Диггер. Часть четвертая

Дормидонт ободрительно похлопал меня по плечу, Джинджер улыбнулась бледным подобием улыбки. В конце тоннеля Мамут останавливается и подкручивает фильтры себе и мне.

Мигом мрачный тоннель исчезает, сменяясь сухой, ярко освещенной лабораторией, посреди которой возвышается белоснежный корпус гигантского компьютера. Я смотрю на него и пытаюсь представить рядом с ним своего брата: как он включает питание, взламывает защиту и начинает скачивать в собственный мозг информацию, не зная еще, что заражает себя смертельным вирусом… Я вставляю в заднюю панель компьютера провод, второй конец которого закреплен в черепе Мамута. Джинджер объяснила мне, что Мамут попытается скачать информацию, которая вырубила моего брата, это, по ее словам, поможет нам разобраться, что произошло тогда, полгода назад. Мамут нажимает клавишу «ввода», и по встроенному дисплею бегут две строчки: одна – слева направо, а другая – справа налево. И что интересно: вторая бежит гораздо шустрее, хотя и не понятно, почему. Наверно, так надо, решаю я и взглядываю в лицо Мамута. Что-то в нем мне не нравится, оно на глазах становится каким-то пустым, младенчески вялым… точь-в-точь как у моего брата… А компьютер гудит все напряженней. Нижняя строчка ускоряется, сливаясь в сплошную полосу, тогда как верхняя, напротив, ползет, как больная улитка, пока не останавливается совсем. И тогда я вижу, что состоит она… из одних нулей:
Пока я изучаю нули, Мамуту становится совсем плохо, его гривастая голова опускается на грудь, а потом и он сам мягко валится на пол. Штекер с чпоканьем вылетает из разъема в его черепе, и мгновенно нижняя строчка на дисплее компьютера останавливается, словно оборвавшись на полуслове. Странном бесконечном слове, какого нет ни в одном человеческом языке:

…HFCCRFPYFGBCFKRJYCNFYNBYCBNYBRJDBPQJIRFHJKS

И тут до меня наконец доходит. Этот компьютер – вовсе никакой не военный компьютер, а самая что ни на есть ловушка для диггеров. Подключаясь к нему, диггеры думают, что скачивают ценную информацию, в действительности же вытягивают какое-нибудь фуфло, вроде сплошных нулей. А в это время компьютер-ловушка вовсю качает информацию из них самих, проще говоря, скачивает в себя их личность, превращая их в младенцев с чистыми мозгами. (Потому, кстати, и скорость перекачки информации кажется замедленной: основной ресурс тратится на обратный процесс.) Это и произошло с моим братом… и до него, наверняка, еще со многими… а теперь вот и с Мамутом, который лежит на полу, бессмысленно улыбается и пускает слюни…

Но если компьютер скачал личность моего брата, то где она находится сейчас? В компьютере? Скорее всего… И я могу пообщаться с ним! Нужен только подходящий интерфейс, да вот мой хотя бы. Я пробую запустить интерфейс, и, к моему удивлению, он легко запускается, накрывая меня прозрачным голубоватым мерцающим колпаком. Соприкасаясь с плотными предметами, колпак мягко обтекает их, слегка темнея в местах соприкосновения, и тут же в мой мозг начинает ненавязчиво поступать вся доступная информация об окружающем мире. Это удивительное чувство – чувство информированности и контроля над ситуацией. Только сейчас я понимаю, как соскучился по своему интерфейсу.

– Привет, дружок, – шепчу ему я.

Я протягиваю руку к дисплею, и голубоватый купол интерфейса проникает внутрь компьютера. Я словно бы вхожу в комнату, полную людей, но в комнату, погруженную во мрак, до меня доносятся только их голоса – мужские, женские, детские:

– Кто здесь? Вы слышите? Кто-то опять вошел…
– Это новенький. Еще один! Второй за полчаса!
– Да, да, это новенький. Бедный мальчик…
– Почему ты думаешь, что это мальчик?
– Чувствую.
– Помолчите! Что вы раскудахтались, как куры на яйцах? Кто ты, новенький? Как зовут тебя?
– Мое имя Диггер. А кто вы? И почему я не вижу вас?
– Мы те, кого давно нет. И никто не помнит наших имен, даже мы сами. Ты тоже забудешь свое имя…
– Не слушай их, Диггер! – Мне кажется, я узнаю этот голос. – Не слушай это скопище старух, они всё врут. Мы обязательно выберемся отсюда, верь мне! – Ну конечно, это же Мамут!
– Мамут! – кричу я. – Как ты?
– Паршиво. Похоже, я заблудился. Я ничего не вижу. А ты? Ты видишь что-нибудь, Диггер?

Я оглядываюсь и замечаю позади себя золотистую паутинку, которая связывает меня с интерфейсом. Вся беда диггеров в том, что они в принципе не признают интерфейсов. Потому все они и оказались в этой ловушке. Но я могу показать им путь на волю… как тот сказочный Иванушка-дурачок, который освободил пленников злого колдуна. Я делаю шаг назад по золотой паутинке…

– Погоди, Диггер! Поговори со мной еще немного! Не бросай меня!
– Я вернусь за тобой, Мамут, – говорю я и выскальзываю в реальность.

С трудом втаскиваю вялое, резиновое тело Мамута в кресло, наваливаю его на спинку, чтобы оно снова не сползло на пол, и вставляю болтающийся штекер в разъем в черепе Мамута. Снова ныряю в темную комнату. Теперь в ней две золотистые паутинки, вторая пульсирует, пропуская через себя терабайты информации.

– Мамут, видишь золотистое свечение? – говорю я. – Иди вдоль него, и ты снова станешь собой. Смелей!

Убедившись, что он нашел обратную дорогу, я на некоторое время забываю о нем: мне нужно найти в темной комнате еще кое-кого. Я осторожно нащупываю вытянутыми руками то один, то другой сгусток тьмы, но все они мне незнакомы… И вдруг я натыкаюсь на что-то… кого-то, мгновенно отозвавшегося знакомой вибрацией.

* * *
Дормидонт опоздал. Он ввалился в бокс, когда все остальные были уже в сборе. Лысый череп его был раскрашен во все цвета радуги, от красного до фиолетового, титановые кольца в скальпе надраены до блеска, и даже натянутая поверх свитера желтая футболка с надписью «Maniatrix feels good all over» была постирана – в кои-то веки!

Джинджер встретила его сумрачным взглядом из-под рыжих сосулек, ее гипертрофированно пухлые губки были густо накрашены черным, а серую стеганую юбку она поменяла на короткую кожаную, открывавшую полные ножки в шнурованных сапогах. Она была очень красива – какой-то будоражащей красотой. – Думаешь, получится? – спросил Мамут с сомнением и надеждой.

– Не знаю, – честно признался я. – Пока он здесь, – я постучал себя пальцем по лбу, – а там как пойдет.

– С Богом! – выдохнул Мамут.

Я запустил программу перекачки информации.

В следующую секунду бокс исчез, рассыпался в пыль, вихрь подхватил ее, закружил, завертел, образуя что-то вроде трубы, в которую меня затащило – и поволокло со все нарастающей скоростью. Обломки моего сознания крутились в этой трубе, как листья на ветру. «Эй, ты чего, Диггер? – спросил дядя Петя, одетый почему-то как самурай: в церемониальное буси. – В цех-то вернешься?» – «Нет, дядь Петь, – говорю я, – надоело. Надоело всю жизнь на самураев спину гнуть». – «Ну, смотри», – недобро прищурился он, и вижу, глазки у него стали узкие, как у японца. Да это и был японец – наш начальник! «Вы почему не на работе? – спрашивает он. – В чем дело?» – «Ни в чем, – говорю. – Примите заявление. Увольняюсь. Как говорится, одзямасимасита, сайонара!» Начальник исчез, а передо мной возник администратор клиники Касперского в алом смокинге. «Все люди братья, – говорит он, а сам расплывается в слащавой улыбочке. – Вы можете воззвать к милосердию. Эта функция предусмотрена в нашем интерфейсе. Хотите воспользоваться ею?» – «Да пошел ты, – говорю. – В гробу я видел твое милосердие. Я хочу забрать своего брата, а милосердие засунь в свою виртуальную задницу». Он тоже исчез. И остались мы один на один с братом. Я подхожу к нему – и вдруг меня мощным рывком выбрасывает из трубы в бокс. Ощущение, как будто меня молнией шарахнуло: стою столбом, глазами лупаю и ничего сообразить не могу.

– С тобой все в по… – начинает Мамут и замолкает на полуслове.

Лицо моего брата стало осмысленным, веки дрогнули – он открыл глаза. Дормидонт в попугаичьей своей расцветке подался вперед с дурацкой усмешечкой на лице. Брат слегка нахмурился, должно быть, вспомнил, что произошло с ним полгода назад, когда компьютер-ловушка высосал из него личность. Брат повернулся к Мамуту, и лицо его расслабилось. Он дружески улыбнулся, но в следующую секунду его улыбка застыла, а глаза потемнели: он увидел Джинджер. Некоторое время они смотрели друг на друга, а потом Джинджер подтолкнула меня вперед, и диггеры тихонечко покинули бокс. Мы остались одни с братом. Наши взгляды встретились, и я почувствовал, что мы можем обмениваться мыслями. Я и забыл, что мы все еще соединены шнуром… Мы стали словно одним целым.

Брат утомленно закрыл глаза. Я, стараясь не шуметь, выдернул штекер, перекинул шнур через ревиватор и беззвучно шагнул к пластиковой двери. У двери я остановился и бросил последний взгляд на лицо брата. Теперь мы не были соединены шнуром, но и без шнура я легко мог читать его мысли. На лице брата было написано: нет ничего лучше, чем вернуться в себя.

Словарик компьютерного жаргона
Веревка – провод, канал соединений с сетью.
Клава – сокр. от «клавиатура».
Лапша – множество переплетенных между собой проводов.