Советское кино: волшебный фонарь гуманизма

Сейчас уже трудно вспомнить это по-детски чистое предвкушение восторга – в кино! Эпоха медийного «переедания» с компьютерами, Интернетом, спутниковыми тарелками и черными телевизорами размерами с кухню в «хрущобе» приучила нас к сверхдоступному кинематографу. И он нам отомстил, став плоским, как ЖК-панель, и безвкусным, как трижды перемороженный магазинный фарш.

В идеализации недавнего советского прошлого есть толика ностальгии по самим себе. По тем нам, перед которыми были открыты все дороги, которые колобродили сутками напролет без малейшего ущерба здоровью, которых жизнь еще не заставляла идти на подленькие компромиссы. Но как бы ни была субъективна эта точка зрения, она довольно точно отражает общественную мораль той эпохи: «Думай прежде о Родине, а потом о себе». И что же в этом плохого? Пожалуй, только то, что коллективизм – принципиальный антагонист культивируемым сейчас цинизму и эгоизму.

В городке моего детства не было специализированного детского кинотеатра, зато были утренние сеансы, на которых шумной аудитории несознательного возраста показывали либо сборники мультиков, либо фильмы, снятые специально для советских детей. И вот что интересно (и понятно это стало сейчас): никакого специального детского кино, пожалуй, и не было. Многие фильмы студии имени Горького (в минувшем году справившей 100-летие), наследницы «Союздетфильма» и формально призванной снимать кино для детей и юношества, вошли в золотой фонд мирового «взрослого» кино: «А зори здесь тихие» Станислава Ростоцкого, «Тихий Дон» Сергея Герасимова, «Дом, в котором я живу» Льва Кулиджанова, «Семнадцать мгновений весны» Татьяны Лиозновой и многие другие. На «детской» студии работали такие прославленные режиссеры, как Яков Протазанов, Исидор Анненский, Александр Роу, Сергей Юткевич, Марк Донской, Лев Кулешов, Леонид Луков, Марлен Хуциев, Василий Шукшин, Ричард Викторов… А еще были творческие объединения при студиях, вроде той же «Юности» при «Мосфильме», да и на периферии подростковой тематики тоже не чурались, при необходимости привлекая авторские десанты из столиц.

И надо сказать: мастера кино, следуя естественным ограничениям жанра (ясно, что никакому «арт хаусу» и натурализму в нем места нет), снимали профессионально безупречные фильмы, многие из которых стали классикой и до сих пор пользуются зрительской любовью. Причин тому несколько. Первая, и не самая серьезная – дети в роли детей! Это ведь не театр, никакая травести, даже трижды заслуженная, обмануть камеру и зрителя в кинозале не сможет. От режиссера требуются еще и навыки педагога, способного наладить диалог с самыми маленькими актерами.

Там, где природная непосредственность ребенка и его неумение притворяться встречались с талантливым и терпеливым постановщиком, загоралась «звездочка»: озорной Буратино в исполнении Димы Иосифова в фильме Леонида Нечаева, невыносимый Кевин (Маколей Калкин) из «Одного дома» Криса Коламбуса, герои «Добро пожаловать» Элема Климова и т. д. Однако же в лентах, например, мэтра детского кино Александра Роу все главные действующие лица – взрослые актеры, а дети появляются только в массовых сценах. И здесь возникает парадокс. Вспомните «Морозко» – кто из главных героев запомнился вам лучше всего? Марфушка в исполнении гениальной Инны Чуриковой и лучшая Баба-Яга «всех времен и народов», созданная Георгием Милляром. Заметьте, персонажи далеко не положительные, но не одномерные, а многогранные и яркие.

А взять уже упоминавшееся «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен»! Так ли уж отрицателен товарищ Дынин? Пионерский лагерь (как и любой коллектив) без порядка, дисциплины и отлаженной иерархической системы – источник конфликтов и ЧП всякого рода. Спросите знакомого классного руководителя: «Что делать с баламутами?» Как минимум, постараться снизить их деструктивное влияние на целостность коллектива, а как оптимум – избавиться от них.

Конечно, такой прагматичный подход в корне противоречит культивируемым сейчас принципам индивидуализма, однако в большинстве случаев его апологеты никогда не управляли, например, классом или взводом солдат. Так что логика и мотивация поведения товарища Дынина подчинены интересам всего лагеря (а вот товарищ Митрофанов, руководитель демократического толка, проявляет непростительный волюнтаризм).

Советское кино принято обвинять в засилии идеологем, но хулители забывают старую истину о плате, музыке и танцах с девушкой. Если кино – часть государственной идеологической машины, то оно другим быть и не может. Фильмов, предназначенных для детской аудитории, это касается вдвойне. Агитационное кино первых лет преследовало вполне определенную цель: воспитать поколение грамотных молодых пассионариев, перед которым стояли масштабные задачи индустриализации страны, переустройства общественно-экономического уклада и, как потом оказалось, разгрома самого непримиримого и жестокого врага.

Но, положа руку на сердце, так ли «невыносима» советская идеология? Взять хотя бы такой документ, как принятая XXII съездом КПСС «Программа строительства коммунизма». В ней провозглашены задачи формирования нового человека, поставленные перед искусством. Итак, воспитание коммунистического отношения к труду. Оставим за скобками «коммунистическое» как «добросовестное, ответственное и творческое» и заметим: труду, создающему и преумножающему материальные и духовные ценности. В этом аспекте гонка за «жареными» фактами, основа основ современных СМИ, трудом не считается, какой бы изнурительной она ни была, равно как и биржевые спекуляции, ростовщичество и гламуростроение всякого толка. Баааа, да мы же пришли к современной экономике!

Следующее: непримиримость к тунеядству. Сегодня это звучит как издевка, а ведь были времена, когда в паспорт, основной документ гражданина, в обязательном порядке вносились данные о его работе. Какое невыносимое «зверство» коммунистического режима! От человека государство, обеспечивая бесплатной медициной, образованием и социальными благами, требует работать…

Что там дальше? Любовь к Родине. Конечно, сразу вспоминается знаменитое «прибежище негодяев», изреченное доктором Сэмюэлем Джонсоном в 1775 году по вполне определенному поводу: это было возмущение выступлением партии вигов, протолибералов, бузящих по делу и не по делу на тему гражданских свобод и азартно размахивающих «Юнион Джеками». (Позже эти самые «свободы» привели к сепаратизму американских колоний и кровопролитнейшей войне за независимость.) Зная многих видных политиков из стана вигов, Джонсон прекрасно понимал, что это за фрукты и какое гнусное честолюбие они прячут под личиной патриотизма. Так что негодяй негодяю рознь…

Впрочем, в свете современных событий многое становится очевидным, в том числе и усиленная депатриотизация, усугубленная развалом СССР. В том, что этот процесс был управляемым, нет никаких сомнений: Советский Союз был слишком влиятельной силой в любом контексте – военном, экономическом, идеологическом, морально-этическом, наконец. Раз нельзя было включить его в систему мирового ростовщичества, возникшую после Второй мировой войны, раз его не удалось втянуть в Бреттон-Вудский капкан и тем самым лишить реального суверенитета, то «Карфаген» подлежал разрушению. И для этого совсем не нужны танковые армады, ударные авианосцы и орды спецназа! Просто начните нашептывать его гражданам, что любовь к своей стране – пережиток и глупость.

Так чем же, собственно, неугодна пресловутая советская идеология? Прозвучит странно, но в первую очередь тем, что она была! И предлагала цельное и благородное мировоззрение, основанное, прежде всего, на принципах социальной справедливости и коллективизма. Сравните это с индивидуализмом и культом потребления, мутными потоками захлестнувшими обломки великой страны.

Другое дело – скучное менторство, которым грешили некоторые фильмы, но это уже вопрос вкуса, таланта и профессионализма кинодеятелей, и общественное устройство здесь ни при чем. К слову: советские цензоры были профессионалами высшей пробы. Вспомните, какие ленты прорывались к нам сквозь железный занавес (не из «братского» социалистического лагеря)! Шедевры, один к одному. Из-за этого мы в свое время искренне считали, что французское, итальянское и американское кино – целиком продукт олимпийского качества. Это же относится, хотя и в меньшей степени, к литературе и музыке.

Однако вернемся к детскому кино, точнее, к фильмам, предназначенным для детской аудитории. Кто еще в мире придавал этой ветви киноиндустрии такое значение, выделив целую киностудию и приписав к ней созвездия режиссеров и сценаристов? Никто! Уолт Дисней, несколько выбиваясь из общего ряда, лишь подтверждает правило: прибыль – прежде всего. Кого больше покупают, Маркеса или Чейза? Кто ближе публике, вечно рефлексирующий полковник Буэндиа или простой, как три копейки, квадратно-челюстной tough guy, подламывающий очередной банк?

Пожалуй, именно поэтому фильмы о школьной жизни, многие из которых можно отнести к жанру психологическо-производственной драмы («двойка» – это ведь производственный брак ученика), нам, мальчишкам 70-х, по большей части не нравились. «Я и так каждый день в школе это вижу!» – думали мы и тянулись к героям, больше привыкшим в деле торжества справедливости полагаться на силу собственных кулаков и мощь оружия. Разве мог сравниться Боря Збандуто из «Чудака из 5б» с благородным шерифом Маккеной или с теми же «Неуловимыми мстителями»? Только кто мог тогда предположить, что в недалеком будущем принцип «Кто сильнее, то и прав» сметет «Моральный кодекс строителя коммунизма», а власть заберут циничные мальчиши-плохиши, мыслящие категориями нормы прибыли и учетной ставки?

У каждого из нас – свое детское кино. Но у каждого – только крохотная стекляшка от расколотого вдребезги «волшебного фонаря», учившего нас добру и справедливости, верности и милосердию, братству и гуманизму. И жаль, что нам не ставили оценок за эти уроки.