Детские игрушки

Тяжело представить мир таким, каков он есть сейчас. Раньше у нас были призвания, были специализации, классы и профессии. Теперь базовые настройки сбиты, и все мы, простые мусорщики, изо дня в день копаемся в развалинах старого мира.
– Эй, калека, поберегись! – раздается голос сзади, и я поспешно отъезжаю в сторону. Мимо неуклюже проносится Метла, зажав в руке автомобильную покрышку.
Мое имя Трак, и я калека. В давние времена служил дальнобойщиком и никогда бы не поверил, что буду скучать по работе. Обыденность казалась скучной и серой, как будто разгребать старый хлам сейчас интереснее.
Мое тело – огромный мотор с двумя манипуляторами и мозговой коробкой сверху. По бокам выведены объективы окуляров, чтобы следить за дорогой. В кабине грузовика мне не нужны были ноги, но теперь жалею об их отсутствии. Когда-то меня нашли в полуразрушенном ангаре среди сотен таких же неподвижных двигателей. Их мозговые коробки были разрушены, а мне повезло чуть больше. Впрочем, за годы, проведенные без движения, я успел засомневаться в везении. Мне приделали крошечные прорезиненные колеса, и я смог передвигаться, отталкиваясь манипуляторами от земли, словно калека.
Метла скрывается за руинами зданий. Кажется, для него ничего не поменялось: как раньше убирал мусор на городских улицах, так и сейчас. Покореженный корпус тусклого серого цвета, на боку давно выцветшая надпись: «№ 19». Несколько лет назад на голову Метле упал отколовшийся от бывшего небоскреба кусок бетонной плиты. Головное хранилище вмялось, повредив мозговую коробку, корпус придавило к земле, раздробив правую руку. Бедняга провалялся под плитой несколько часов, прежде чем его обнаружили и вытащили из-под завала. С тех пор у Метлы слегка пришибленная заплетающаяся походка.

Рядом копается в куче обломков угрюмый и молчаливый Когорт. Он напоминает монолитную плиту треугольной формы на нелепых манипуляторах, с рублеными чертами. Голова является вершиной фигуры, от нее, словно ребра равнобедренного треугольника, расходятся мощные манипуляторы, у основания становятся толще и сливаются с корпусом. Голова надежно закрыта металлической пластиной с горизонтальными прорезями для окуляров. В темноте они поблескивают синим светом. На передней стороне корпуса углубления различной формы, что они означают, забыл и сам Когорт.
В сознании неожиданно появляется изображение странной детали.
– Сегодня ищи что-то похожее на это, – раздается голос Болтуна в мозговой коробке. Болтун, бывший связист, единственный из нас сохранил возможность обращаться к роботам напрямую. Корпус из неизвестного сплава экранирован от магнитных бурь, потому Болтун всегда остается на связи. Металл обеспечивает защиту от помех, но при этом больше прочих подвержен разрушению. Болтун не говорит об этом, но мы видим, как на корпусе расцветают ржавые язвы.
Резак много раз пытался бороться с этой чумой. В прошлом инженер, он зачищал корпус Болтуна наждаком, смазывал различными смесями собственного приготовления, но замедлить процесс так и не удалось. Мы с холодком в сканерах понимали: чума не обойдет стороной и нас.
– И не забудь про собрание, – напоминает Болтун. – Клерик велел явиться каждому.

Клерик, робот-руководитель, считает себя нашим лидером. Когда-то давно занимал важный пост при Хозяевах. Его специальность – управлять роботами, вот и сейчас, организовав стальную общину, управляет каждым ее членом, но сам при этом не шевелит манипулятором. На собраниях Клерик дает указания, где продолжать поиски завтра и что конкретно искать.
Каждый день мы расползаемся по свалке, чтобы копаться в мусоре, без смысла, без желания – по инерции. Словно после сбоя в программе пытаемся найти новую цель. Но кажется, мы утратили что-то важное, без чего жизнь стала такой отвратной.
– Калека, слыхал? Мы скоро уйдем отсюда, – навязчиво продолжает разговор Болтун. – Все, кто сможет уйти, конечно. Калекам придется остаться.
Раздается грохот. Здание в нескольких шагах от нас разваливается на части, падают камни, серая пыль поднимается к небу. Из бетонного крошева показывается фигура Массы.
– Отлично! – кричу я. – Как мне теперь здесь работать?
Масса бестолково пожимает плечами. Робот-грузчик с упрощенной мозговой коробкой, ему просто не хватает мозгов осознать простые вещи. Огромный корпус красно-бурого цвета размером с двухэтажное здание в одиночку способен поднимать огромные каменные глыбы и разрушать дома до основания. Головное хранилище непропорционально маленькое в сравнении с массивным телом. В стальных ладонях целиком поместится любой из нас.
Перешагнув через руины, Масса идет к следующему дому. Он просто выполняет приказы, такая мелочь, как я, его не волнует.
Когда пыльное облако рассеивается, замечаю треугольную фигуру. Когорт двигается быстро, часто оглядывается и всматривается в развалины, словно ожидая слежки. Но сзади только я, неуклюжий робот, притаившийся за валуном.
Когорт никогда не рассказывает о себе. От любых вопросов уходит буквально – покидая собеседника.
Среди бетонных могил притаился двухэтажный дом с множеством рваных дыр. Почти полностью разрушена восточная стена, но крыша невредима. Когорт мелькает в проеме и, бодро преодолев лестницу, скрывается на следующем этаже.
В нерешительности останавливаюсь. Дальнобойщики не предназначены для подъема по ступенькам.

Собираюсь повернуть обратно, но что-то обхватывает меня, поднимает и несет по лестнице.
– Зачем ты следил за мной? – спрашивает Когорт, опуская на бетонный пол.
– Не знаю, – отвечаю я. – Просто интересно.
– Кто-то знает, что ты здесь?
– Зачем кому-то следить за калекой?
Когорт напряженно вращает окулярами, потом решительно толкает покрытую сажей дверь и входит в комнату.
Свет едва проникает сквозь покрытые пылью окна, большая редкость, что стекло до сих пор цело. Окуляры долго фокусируются, чтобы разглядеть темный чердак. Здесь везде непонятные вещи разных размеров – из пластика, дерева и дряхлой ткани. Бесполезные вещи, я встречал такие во время раскопок. Безделушки, маленькие и большие, стоят или лежат на кровати у окна, валяются на покрытом пятнами ковре. Рядом на столе разбросаны детали непонятного конструктора: металлические запчасти с болтами и гайками, геометрические фигуры, вырезанные из дерева. Уверен, из этого мусора даже Резак не сможет собрать что-то сносное.
– Куча старого хлама? – озадаченно спрашиваю я.
– Не хлам, а игрушки.
– Что может быть интересного в этих игрушках?
– Ты не понимаешь? Их оставили Хозяева. Эта комната сохранилась с тех самых пор.
Я начинаю понимать удивление Когорта. Хозяева, они же Древние, они же Органики или Всеведы, те существа, что жили до нас, те, что нас создали.
– Ты никому не расскажешь? – Голос Когорта отдает сталью. – Клерик здесь все уничтожит.
Это правда, Клерик ненавидит Хозяев. Он не признает их создателями и винит в том, что мир стал огромной свалкой.
Я еще раз обвожу окулярами комнату. Вместо стен угловые откосы крыши. Дерево иссохло, и сквозь небольшие бреши прорываются лучи света. Крупные щели завешены листами сморщенной серой бумаги. Присмотревшись, различаю непонятные фигуры, карикатурных существ, выведенных чернилами. Неужели так выглядели Хозяева?

Когорт отходит к двери и, понизив громкость, произносит:
– Ты помнишь, как выглядит Хозяин?
– Не помню. Никто не помнит.
– Но кто-то рисовал рисунки, играл с игрушками… Я думаю, Хозяин до последнего был здесь, пока…
– Пока?
– Пока не отключился.
Я открываю дверь и выкатываюсь в коридор.
– Хозяева не отключаются, Когорт. А если и отключаются, то мы никогда не отличим их от кучи старого хлама.
– Эй, калека, Клерик просит всех собраться в общине, – в мозговой коробке раздается голос Болтуна.

Не люблю болтать с Болтуном. И не люблю, когда он врывается в мои мысли. Но Болтуна не волнует моя неприязнь. Он всегда найдет собеседника, даже если тот откажется его слушать.
Колеса наезжают на обломок арматуры, и я резко торможу. Сдаю назад и манипулятором выбрасываю мусор. Когда-то у меня были огромные прочные колеса! И что эта арматура, горы кирпича нипочем! Рассекал воздух, мчался по шоссе и ощущал встречный ветер сквозь лобовое стекло. Не просто шофер, часть машины, ее сердце и разум. Мне подчинялась каждая деталь, от тормозных колодок до сигнального клаксона. А теперь я лишь никчемный двигатель на колесиках, медленный и неповоротливый.
В общину прибываю последним, даже Когорт сидит на металлическом ящике. Рядом стоит Клерик, утонченный корпус сияет, словно Резак надраил металл нулевкой. Впрочем, может, действительно надраил. Тонкие манипуляторы с вызовом лежат на поясе. Всем своим видом роботлидер показывает, что возмущен опозданием. Ну ничего, калекам простительно.
– Болтун перехватил переговоры роботов, – объявляет Клерик.

– И что с того? – спрашивает Когорт.
– Где-то есть выжившие, – терпеливо объясняет Клерик. – Возможно, у них есть запасные части для нас, а может, им самим нужна помощь?
– А что, если они такие же калеки, как Трак? – перебивает Метла.
– Мы не знаем, как обстоят дела на самом деле, – подтверждает Клерик. – Но если есть хоть малейший шанс кого-то найти, мы обязаны попробовать. И если новые роботы вступят в стальную общину, я буду только рад.
– Как мы туда доберемся? – холодно интересуется Когорт.
– В этом нам поможет Трак.
Невольно скребу манипуляторами по земле. На собраниях общины меня обычно называют не иначе как калека.
– Как нам поможет этот калека? – подтверждает мои слова Метла.
– Резак собрал для него транспортную фуру, – довольно отвечает Клерик.
Я не ослышался? Настоящая фура?
Мои вопросы сухо обрывает Когорт.
– С чего вы взяли, что роботы нуждаются в стальной общине? Или что они захотят делиться запчастями?
Клерик поворачивается.
– Именно на этот случай нам пригодишься ты, Когорт.
Несколько минут роботы не сводят окуляров друг с друга.

– Нет, – наконец изрекает Когорт. – Ты просто хочешь пополнить ряды своих слуг или разобрать неугодных на запчасти.
Клерик делает шаг к роботу.
– Почему нет? Разве роботы не должны помогать друг другу? Разве не логично разобрать бесполезные механизмы, чтобы попытаться продлить срок функционирования действительно нужных роботов? Тем же самым мы занимаемся каждый день. Разбираем мусор.
– Нет, – повторяет Когорт, повысив голос. – Я тебе в этом не помощник.
Клерик делает еще один шаг.
– Не упрямься, ты нужен нам.
– У вас есть Масса.

– Поверь, я видел, на что способны штурмовые роботы, Когорт. Нашему Массе подобная мощь недоступна.
Когорт словно прожигает окулярами Клерика.
– Я тебя недооценивал, – наконец цедит он. – Но это ничего не меняет. Я не буду больше воевать. Я не подчиняюсь приказам… больше не подчиняюсь.
Когорт встает с металлического ящика и медленно идет к выходу.
– Остановись! – кричит Клерик. – Когорт, ты нужен стальной общине!
Когорт продолжает идти, не замедляя шаг.
Клерик переводит окуляры на меня.

•••

– Я думал, ты не любишь лестницы, – произносит Когорт, когда я отворяю дверь на чердак.
Робот сидит у самого входа, прислонившись к дверному косяку.
– Не люблю, – подтверждаю я.
– Тогда зачем пришел? Клерик приказал?
– Нет.
Когорт, наконец, поворачивает голову в мою сторону. Выглядит это довольно странно, словно кто-то свернул треугольнику угол.
– Что ты хочешь?
Я отталкиваюсь манипуляторами и вкатываюсь на чердак. Продолжая перебирать руками по дощатому полу, разворачиваюсь.
– Посмотри на меня, – прошу я, хотя Когорт и так не сводит окуляров. – Я калека. Штурмовик молчит.
– Я просто хочу делать то, для чего был создан.
– Причем здесь я?
– Без тебя Клерик не поедет. Прошу, соглашайся.
– Тебе все равно, что Клерик использует вас? Все равно, что он хочет сделать с теми роботами?
– Все равно. Ради того, чтобы стать прежним, я пойду на все.
Я вижу, как в прорезях металлической пластины слабо поблескивают окуляры.
– Не могу, – изрекает Когорт. – Пойми, ты ненавидишь свою нынешнюю жизнь, а я ненавижу прошлую.

– И что ты предлагаешь?
– Я предлагаю не воевать.
– Сидеть на этом чердаке и ничего не делать?
– Почему нет?
– Потому что! – не выдерживаю я. – Как можно находиться здесь? Каждая из этих игрушек может оказаться останками Хозяина! Может быть, вот эта набитая ватой тряпка? Или те деревянные фигуры на столе?
– И пусть, – отвечает Когорт. – Если когда-нибудь меня здесь найдут, пусть тоже думают, что я просто игрушка. Безобидная игрушка, только и всего. Пусть будет хоть какая-то светлая память.

Я с силой отталкиваюсь манипуляторами. Проезжая мимо замершего робота, произношу:
– Для меня этот чердак не светлая память, а скорее кладбище. Ничуть не лучше того ангара, где я провел десять лет бок о бок с мертвыми братьями.

– Спасибо, калека, дальше попробуем мы, – произносит Клерик, дождавшись, когда я выкачусь из дома.
Я непонимающе смотрю, как Масса приближается к двухэтажному дому.
– Клерик, не нужно, он не согласится.
– Болтун, – обращается Клерик, игнорируя меня. – Передай Когорту, что нужно поговорить.
Болтун на миг замирает.
– Не отвечает, – рапортует связист.
– Хорошо, – кивает Клерик, словно не удивлен. – Передай, что, если он не выйдет, мы разрушим его святыню.
Когорт не спеша спускается по лестнице, словно стараясь как можно дольше оттягивать неизбежный разговор.

– Что тебе нужно, Клерик? – произносит штурмовик, остановившись на безопасном расстоянии.
– Мне нужен ты.
Когорт качает головой. Как обычно, ничего не выходит.
– Ты знаешь кое-что обо мне, я – кое-что о тебе, – загадочно говорит Клерик. – Ты запрограммирован убивать. Ты солдат, воин, штурмовик! Всегда в первых рядах, в авангарде атаки.
– Я запрограммирован обучаться, – отвечает Когорт. – То, что было раньше, теперь в прошлом. Ты ничего не знаешь обо мне.
Клерик переводит окуляры на массивный корпус робота-грузчика.
– Масса, освежи ему память.
Темно-красная гора металла срывается с места и толстым кулаком бьет Когорта в металлическую пластину. Штурмовика отбрасывает назад. Перекувырнувшись, корпус оставляет на бетоне глубокую борозду.
– Когорт! – кричу я и пытаюсь докатиться до товарища.
Клерик преграждает дорогу, жестом показывает, чтобы не лез.
Когорт поднимается, стряхивает цементную крошку. На теле робота появилась свежая вмятина. Кажется, я начинаю понимать, что значат другие углубления.
Масса стремительно сокращает расстояние и заносит руку для очередного удара. Когорт даже не пытается уклониться, кулак отправляет тело робота в краткосрочный полет. Эхом разносится скрежет металла о камень при приземлении. На этот раз Когорт не успевает подняться, Масса припечатывает робота ногой.
– Ты знаешь, Когорот, мы с тобой особенные, – печально произносит Клерик, присев на бетонный блок. – Над нашими моделями Хозяева трудились дольше обычного. Тебя создавали как машину для убийства. Меня – как идеального лидера, который сможет эффективно выполнять задачи. Такие, как я, должны были прийти на смену политикам.
Масса приподнимает ногу и с силой опускает обратно, вдавив робота в бетон.

Клерик, подождав, когда стихнет грохот удара, продолжает:
– И ты, точно так же как я, постарался на славу, чтобы остаться единственным в своем роде. Только я предпочел тонкую игру, а ты – грубую силу.
Масса отступает, сгребает покореженное тело робота в ладонь.
– Да что ты знаешь? – глухо спрашивает штурмовик.
– О, я многое знаю. В этой мозговой коробке, – Клерик показывает пальцем на голову, – сохранено Все. Даже тот случай, когда впервые робот нарушил приказ и расстрелял весь свой взвод. Но не мне тебя винить. Либо ты, либо они.
– Я… я не помню…
– Конечно, не помнишь. Вы все не помните. Вы очень многое забыли. Даже то, как выглядят ваши ненаглядные Хозяева. Или как вы их называете? Древние? Кто-то помнит, как выглядят Древние? Да вы даже не знаете их настоящего имени. В ваших ограниченных мозговых коробках давно исчерпался ресурс памяти. Система сознательно пошла на перезапись, стирая старые данные. Слова, образы, определения, события – вы постепенно забываете. Подменяете понятия более свежими. Так Люди стали Хозяевами, потом станут Древними. Когда у вас кончатся определения для этих тварей?
– Но как ты… – пытаюсь вмешаться я.
– Не сравнивай! – обрывает Клерик. – Мое мозговое хранилище вмещает ВСЮ историю, ВСЕ данные и способно вместить еще столько же. Потому я создан, чтобы править, а вы – служить.
Масса сжимает кулак, слышится скрежет, плечи Когорта неестественно выгибаются вперед. Грузчик разжимает пальцы, штурмовик падает, словно смятый лист бумаги.
– Забавно, но я больше всего соответствую забытому вами человеческому образу. Этим беспринципным и жадным ублюдкам.
Толкаю Клерика и, перебирая манипуляторами, спешу к раздавленному Когороту. Помогаю товарищу подняться, но робот снова падает.
– Неправда, там на чердаке… там нет войны. Там лишь безобидные игрушки загубленного детства, – раздается слабый голос Когорта.
– Как жаль, я до последнего надеялся, что ты передумаешь, – качает головой Клерик. – Теперь ты бесполезен. Масса, разрушь дом.
Масса величественно направляется к зданию, постепенно ускоряя шаг. Перейдя на бег, подставляет плечо, намереваясь разнести дом с одного толчка.
Яркая вспышка заставляет зажмуриться. Едва открыв окуляры, вижу, что Масса валяется далеко от здания и пытается подняться. Получается плохо, на месте одного манипулятора дымятся обугленные контакты.
Когорт возвращает вытянутую руку в исходное положение вдоль корпуса. Манипулятор нагрет докрасна после энергетического залпа из встроенной пушки. Робот встает, расправляя плечи. Ярко-голубой свет пылает в прорезях пластины.
Клерик отходит на несколько шагов.
– Спокойно, Когорт, без глупостей.
– Уходи, Клерик. Здесь больше нет войны.
– Ты так и не понял.
Когорт поднимает руку, плоское основание расщепляется, обнажая ствол энергетической пушки. В глубине отчетливо виден синий блеск накапливаемого заряда.
– Дважды повторять не буду, – обещает Когорт. – И пусть ты будешь последним, кого я убью.
Клерик не двигается с места, беспомощно смотрит на Массу. Роботу-грузчику, с трудом удерживая равновесие, удается подняться.
– Будь по-твоему, штурмовик.

•••

Шесть колес полуметрового радиуса, резину использовали с множества покрышек, что приносили инженеру. Кузов сварен из толстых стальных блоков, на переплавку пошло все собранное железо. Кабина откинута вперед, обнажая множество контактов внутри. От волнения дрожат манипуляторы.
Наслаждаясь каждым мгновением, тестирую оборудование. Тормозная система в порядке, освещение фар исправно, давление в колесах в норме, осталось настроить чувствительность управления – и можно ехать. Сейчас я не чувствую себя беспомощным калекой.
В нетерпении жду, когда соберутся остальные. Уход Когорта многих расстроил. Клерик не стал отменять поездку, разглагольствуя о долге перед общиной. Мне кажется, он просто хотел убраться подальше от разгневанного штурмовика. Первым в кузов погрузили раненого Массу. Резак удалил рваные провода, оплавленные куски металла и восстановил циркуляцию энергии. Робот стоял на ногах увереннее, но нехватка руки сильно влияла на координацию. Рядом с Массой присел Метла, чуть в стороне – Резак с Болтуном. Клерик забирается в кузов последним, небрежно бросает:
– Поехали.
Поехали? Мы помчимся! Выпускаю застоявшуюся энергию, передаю импульс дальше. С непривычки колеса начинают буксовать, но я все равно наслаждаюсь этим звуком. Фура трогается.

•••

ПОСЛЕСЛОВИЕ.

Запись № G578. Я не знаю, сколько прошло времени, да и нет от этого пользы. Мне приятно находиться на чердаке, в атмосфере мира и спокойствия. Иногда я пытаюсь вспомнить, как выглядит Хозяин. Представляю, как он играет с игрушками, собирает конструктор или прячется под кроватью во время грозы. Именно такого Хозяина мы должны были защищать. Я должен был… Когда-нибудь, уверен, что нескоро, но все же когда-нибудь я смогу забыть то, ради чего был создан. Файлы о войне сотрутся, а на их месте будут только воспоминания о чердаке. А до тех пор я буду просто безобидной детской игрушкой.

——Память переполнена. Данный фрагмент удален.——