул Кон, – напугал. Ганимед – спутник Юпитера.
– А, вон ты о чём, – тоже с явным облегчением отозвался Гусев. – А то я уж было подумал… Так что там с Ганимедом?
– Сможете вы обеспечить безопасность Старика там?
– Где? В космосе? Шутишь?
– Не шучу. Может, всё ещё обойдётся. Но ты же знаешь его упрямство. Лучше перебдеть…
– И когда? – По голосу чувствовалось, что Гусев подобрался и уже начал прикидывать.
– Не знаю. Вероятно, скоро. Не удивлюсь, если прямо сейчас.
– Ты с научниками говорил?
– Нет, с тобой первым.
– Поговори с научниками. Это больше их сфера. С террористами мы уж как-нибудь разберёмся. А вот с космическими опасностями… Кстати, – Гусев потёр нос, – до меня дошла кое-какая информация. Не знаю, стоит ли говорить…
– Говори уже, раз начал.
– В общем, в последнее время Старика часто видят с молодой женщиной. Судя по всему, они очень близки.
– Насколько близки?
– Достаточно. Ну, ты понимаешь… Зовут её Даша.
– И кто эта Даша? Не заставляй вытягивать из себя каждое слово клещами. Выкладывай сразу: кто она, что она, кто за ней стоит.
Гусев хмыкнул, не то смущённо, не то досадливо.
– В том-то и дело, Гриша, что ничего этого я не знаю. Я знаю всё и про всех, иногда даже больше, чем сам человек о себе. Есть, конечно, исключения. Старик, например. О нём я знаю меньше. Во-первых, потому, что его конспирирует организация, не менее серьёзная, чем наша. А во-вторых, я не сую нос туда, куда не надо. Так вот, об этой Даше я не знаю ни-че-го.
– Такое бывает?
– Бывает, Гриша, бывает. Вообще-то, ты мог бы поговорить с Мартой. Возможно, она…
– Хорошо, – сказал Кон, – я поговорю с Мартой.
А сам подумал: «Даша. Теперь понятно, откуда ветер дует…»
Кон не любил бывать у научников. Во-первых, от холода у него появлялись сухие пятна на коже. А во-вторых, он с детства страдал лёгкой формой клаустрофобии. Было ещё и в-третьих, но эту третью причину Кон отказывался признавать, хотя она была самая весомая. Общение с ИКП подспудно воспринималось им как что-то вроде шизофрении. Диалог левого полушария мозга с правым. Вот и теперь он начал ощущать внутренний дискомфорт уже на подходе к элеватору.
Зажёгся красный огонёк охранной системы. Синтезированный женский голос сообщил:
– Вы вступаете в особо охраняемую зону. Пожалуйста, оставьте предметы, которые могут служить оружием, взрывчатые вещества, устройства спутниковой связи. Отключите встроенные электронные устройства.
Из стены выдвинулся лоток. Кон положил в него сотовый телефон, отключил иннерКом. Лоток исчез, зажёгся зелёный огонёк, который тут же снова сменился красным.
– Вы вступаете в особо охраняемую зону. Пожалуйста, приложите палец к пластине. Благодарю, вы прошли анализ ДНК. Пожалуйста, глядите прямо в глазок. Благодарю, вы прошли анализ сетчатки глаза. Приветствую вас, доктор Кон.
Дверцы бесшумно разомкнулись и так же бесшумно сомкнулись за его спиной, когда он вошёл в зеркальную кабину. Размерами она была с небольшой зал. Здесь имелось всё необходимое для полноценного отдыха: мягкие диваны, бар, звукоизолированная рекреационная зона, реструм, даже фонтан, хотя кто и когда мог этим воспользоваться, было совершенно непонятно, учитывая, что самого нижнего, сорокового, этажа кабина достигала меньше чем за одну минуту. Помимо излишеств роскоши, элеватор был оснащён очень полезным, хотя и крайне энергоёмким, устройством – генератором антигравитации, так что никакого движения Кон не почувствовал.
Снова загорелся красный огонёк, из стены выдвинулся лоток, в котором лежала накидка с электроподогревом. Кон взял её, лоток исчез.
– Приятного общения с ИКП, доктор Кон, – пожелал элеватор.
Фыркнув, Кон вышел.
Ну, здравствуй, клаустрофобия. Низкий потолок, приглушённый свет. Фойе небольшое, вправо и влево расходятся узкие коридоры. Бункер. Бомбоубежище. Говорят, оно легко выдержит прямой ядерный удар.
Кон повернул направо и непроизвольно вздрогнул, уловив движение в конце коридора. Это ожила и пришла в боевую готовность турель с фазерной установкой. Чёрт, каждый раз о ней забываю. Неприятная штука. Как чужой взгляд через прицел. Чувствуя, что ноги совсем ватные, он прошёл под этим фазерным взглядом и испытал огромное облегчение, нырнув в неприметную боковую дверь.
В этом помещении было значительно холоднее, дальнюю стену, где находился терминал, покрывал иней. Когда Кон сел за него, включился дисперс-дисплей, и в воздухе возникла седобородая голова в остроконечном звёздчатом колпаке.
– Доктор Кон? Каким ветром? Какими судьбами? – ИКП обожали избыточные речевые обороты.
– Здравствуй, Гэндальф. Как поживаешь?
– Спасибо, неплохо. Печень, правда, пошаливает.
Кон даже не улыбнулся.
– Рад, что у тебя хорошее настроение. Вообще-то, я пришёл по делу.
– Я догадался. Сюда все приходят только по делу. Нет бы спустились поболтать или в картишки перекинуться. Иногда я подумываю, не обидеться ли мне.
«Ну вот, – неприязненно подумал Кон, – началось. Только когнитивного диссонанса мне не хватало».
Вслух он сказал:
– Гэндальф, Старик обращался к тебе в последнее время с запросом насчёт Ганимеда?
– Уточни временные рамки.
– Неделя-две.
– Точнее?
– Две недели.
– Что в твоём понимании является запросом? Вопрос о погоде является запросом?
– Он спрашивал у тебя сводку по погоде на Ганимеде? – встрепенулся Кон. – На какой срок?
– Ты не ответил на мой вопрос: что я должен считать запросом?
– Любой обмен информацией, касающейся Ганимеда, спутника Юпитера, за последние две недели. Происходил такой обмен или нет?
Пауза.
– Что есть информация? – глубокомысленно изрекла седая борода.
«Проклятая железяка издевается надо мной! – догадался Кон. – Ну, погоди!»
Словно уловив его мысли, Гэндальф торопливо сказал:
– Почему бы тебе не спросить у него самого?
«А, так вот в чём дело. Чёртова конфиденциальность».
– Хорошо, – сказал он. – Каковы шансы на выживание у человека ста шестидесяти лет, в хорошей физической форме, при полёте и высадке на Ганимед?
– Достаточно высокие. При существующем уровне технологий процентов девяносто.
– Что нужно сделать, чтобы уменьшить вероятность неблагополучного исхода?
– Увеличить расходы на подготовку, привлечь максимум человеческих и материальных ресурсов.
– Каковы максимальные шансы на благополучный исход дела при максимальном использовании доступных нам ресурсов?
– Девяносто три процента.
«Семь процентов… Много, недопустимо много…»
– Сколько ресурсов потребуется?
– Сорок процентов.
– Сорок процентов от чего?
– Сорок процентов всех ресурсов человечества.
«Бог ты мой! Почти половина человечества должна вкалывать в поте лица, чтобы позабавить впавшего в детство старика! Это безумие».
– Хорошо, Гэндальф, – сказал Кон, – готовь «Ковчег».
Марта опять улетела в Японию – возиться с садиком камней. Пришлось заказывать стратоплан. При одной мысли о двухчасовом полёте на высоте пятидесяти километров начинало подташнивать.
…Говорят, когда-то их было девять. Бессмертных стариков и старух, властелинов мира. Президенты, канцлеры и короли – послушные марионетки в их руках. Войны, миграции народов, экономические взлёты и падения – инструменты влияния. И они постоянно грызлись. Пауки в развалинах. Сидели каждый в своём углу, поджидая удобного случая, чтобы напасть, вонзить ядовитые клыки, порвать.
Когда в две тысячи одиннадцатом Японию тряхнуло и накрыло чудовищным цунами, вызвавшим атомную катастрофу, никто и предположить не мог, что это не стихийное бедствие, а тщательно спланированная и осуществлённая операция по устранению конкурента. Оружие массового поражения, чьё действие неотличимо от действия природного катаклизма.
Это была первая ласточка.
Сейчас из девятерых остался только один – Сам (как называло его окружение), Старик (как называли его друзья), – и на Земле наступили мир и благодать. На Земле и в её окрестностях…
Марта встретила его в скромном повседневном кимоно. Никакого официоза. Они расцеловались, как водится между братом и сестрой, и прошли в дом. С удовольствием глядя на то, как ловко и грациозно ставит она цветы в вазу и достаёт бокалы из буфета, Кон думал, что дал бы ей от силы сорок. Ну, сорок два. А ведь она немногим младше его. Значит, снова прошла процедуру полного омоложения. «Может, плюнуть на дурацкие старомодные принципы, перестать, наконец, быть ретроградом – и тоже?..»
– О чём ты хотел поговорить? – спросила Марта, когда он откупорил бутылку и разлил вино.
– Как вы съездили в Вену?
– Куда? – Татуированные брови сестры взлетели.
Кон напрягся.
– Разве вы не ездили в Вену? Где же вы были?
Марта усмехнулась.
– Опять мужские секреты. Ваш Гусев скоро сам от себя начнёт скрывать, где был. В Крым мы ездили, в Новый Свет. Доволен?
– И трансплантацию головного мозга ОН не делал?
– Господи, ну конечно же нет! С чего ты взял?
– В таком случае, – сказал Кон, чувствуя себя дураком, – объясни мне вот что. Его часто видят с какой-то девицей. Не кажется ли тебе…
Марта смотрела на Кона с изумлением, а потом вдруг откинула голову назад, показав красивую, без единой морщинки, шею, и громко расхохоталась.
– Даша… это же Даша. Правнучка. Точнее, правнучка его правнучки от первого брака. А вы что себе вообразили, пинкертоны?
Общество
Константин Ситников
Машины и Механизмы
Всего 0 комментариев
Смерть нейронов
Укол на опережение
Диггер. Часть четвертая
Прогулка на Ганимед. Часть 2
