Людская машина

Иллюстрации: Диана Кузнецова

Выше всего на свете я ценю свою работу. Часы моей наилучшей трудоспособности я посвящаю ей. Любое событие, которому я хочу уделить длительное время, должно быть согласовано с моей работой. Своих коллег я знаю лучше, чем своих друзей. Если я знакомлюсь с кем-то, после моего имени люди узнают мою профессию.

Но так было не всегда.

***

– Вы опоздали, – недовольно пробубнил таксист. 

– На сколько? – с презрением спросил я.

– На двадцать минут. 

– А через десять минут я должен быть на вокзале.

Через четыре часа я был в том городе, в первый раз. Я хотел устроиться на работу, приехал на собеседование. Трудно было сосредоточиться на чем-либо другом, я думал лишь о том, как мне нужна была эта должность. Пару лет назад я был уволен с подобной работы, сразу решил устроиться в другое место, но провалил собеседование. «Собеседование» – это слово плохо подходит здесь, так как вступительные испытания для получения таких должностей полностью лишены человеческого общения. Как же плохо, что я это знал. В первый раз проходить это – просто приключение. Но еще раз – трудно, так как ты понимаешь, что происходит, и поэтому обречен на провал. Стыд и позор потерять эту работу, но счастье и честь сегодня иметь ее. После увольнения мне пришлось сменить имя и переехать, чтобы никто не знал о случившемся со мной. После второй неудачной попытки все то же, плюс пластическая операция и год кропотливого поиска информации о том, как работает это «собеседование». Об этом трудно узнать: те, кто проходит его успешно и получает работу, подписывают договор о неразглашении и будут верны ему, даже если их спросит мать. Или жена. А те, кто терпит неудачу, постараются изо всех сил скрыть произошедшее с ними, скрыть, что они хотели занять эту должность и не смогли. 

Строгие красные буквы на серой табличке. Бетонные стены уходят ввысь. Внутри меня попросили подождать в приемной отдела кадров. Через двадцать минут завели в кабинет и предложили ознакомиться с положением о проведении собеседования H6N. 

«…За кандидатом на замещение вакантной должности будет вестись наблюдение. С целью определения профессиональных качеств испытуемого во время испытания будут моделироваться незнакомые и мнимо-безвыходные ситуации, в которых он должен проявить сообразительность для определения своей задачи и решения ее. Вся ответственность за состояние человека во время собеседования остается на нем самом, компания никакой ответственности не несет. Несмотря на это, мы уверяем Вас, что в экстренной ситуации наши сотрудники приложат все возможные усилия для спасения участника испытания».

«Правда, в последнем случае работу вы точно не получите», – мелким шрифтом уточнялось внизу страницы. 

Меня попросили расписаться. Затем вручили форму: обыкновенные штаны и футболку с логотипом компании. Я переоделся за ширмой. Работник повел меня по длинному коридору до двери с надписью «Кабинет тестирования».

После такого знакомства кажется, что испытание будет чем-то сверхсерьезным и опасным, но все выглядит иначе. На самом деле, создается впечатление, что никакого испытания и нет. 

Небольшая квадратная комната около семи метров. Три стены полностью завешены шторами, клеенчатыми, какие бывают в ванных. Четвертая стена обклеена обоями, у нее стоит длинный диван. Меня попросили сесть и подождать. 

Вот и началось. В середине комнаты стоит маленький телевизор на табуретке, рядом подключенный магнитофон. Когда я проходил собеседование в первый раз, я, как и подавляющее большинство, решил, что работник пошел за кассетой. В среднем испытуемые спокойно ждут до получаса – времени у меня еще предостаточно, чтобы все еще раз повторить. Но эти камеры опять сбивают с толку. Да, трудно их не заметить. Они закреплены под потолком, по три рядом с каждой стеной, и все сейчас обращены ко мне. Они ведут со мной собеседование. 

После. С ними мы разберемся позднее, сейчас необходимо сконцентрироваться и максимально успокоиться. Я, наоборот, начинаю путаться и вспоминать все подряд. В последнее время все чаще думаю о матери, хотя она умерла уже пять лет назад, когда я первый раз устроился на ту самую работу. Она очень гордилась мной. Это случилось за полгода до ее смерти. Ей нравился полученный мной статус и особенно моя зарплата. Я помогал ей расплатиться с многочисленными долгами и кредитами, набранными ею за всю жизнь. Из-за них же она постоянно работала в нескольких местах. Когда я был маленький, мать отдала меня в детсад, в котором дети находились все будние дни, и домой их забирали только на выходные. Будучи взрослым, я не мог узнать ее на старых фотографиях, на них она еще не выглядела высохшей, руки еще не приобрели сероватый оттенок. 

Мать положили в больницу, я не понял, из-за чего именно, и сразу поехал к ней. У нее оказалась последняя стадия атеросклероза дуги аорты, об этом никто не знал. Когда вскрыли грудную клетку, сердце остановилось. После укола адреналина сосуд в месте язвы разорвало. Я бежал по коридору больницы, а навстречу мне шла медсестра, сильно запачканная кровью, и громко ругалась. 

На следующий день пришел работник банка, в котором мать брала кредит. Он потоптался у меня в квартире немного, я сказал, что никаких сбережений у покойной не было и в наследство вступать не буду. Он вздохнул и ответил: «Очень сочувствую вашей и нашей утрате».

Я слишком сильно отвлекся. Сколько прошло времени? Часы меня попросили сдать, в комнате их тоже нет. Я предусмотрел это и сидел так, чтобы сложа руки незаметно держать пальцы на лучевой артерии и считать удары. Прошло минут десять. Мне неудобно сидеть, я уже начинаю волноваться, а еще слишком рано. Испытуемые не должны так вести себя сразу, если хоть один мускул лица выдаст мое настроение, это будет провал. Необходимо взять себя в руки. Один взгляд на работников этой компании пробудит во мне те самые чувства, и я сразу же стану холодным и расчетливым. Но всего десять процентов испытуемых уже через пятнадцать минут встают и пробуют открыть дверь, и среди них нет подходящих на эту должность человеческих моделей. Я это знаю, и камеры это знают, поэтому я только повернул голову в сторону и смотрю, как за стеклянной дверью служащие блуждают по коридору как ни в чем не бывало. Спокойные, беззаботные. О, только дайте мне получить эту должность, и вы начнете ходить совсем по-другому, быстрее и с опаской. Здесь все изменится и преобразится. 

Сколько у меня еще времени? Пара минут. Затем нужно будет делать вид, что я озадачен и не понимаю, что происходит. Забавно, на своей работе я трудился над тем, чтобы подчиненные делали все так, как должны, не жалея средств давления и никогда не давая второй шанс. Но теперь я нарушаю главный девиз своей должности – одноразовость. Здесь мой опыт будет никому не нужен и даже очень вреден. За мной, каким я был в прошлом, тянется хвост договоров о неразглашении. Человек, наделенный такими знаниями, будет неуместен, если я выдам случайно что-либо, больше проблем будет скорее у компании, работники которой узнают это, чем у меня. 

Время. Встаю, еще раз смотрю в стеклянную дверь. «Что же работник сюда не возвращается?» – должен думать я. Начинаю заглядывать за шторы на стенах: ящик, шкаф, маленькая ванна и туалет, будто бы в поезде, – все как предполагалось. Слышу, как жужжат камеры, поворачиваясь ко мне. Все шторы проверены, теперь я должен совсем растеряться. Прохожу по комнате, камеры поворачиваются за мной. Вопросительно смотрю на них. Спустя два года сбора информации об этих камерах я точно узнал значение выражения «смотреть в душу». Кто-то думает, что за испытанием следят люди, но это не так. Об этом служащем нет данных в отделе кадров, но он здесь важный и ценный работник. С одной стороны, это искусственный интеллект, но я не могу его так назвать. Я видел много людей с самыми разными интеллектами, и всех их у меня получилось склонить на свою сторону, такой вот талант. Но эта машина – самый сложный собеседник. В ее базе сотни миллиардов людских моделей с самими различными параметрами, особенностями, темпераментами, акцентуациями характера, менталитетами, национальными различиями и т. д. Люди, которые никогда не рождались, а может и не родятся, полностью известны этой машине. Она знает, что от каждого из них ждать в любой ситуации и с какой вероятностью. В какой-то книге я читал, что разум – это способность совершать нецелесообразные или неестественные поступки. Так вот эта машина объяснит все наши цели и мотивы, ей только надо определить, кто перед ней в данный момент. Наш разум, которым мы так гордимся, она откроет, как орех. Не знаю, где еще применяется эта машина, но, глядя сейчас на этот телевизор посередине комнаты, я подумал, что она запросто могла бы предвидеть людские реакции на любые новости, а может даже эти новости составлять из других баз данных. Но сегодня здесь ей надо всего лишь определить мои профессиональные качества и пригодность к должности. Машина смотрит на меня и ждет, когда я растеряюсь, когда буду подвержен импульсивности, когда вспотею, когда дерну мускулом лица, когда присяду отдохнуть, когда впаду в бешенство и т. д. Ей нужна от меня каждая мелочь, чтобы сопоставить со своими моделями, и как только она точно будет уверена, кто перед ней, испытание закончится и будет вынесен вердикт. 

Однако мало отрепетировать каждый свой шаг и движение, постоянно следить за выражением лица. Во-первых, это очень сложно, во-вторых, у этой чертовой машины есть какой-то человеческий недостаток, который меня пугает, человеческий фактор. Собирая информацию о ней, я узнал о нескольких особенных случаях. Один раз человек просто прождал два часа, затем пришел в ярость и разбил дверь с криками: «Я пришел сюда устраиваться на работу, а не ерундой заниматься». Машина оценила его как «полностью подходящего кандидата». Другой испытуемый, устраивающийся на такую же должность, тоже через два часа разозлился и попробовал разбить дверь, но стекло оказалось слишком крепким, и он сломал ногу. Машина ответила: «Социально опасный элемент, абсолютно непригоден». 

Со мной ситуация сложнее. Самое главное для меня – не дать ей понять, что я на таком испытании не в первый раз. Каким бы подходящим кандидатом я себя не обрисовал, сделай я хоть что-то подозрительно хорошо, и все будет провалено. Есть версии, которые к тому же смогут определить, за что я был уволен или почему не прошел испытание в прошлый раз. 

Кажется, уже пора включать телевизор. Новости. Да, именно новости. Какой-то прошлогодний выпуск. В углу экрана идет сурдоперевод. Если я внимательно обыщу комнату, я найду пару листов с тестами по языку жестов, и мне надо будет его решить. Это не так просто сообразить в первый раз. Человек той модели, что я отыгрываю, должен 20 минут смотреть новости и решать, что же от него требуется, 10 минут обыскивать комнату, до 15 минут решать тест, пользуясь картинкой с экрана. Две минуты можно потратить на туалет. Примерно через 45 минут я должен закончить. При этом оборачиваться на камеры я должен не чаще одного раза в пять минут, пока смотрю новости; один или два раза в минуту, пока ищу что-либо, намекающее на задание; около трех раз, пока буду решать тест. Мне надо слегка волноваться, пока не найду тесты, с этим все нормально, я уже немного вспотел, большего камерам не нужно. 

Существуют различные варианты этого теста. Помимо сурдоперевода могут быть титры на другом языке, какие-то статистические данные, вроде погоды, которые необходимо будет проанализировать. Суть в том, что человек без понятия, что от него нужно, может, к примеру, так и просидеть часов семь на кресле, смирно ожидая, или не сможет разобраться, предположить, что ему нужно искать. Бывают те, кто просто стесняется лезть в ящики. Я выбрал самую подходящую модель поведения, насчет остальных, которые я способен сыграть, машина может сомневаться.

Тест сам по себе очень простой. После решения его кандидаты разделяются на два типа: те, кто обрадовался, что смог решить так быстро, и те, кто заволновался и заподозрил подвох. Мне необходимо будет отыграть перед камерами второй тип. 

У меня появилось плохое предчувствие и участился пульс. Сейчас мне совсем нельзя отвлекаться на подобное. Нечего бояться, я полностью готов, я все помню. Эта машина сегодня увидит самую правдивую игру в своей жизни.

Итак, задумчиво смотрим новости. Выпуск о выборах в губернаторы, которые были прошлой зимой. Временами поглядываю на камеры, они неподвижны. Где, интересно, лежат тесты? Наверняка просто в одном из ящиков, как и в прошлые разы. Мне стало спокойнее. Самое трудное еще впереди, но начал я уверенно и точно. Кажется, я чувствую взгляд камер на себе, и что-то мне подсказывает, что взгляд этот одобряющий. Прошло уже минут 18. Схожу в туалет и приступлю к поиску тестов. 

В туалете, глядя мне прямо в лицо, висела еще одна камера. Сбоку маленькая шторка. Я замер в оцепенении. Шторку можно закрыть, если не хочешь, чтобы камера видела тебя в туалете, но это очередная проверка. Я о таком не слышал, не читал, об этом нигде не было сказано. Я без понятия, как мне нужно поступить, чтобы действия мои совпали с моделью. Больше всего нужно избегать нерешительности, а я стою уже секунд десять, и мне начинает казаться, что объектив камеры сужается в пристальной ухмылке. 

Продолжение следует.