Атака мертвецов

Осовецкую же крепость многие в шутку называли «игрушечной», и задачи в преддверии войны перед ней стояли не такие уж неподъемные. Надо было просто задержать противника на подступах к крепости. Это было тем проще, что Осовец имел мощную связь с тылом, и окружить его было фактически невозможно: во все время обороны он имел связь с русской армией, получал подкрепления и не был полностью блокирован, как, например, Брестская крепость в 1941 году.

Крепость у деревни Осовец на левом берегу реки Бобр появилась в конце XIX века, вслед за строительством железной дороги, связывающей несколько стратегически важных узлов (Лык – Граево – Белосток), когда необходимость «прикрыть тылы» стала особенно острой. В 1882 году появился Центральный форт, а вскоре выросли еще три: Заречный, Новый и Шведский. К 1890 году строительство основных укреплений было завершено, строили лишь казармы и убежища, а в 1912 году началась постройка броневой батареи – полусферического бронеколпака с 152-миллиметровой гаубицей. Подобное сооружение к началу Первой мировой войны было единственным в русской армии.

Таким образом, Осовецкая крепость представляла собой четыре форта и несколько редутов, соединенных полевыми укреплениями, – то есть фактически была не крепостью, а укрепленным районом, рассчитанным на длительную оборону. Каждый форт имел на вооружении 60 крепостных орудий с соответствующей прислугой, а его пехотный гарнизон состоял из четырех рот. 
Новые бои на Осовецком направлении начались в январе 1915 года. Немцы хорошо подготовились к новой атаке и были уверены, что «игрушечная крепость» на этот раз быстро падет под огнем тяжелой артиллерии: на линию огня выкатились немецкие любимицы – «Большие Берты», тяжелые орудия калибра 420 мм, 900-килограммовые снаряды которых проламывали двухметровые стальные и бетонные перекрытия. Немцы рассчитывали, что «Берты» заставят гарнизон крепости сдаться через сутки, максимум через двое (когда из таких орудий обстреливали бельгийский Льеж, крепость сдалась сразу же). Генеральный штаб русской армии просил защитников продержаться хотя бы 48 часов. 

В первый день осады немецкий парламентер предложил командующему Осовецкой крепостью генерал-майору Николаю Александровичу Бржозовскому не просто сдать, а продать крепость. Объявленная ценность – стоимость снарядов, которые на Осовец обрушатся в случае осады. На это Бржозовский ответил: «Денег мы не возьмем. Но если через 48 часов крепость устоит, я вас повешу, а если падет – повесьте меня». Шокированный новизной предложения, немец предпочел удалиться к своим.

Маленькая крепость держалась полгода. Вместе с артиллерией ее бомбили немецкие аэропланы, но даже тяжелые снаряды нанесли фортам немного вреда. Защитники отвечали лавиной огня и постоянными контратаками. 

«Самый жуткий обстрел был в начале осады. 25 февраля немцы открыли огонь по крепости, доведя его 27 и 28 февраля до ураганного; так продолжалось до 3 марта. За несколько дней ужасающего обстрела по крепости было выпущено до 250 тысяч только тяжелых снарядов! А всего за время осады – до 400 тысяч!» – пишет военный историк Сергей Александрович Хмельков.
Самое примечательное во всем этом, что свою артиллерию немцы расположили аккурат за пределами досягаемости артиллерии Осовца и чувствовали себя настолько безопасно, что даже не маскировались. Крепостные пушки выпуска 1885 года просто не могли их достать. Но за них это сделали бывшие до сих пор в резерве морские пушки системы Канэ. Всего два таких орудия расправились с 17-ю батареями осадной артиллерии противника (среди которых были не только «Берты», но и чешские «Шкоды»). Это деморализовало немцев, с особым пиететом относившихся к своим крупнокалиберным «дамочкам».
9, 10 и 11-я роты Землянского полка погибли целиком, от 12-й роты осталось около 40 человек при одном пулемете; от трех рот, защищавших Бялогронды, оставалось около 60 человек при двух пулеметах. Им-то и предстояло сразиться с 8-й немецкой армией.
Как только зеленоватый туман газа рассеялся, немецкие полки – а это не менее 7 тысяч человек – двинулись на, казалось, мертвую крепость – не воевать, а на зачистку. И из разрушенных укреплений вдруг поднялись фактически полумертвые люди – шатающиеся, корчащиеся от кашля, с искаженными от химического ожога лицами – остатки тех, кто не задохнулся от газа. Их было не больше восьмидесяти, они шли в штыковую. Казалось, восстали мертвецы – охваченные ужасом немцы без единого выстрела в панике бросились назад, путаясь и погибая в проволочных заграждениях, которые сами же и строили. Тут же вся эта неуправляемая толпа попала под огонь выжившей крепостной артиллерии. Так меньше сотни полуживых русских солдат обратили в бегство три немецких полка. Как писал наш современник: «Злых людей немцы не испугались бы, осатанение на войне – дело обычное. И побежали они не как трусы, но как люди, увидавшие перед собой то, что живому человеку видеть не положено: мертвых полуразложившихся людей, которые в полный рост шли их убивать». 

После этой атаки Осовец держался еще две недели. Но русские войска уже отходили из Польши, и Бржозовский получил приказ об эвакуации. Из крепости были вывезены почти все орудия, а также почти все военное имущество и продовольствие. Вечером 21 августа укрепления Осовца были взорваны. Только через четыре дня немцы вошли в руины крепости.
Не склонил головы лишь «игрушечный» Осовец. Ныне часть Осовца принадлежит Министерству обороны Польши, а часть входит в состав заповедника. Сохранившиеся постройки Центрального форта занимает маленький музей.