Алмазная тропа

После открытия 1947 года на Сибирской платформе начались интенсивные алмазные поиски, а на Вилюе в поселке Нюрба обосновалась Амакинская экспедиция. К 1954 году там работало уже свыше 1000 человек. Геологи шли по рекам, перемывая сотни тонн песка и глины, выискивая россыпные алмазы. Откуда, из каких коренных горных пород попадают алмазы в эти отложения, они могли только предполагать. Лишь немногие знали о сходстве геологических особенностей Сибирской платформы с геологией Южной Африки, ее богатейшими месторождениями коренных алмазов в кимберлитовых трубках. Термин не совсем удачный: в действительности трубки – это цилиндрические тела, имеющие некоторую конусность. Они достигают глубины 1,5–2 км, и от них тонкая «ножка» ведет в глубь земли. Она наследует канал, по которому с глубины в 150–200 км поступила из земной мантии горячая магма, застывшая в пределах осадочных пластов. Трубки сложены уникальной горной породой – кимберлитом, названным так по городу Кимберли в юго-восточной Африке, где его впервые нашли в XIX веке. Внешне кимберлит напоминает бетон.

В 1950 году Центральная экспедиция Союзного алмазного главка начала работу на Сибирской платформе. Была поставлена задача изучить минералы, которые встречались вместе с алмазами, могли быть их спутниками в коренных породах и вместе с ними попали в речные отложения. Инициатором работы был Михаил Шестопалов, начальник и главный инженер экспедиции. Разработка скромных россыпных алмазных месторождений шла тогда лишь на Урале. Когда в июне 1946 года в СССР было создано Министерство геологии, Шестопалов в частном письме Сталину предложил активизировать алмазопоисковые работы, указав перспективные районы. Его вызвали в Москву с докладом, после которого Сталин разозлился на своих министров: «Вы предлагаете сворачивать поиск алмазов, а рядовой инженер знает, где их искать!» Так был создан особый Алмазный главк и его экспедиции. 

Намеченную работу Михаил Федорович поручил своей сотруднице Наталье Сарсадских. Во главе небольшой геологической партии онав 1950 году отправилась в Якутию. Сначала мыла шлихи на реке Вилюй, в 1952 году – на Мархе, ее левом притоке. Шлих – тяжелая фракция аллювия (рыхлых речных отложений), состоящая преимущественно из цветных минералов. Золотоискатели моют шлих, а потом высматривают в нем золото. Сарсадских же интересовал весь шлих во всем многообразии минералов. Ее испытания в те годы напоминают приключения героев Джека Лондона. Она теряла направление маршрутов, выбиралась из тайгипо снегу, однажды за ее караваном шли волки… Геологи тогда еще не имели раций, и в Ленинграде ее судьба подолгу оставалась неизвестной. 

Весной 1953 года в партию Сарсадских определили геолога Ларису Попугаеву. Посоветовавшись с Шестопаловым, женщины решили изучить бассейн реки Далдын. Это самый большой приток Мархи, и они предположили, что алмазы в речные наносы на Мархе попадают именно с Далдына. В июле 1953 года Сарсадских и Попугаева прилетели в поселок Оленёк на севере Якутии. Сарсадских шел 37-й год, она была на большом сроке беременности, а в Ленинграде находился ее 10-летний сын. Попугаевой исполнялось 30 лет, дома ее ждала годовалая дочка.

Начали они свой путь из Оленёка до Далдына 23 июля. С ними были трое рабочих и местные каюры с 43 оленями. Маршрут по прямой – около 250 км, фактически – более 300. Сначала стоял невыносимый зной, в августе пошли дожди. В 50–70 см под оттаявшей почвой была вечная мерзлота, и спать приходилось, подложив под себя все что можно, – за пару дней под палаткой образовывалось месиво грязи.

24 августа, немного не дойдя до Далдына, группа разделилась на два отряда. Наталья пошла на юг, за Далдын, желая обследовать поля траппов на предмет алмазоносных пород. Достигнув траппов, двигалась параллельно течению, на восток. Лариса 26 августа вышла на Далдын. Им понадобилось пять недель, чтобы достичь этой реки. После Лариса стала спускаться вниз по ней с двумя рабочими. Начали брать шлихи. Кроме обычных ведерных проб, им было поручено взять пробу в три кубометра (300 десятилитровых ведер), чтобы знать наверняка, есть ли там алмазы, и, по возможности, найти минералы-спутники. Встретились соратницы в устье реки 20 сентября и к концу октября вернулись в Ленинград. 

В шлихе, полученном из трехкубовой пробы, при люминесцентном просвечивании обнаружился алмаз. А в ведерных пробах, промытых в устье притоков Далдына (Киенг-Юряха и Дьяхи), оказались красные зерна нового для исследовательниц минерала – явно граната, но не похожего на известный им альмандин. Зерна отнесли в Ленинградский университет на кафедру минералогии, чтобы показать Александру Кухаренко – специалисту по минералам, который занимался уральскими россыпными алмазами. Также на кафедре была коллекция минералов, сопутствующих южноафриканским алмазам. Кухаренко положил рядом с камешками Попугаевой зерна красного граната пиропа из этой коллекции. Различия не было.

По зернам пиропа Кухаренко посоветовал выйти на Далдыне на коренные алмазы. Такой метод поиска сулил громадную экономию труда, денег и времени. Тактика простая: ищи в шлихах пиропы; нашлись – отмечай число зерени иди дальше вверх по течению, бери следующую пробу. Пироп бросается в глаза, его сравнительно много – это не то, что высматривать в шлихах крупинки алмаза. Нарастание количества зерен говорит о приближении к коренному источнику. Расстояние между точками взятия проб выбирается интуитивно. Вначале оно может достигать километров, в конце пути – десятков метров. Если пироповая ниточка оборвалась – значит, алмазное месторождение осталось сзади, на пройденной террасе реки либо на ее ближайшем склоне. 

В 1954 году Сарсадских не смогла отправиться в поле из-за новорожденной дочери. Пришлось уговаривать Попугаеву. Она отказывалась ехать, плакала – свежи были воспоминания о тяжелейшем маршруте, страшила ответственность. Но главное – она ждала второго ребенка, в чем не решалась признаться… В конце концов, она сознательно его лишилась, никому об этом не сказав, и поехала в Сибирь. Наталья Николаевна узнала об этой жертве только через много лет.

Полевая поездка Попугаевой заранее не планировалась и в финансовом плане Центральной экспедиции на 1954 год не была отражена. Главный геолог главка Буров заявил Сарсадских по телефону из Москвы: «Вы заварили эту кашу, вы и расхлебывайте». Через его голову пришлось обратиться к начальнику главка, который и санкционировал работу. По его распоряжению часть денег на нее дала Центральная, часть – Амакинская экспедиция. В целом – весьма скромные расходы. 

Ларисе дали всего одного помощника, рабочего Федора Беликова, опытного промывальщика шлихов и надежного человека. В намеченный район Далдына их доставил маленький биплан в начале июля. Из-за дождей работу начали только спустя неделю. Свернули на ручей Киенг-Юрях, прошли по нему около 20 км, отбирая пробы. В верховьях пиропы потерялись – пришлось вернуться на Далдын, спуститься на несколько километров, к ручью Дьяха. Лариса пошла вверх по одному берегу, Беликов – по другому. В пробах каждые 100 метров попадалось до пригоршни зерен пиропа. Через несколько километров ручей пропал в болоте, пиропы кончились. Вернулись и пошли по ручейку (Попугаева назвала его Загадочным), впадавшему в Дьяху. В аллювии неизменно обнаруживались пиропы. Как Попугаева позже написала в отчете, кимберлитовую трубку они взяли «в вилку» (термин со времен войны – на фронте Лариса была зенитчицей). Трубка должна была находиться на лесистой возвышенности, которую с запада огибал Дьяха, с юго-востока – Загадочный. Попугаева и Беликов стали подниматься по ней, беря пробы. Под конец Попугаева просто ложилась на землю, отворачивала дерн и высматривала заветные зерна – как потом острили геологи, она открыла свое месторождение «животным» способом. 

21 августа 1954 года поисковики выбрались на водораздел между Дьяхой и Загадочным. Лариса присела на поваленное дерево перекурить, ковырнула землю сапогом и позвала Беликова: «Смотри! Голубая земля, и вся в пиропах!» Дело в том, что кимберлит – очень неустойчивая порода, под действием воды и перепадов температуры разлагается до глины. Верхний слой кимберлитов в Африке превращен в голубую глину, которая там так и называется – blue ground. Они вырыли два неглубоких шурфа. В глине попадались куски неразложившегося кимберлита, однако до сплошной породы дойти не удалось – в шурфы натекала вода. Размер найденной кимберлитовой трубки (ее назвали «Зарницей») оказался чуть больше 500 м. Геологи были потрясены: отыскать в тайге «пятачок» породы диаметром в полкилометра – это нечто. Позже Лариса выявила широкую зараженность местности пиропами, указав на возможность наличия других вулканических каналов. Действительно, в июне

1955 года в 15 км от «Зарницы» была найдена богатейшая по алмазам трубка «Удачная». Через два дня после этого в 300 км южнее геологи нашли ценнейшую алмазоносную трубку «Мир». Эти трубки разрабатывают много десятилетий, рядом с ними возникли города Удачный и Мирный. 

Отряд Амакинской экспедиции, находившийся на Далдыне, сообщил по рации об открытии Попугаевой. В сентябре ее вывезли на самолете в Нюрбу, где состоялось общесоюзное совещание по поиску алмазов. Попугаева явилась героиней дня. Руководство Амакинской экспедиции не могло пережить «несправедливости»: они за 10 лет добились скромных результатов, а какая-то малоавторитетная женщина за месяц нашла коренное месторождение алмазов! Обнаружение кимберлитов оспаривали, найденную горную породу иронически называли «попугаевитом». В конце концов все-таки признали, что «вероятно» найден кимберлит… Но открытие «Зарницы» закрепилось за Амакинской экспедицией! Зацепкой стали деньги, потраченные на отряд Попугаевой. Весной 1957 года Ленинскую премию «за открытие коренного месторождения алмазов» получили главный геолог Алмазного главка Буров и пять геологов Амакинской экспедиции. Попугаеву в число лауреатов не включили на формальном основании; через полгода она получила орден Ленина. Наталью Сарсадских наградили орденом Трудового Красного Знамени. Она много лет работала во ВСЕГЕИ в Ленинграде, умерла в апреле 2013 года на 97-м году жизни. 

Лариса Попугаева в 1964 году добилась аудиенции у председателя Совета министров Косыгина и убедила его в необходимости возрождения ювелирной промышленности. Это ее вторая заслуга. В Ленинграде был создан институт ВНИИ Ювелирпром, где она заведовала камнесамоцветной лабораторией до своей смерти в 1977 году. Занимаясь в 70-х годах проблемами месторождений балтийского янтаря, она стала инициатором воссоздания Янтарной комнаты. Это ее третье достижение. Лариса Анатольевна – единственный геолог нашей страны, которому установлен полнофигурный памятник (в г. Удачном). На здании школы, которую она окончила в 1941 году (на Подольской улице, недалеко от Загородного проспекта), в память о ней установлена мемориальная доска. И памятник, и доска появились лишь в 2000-х годах.