Писатель Нечитайло на планете графоманов

Молодой талантливый автор

Позже, сидя за столом и отхлебывая чай из чашки, мне пришло объяснение всему тому, что происходило ночью.

Другой молодой талантливый автор

Никифор Нечитайло был настоящий популярный писатель. Чужих книжек он не читал в принципе. То есть к классикам-то он относился лояльно, а вот коллег по цеху на дух не переносил. Молодых талантливых авторов – особенно.

И нипочем бы он не взялся читать чужую писанину по доброй воле, однако случились обстоятельства. Творческий кризис в полный рост. Сроки сдачи новой книги давно вышли, а воображение Никифора подводило, словно бесчестный должник, не выдав ему ни строчки. И вот для поиска вдохновения, а может в качестве искупления грехов он был спроважен своим литературным агентом на некий местечковый конвент, что должен был состояться на планете Омега-9, которая находилась на другом краю Галактики, в Дальнем Трехкилопарсековом рукаве.

Перелет был скучный и вдохновения не пробудил. Межзвездный лайнер сперва полдня разгонялся до нужной скорости, а потом еще полдня замедлялся. Сам же гиперпереход был мгновенным, и никаких новых впечатлений не мог подарить в принципе.

Но это еще полбеды. Только очутившись на месте, Никифор осознал всю глубину коварства Друкаря. Видать, крепко он своего литагента подставил, провалив все дедлайны. Оказалось, что знаменитый писатель Нечитайло приглашен не просто как почетный гость, а как член жюри. И ему предстоит прочитать кучу конкурсных текстов. Куча оказалась изрядная, распечатками был завален весь стол в гостиничном номере. И еще половина кровати вдобавок.

Комм коварного Друкаря не отвечал; на том конце Галактики была глубокая ночь. Прооравшись в ванной, Никифор умылся холодной водой. Вернулся в комнату, обозрел обильные плоды чужих творческих потуг и горестно вздохнул, втайне завидуя. Делать было нечего. Он по давней привычке достал текстовый выделитель и взял наугад распечатку.

Предчувствия его не обманули.

Света не было, вокруг темнота, не видно ни одной мебели, даже комната сама по себе представляла на первый взгляд серый убогий куб.

Никифор хмыкнул, глянул следующую страницу.

Теоретически он мог достичь успеха в создании амебы человека, а дальше оказаться первым на пути к созданию искусственного интеллекта, рекомбинируя эволюционный процесс развития человеческого мозга или еще каким-нибудь способом, в конце концов двигался он наверняка в верном направлении, ведь с лимбической системы все и начиналось, и с крысами, а затем и с обезьянами такое удалось.

Похоже, и в деле создания амебы писателя можно констатировать определенные успехи. Ладно, с этим опусом ясно, дальше можно не продолжать.

Он сделал пометку, отложил распечатку в сторону, взял другую. Начало было бодрое.

Джейк проснулся в поту от собственного крика.

О, да! Должно быть, автор старался написать триллер. Очень старался. В его леденящей душу истории «люди пропадали бесследно без единого звука или шума», текст был напичкан душераздирающими оборотами наподобие «вдруг тишину разрезал звук стекла» или «пульсация сердца отдает галопом по ушам».

Никифор читал, фыркая, помечал маркером особо выдающиеся перлы. Более всего впечатляли описания женских персонажей.

Она сидела полубоком, отчего было отчетливо видно ее лицо.

Ну разве не прелесть?

Ее голубые глаза не позволяли от них оторваться, затягивая в пучину глубокой и прекрасной лагуны. Одета она была в распахнутый белый медицинский халат, длинной по среднюю треть бедра, что удивительно.

В принципе, Никифор неплохо разбирался в женской анатомии, но упоминание средней трети бедра поставило его в тупик. И впрямь удивительно.

Бокал вина лежал в руке для подражания тем, кто был раньше.

Когда-то, знала женщина, такие напитки пили для развлечения: люди пьянели, метаболизируя этиловый спирт в мозге.

А что, это мысль! Он встал, подошел к бару. Ассортимент был богатый, но весьма экзотический, ни одной знакомой марки. Изучив этикетки, Никифор выбрал чего покрепче, плеснул в стакан на два пальца и немедленно выпил. Сразу полегчало. Он налил еще и вернулся к чтению, взявшись за другую распечатку.

Мужчина был навеселе и решил заказать выпивки за свой счет. Совсем уже какое-то помешательство, смахивало на какие-то военные эксперименты.

Эксперименты? За свой счет? Нет, это никуда не годится.

Никифор отложил распечатку, сходил к бару снова и вернулся с бутылкой. Чтобы, значит, лишний раз не вставать. Начал читать другую страницу.

Просто и надежно, у меня не было времени искать кого-либо надежного, а цыгане в данном случае оказывались вполне надежны и умелы, по крайней мере те, кто попрошайничает, по крайней мере женщины, почти так же как все китайцы знают кунг-фу, но с цыганами это почти правда.

Никифор перечитал абзац дважды и все равно ничего не понял. Откуда тут взялись цыгане с китайцами? Кажется, это была не просто другая страница. Это была другая распечатка. Впрочем, уже без разницы.

На следующий день я решил опросить коллег журналиста, куда ни глянь, везде все равно был мрак, а интуиция подсказывала мне, что это наиболее верный вариант. Но снова ничего дельного, впрочем, тоже информация, хотя и еще больше мрака.

Никифор прекратил делать пометки. Какой смысл? Этот текст можно было закрашивать целиком, этакий шедевр косноязычия.

Мрак… И еще больше мрака…

Похоже, не только вдохновение, но и чувство юмора тоже его покинуло.

Никифор не глядя взял еще одну распечатку, раскрыл на середине.

Проснулся я непонятно от чего. Открыв глаза, они почему-то всегда обращали взор к окну. Видимо, по какой-то внутренней реакции.

Никифор глухо застонал, бросил пачку листов на пол. В бутылке совсем ничего не осталось. Он встал, твердо намереваясь достать из бара другую бутылку. Его качнуло, он оперся о стол, под ладонью оказался комм. Сработал вызов, на который внезапно откликнулся Друкарь.

Литагент был хмур спросонья.

– Ты что названиваешь ни свет ни заря? Случилось чего?

Никифор повел трясущейся рукой, указывая на ворох чужой графомании, и промолвил с отчаянием:

– Только погляди, во что ты меня втравил.

– Эка невидаль, – пренебрежительно сказал Друкарь. – Какие-то жалкие две дюжины рассказов. Ты бы знал, какие горы у меня в офисе ассистенты разгребают…

– Ты не понимаешь! – вскричал Никифор. – Тут такое… Такое…

Он выхватил из кучи распечаток первую попавшуюся и зачитал вслух:

– «Руки тряслись, и, дабы хоть как-то унять дрожь и изгнать дурные мысли, я схватился за голову. Вот только под воздействием эмоций, не контролируя себя, я начал стискивать руки, рвя волосы на голове и ломая ногти об обнажившиеся кости черепа».

– Небольшой перебор с экспрессией, пожалуй, – сказал Друкарь зевая.

– Небольшой перебор? – переспросил Никифор. – Ушам своим не верю. Это же просто кошмар! Как можно так фразы строить? Как можно такую галиматью писать? У меня в голове не укладывается. Мрак! И еще больше мрака!

– По-моему, ты тоже слегка перебираешь с экспрессией, – заметил Друкарь. – Люди старались, рассказы писали. Может, у них не так гладко получается, как у некоторых, так сказать, талантов. Они же там, на Омеге-9, все сплошь сугубые технари и не особо хорошо умеют играть словами. А душа тянется к прекрасному.

– Душить прекрасные порывы! – прорычал Никифор, отшвыривая ворох листов. – В зародыше! А с меня хватит, не стану я это читать.

– Надо, Никифор, – увещевал Друкарь. – На тебе обязательства – принимающая сторона оплатила твой перелет и гостиницу. Так что давай, соберись. Почитай рассказики, составь топчик.

– Не буду, – упрямо сказал Нечитайло. – Делай что хочешь, но я не стану это больше читать. Сил моих нет.

Друкарь помолчал, хмурясь. Он разглядывал своего зазвездившегося клиента, словно решал, как получше его прищучить. Потом укоризненно покачал головой.

– Ох, зря ты это сказал.

И отключился.

– Ага! – сказал Никифор умолкшему комму. – Моя взяла!

Впрочем, он вовсе не был в этом уверен. Друкарь был тертый калач и вполне мог придумать какую-нибудь каверзу. А может, заранее придумал, с него станется…

Никифор вспомнил, что вообще-то направлялся к бару, и двинулся было туда, но тут в дверь номера постучали.

– Кто там? – спросил Никифор.

– Откройте, пожалуйста, – сказал стоявший за дверью визитер. Голос показался смутно знакомым. Возможно, это был кто-то из встречавших Нечитайло в порту. Возможно, кто-то из организаторов конвента.

Никифор угрюмо осклабился. Ну ладно, сейчас он им выскажет все напрямую, без обиняков. И будь что будет.

Он решительно открыл дверь, и все выразительные слова моментально вылетели у него из головы. Никифор буквально остолбенел, оказавшись с визитером нос к носу. Он сразу узнал это лицо. Еще бы, ведь именно эта лощеная, отретушированная физиономия украшала заднюю сторону обложки его книг, что стояли на полках с бестселлерами во всех книжных магазинах.

Двойник улыбнулся и продекламировал, как будто читая с листа:

– «Они переглядывались между собой, подкорками сознания понимая друг друга, но боясь признаться вслух».

Никифор опознал цитату. Полчаса назад он выделил эту строчку маркером в одной из просмотренных распечаток.

Ноги внезапно ослабели, Никифор пошатнулся и отступил назад.

Двойник шагнул в номер и нанес другой вербальный удар.

– «Оторвавшись плечом от косяка, моя левая рука соскользнула на колени».

Никифору сделалось совсем нехорошо. Он согнулся, хватая ртом воздух. Двойник не унимался, он был беспощаден.

– «Внутри все похолодело, я сел, колени невольно подползли к груди».

Никифор съехал по стене на пол, обхватил руками колени. Взмолился:

– Хватит. Пожалуйста.

Двойник опять улыбнулся, и Никифор весь сжался, готовясь к тому, что ему на голову обрушится еще одна зубодробительная цитата. Однако обошлось. Двойник прошел в комнату и принялся собирать разбросанные распечатки. Сложил их на столе аккуратной, ровной стопкой, удовлетворенно кивнул. Затем сел в кресло и уставился на Никифора немигающим взглядом.

Зазвонил комм. Никифор не шевельнулся, оставшись сидеть на полу. На вызов ответил двойник. Входящий был от Друкаря.

– Зря ты не захотел по-хорошему, – сказал литагент. – Видишь, как оно обернулось?

– Это кто такой? – спросил Никифор сиплым шепотом.

Друкарь усмехнулся.

– Запасной вариант. Я как чувствовал, что на тебя нельзя положиться. Помнишь, говорил тебе, что на Омеге-9 обитают исключительные технари. В беллетристике, может, и не преуспели, зато славятся на всю Галактику разработками в области роботостроения и искусственного интеллекта. А еще вот конвент организовали, который ты грозишься испортить своими снобскими выходками. Это недопустимо.

Никифор совсем приуныл, проникнувшись ситуацией, в которой оказался.

– И что теперь?

– Ник тебя подменит на время конвента. На него, в отличие от некоторых ненадежных персон, положиться можно. Он гарантированно безотказный.

Двойник с гордостью кивнул.

– Это нечестно, – сказал Никифор. – И противозаконно.

– Вот не надо мне тут, – погрозил пальцем Друкарь. – Сам сказал, мол, делай что хочешь.

– Ну, раз так, можно я тогда домой поеду? – спросил Никифор жалобно. – Я никому не расскажу, правда.

– Знаю я цену твоему слову, – проворчал Друкарь. – Нет уж, посидишь недельку взаперти в одном тихом, уединенном месте. Не хватало еще, чтобы кто-нибудь из приехавших на конвент гостей вас вдвоем увидел. Скандал же будет. Так что давай, собирайся. На стоянке машина ждет.

Простодушный двойник внес уточнение:

– «Не особо комфортно кататься в ней, даже если и очень удобно».

Никифор вновь ощутил дурноту.

– Оставьте меня в покое. Заприте в номере, ключ бросьте в черную дыру.

Но Друкарь был неумолим.

– Так дело не пойдет. Тебе уже приготовили замечательный домик на берегу океана.

– «Дом у Фрэнсиса – это бывший склад местного ткацкого предприятия, дом оборудован очень хорошо, в нем есть очиститель воздуха, много противогазов, еды и прочего», – сообщил двойник.

– Пусть он прекратит, – простонал Никифор. – Пожалуйста.

– Сам виноват, – сказал Друкарь. – Продолжай, Ник. План «Б».

Двойник послушно выдал еще одну реплику:

– «После того как я провалился сквозь сон, я не наблюдал что-то подозрительное».

Это была последняя капля. Никифор почувствовал, что сознание его покидает…

На второй день принудительного уединения, после долгой прогулки по пустынному пляжу, он потребовал себе вечное перо и нескончаемый блокнот. Умный дом с готовностью удовлетворил запрос, и Никифор засел-таки за написание нового романа. Внутри до сих пор клокотала злость, и это оказалось чертовски хорошим побудительным мотивом. Но лишь поначалу, потому что вскоре злость уступила место другому, более позитивному чувству. Книга писалась неожиданно легко, в охотку. Никифор уже почти забыл, как это бывает, какое удовольствие может доставлять сочинительство. Его даже не огорчала уверенность, что коварный Друкарь непременно наложит лапы на рукопись. Никифор прямо-таки видел, как литагент потирает свои жадные ручонки в предвкушении. Конечно, станет тыкать в лицо контрактом и затребует эксклюзивные права. Ну и пусть подавится. Никифор знал, что сумеет поквитаться – по-своему. Он придумал потрясающий твист для финала, читатели обязательно захотят продолжения. И вот тогда…