Первородный смех

Вслед за Провином более или менее полноценно изучать смешное в последние годы стали и другие исследователи, но окончательного ответа на вопрос, зачем это явление возникло в процессе эволюции, нет до сих пор. Ясно одно: появилось оно совсем не случайно и выполняет какую-то важную функцию, прежде всего социальную.

Начать с того, что смех возник не у человека, а гораздо раньше. Немного не такие, как у людей, но, тем не менее, очень характерные звуки исследователи уже давно обнаружили у приматов. Обезьяны смеются не в голос, а более глухо – издаваемый ими шум похож на громкую одышку или хрюканье. Кроме того, наши ближайшие эволюционные родственники умеют смеяться не только на выдохе, как это делают люди, но и на вдохе. В 2009 году ученые из университета Портсмута в Великобритании сравнили звуки, издаваемые детенышами различных обезьян и человеческими младенцами при щекотке. Несмотря на очевидные различия, общий рисунок смеха оказался очень похожим. На основании этих данных авторы заключили, что смех появился от 10 до 16 миллионов лет назад у общего предка человека и обезьян.

Впрочем, результаты совсем недавних исследований свидетельствуют, что обитатели планеты смеяться научились еще раньше – характерные звуки при щекотке издают, например, собаки и даже крысы. Правда, крысиный смех можно услышать только при помощи специального оборудования – настолько он высокочастотный. Явление, появившееся столь давно и не исчезнувшее за миллионы лет эволюции от крыс к приматам, вероятнее всего, зачем-то очень нужно животным. Правда, звериный смех тождественен только смеху людей от щекотки или детскому смеху. Хохотать над веселой шуткой могут исключительно Homo sapiens с их развитым мышлением и речью.

Животные тоже смеются, но поразить их тонкой остротой не получится 

Серьезным доводом в пользу того, что у смеха есть важная социальная роль, является сам факт того, что он громкий. Скажем, голод социальной функции не несет, и у животных нет специальных звуков, которые бы сообщали остальным о желании перекусить. А раз смех другие особи слышат, значит, он несет какое-то послание и необходим для взаимодействия с ними. Аргумент, усиливающий позиции этой гипотезы – в компании люди смеются приблизительно в 30 раз чаще, чем в одиночку. Как показали эксперименты немецкого психолога Виллибальда Руха (Willibald Ruch), даже «веселящий газ» практически теряет свою силу, когда применяется в отсутствие других людей. Наконец, смех заразен: если вы видите хохочущего человека, то с высокой вероятностью сами рассмеетесь или, по крайней мере, улыбнетесь. Реакциям, которые требуются исключительно для «индивидуального пользования», это было бы ни к чему.

Ученые разработали несколько гипотез, объясняющих назначение странных звуков, и до недавнего времени все они были равноценными. Каждая из них хорошо объясняла, почему люди и животные смеются в одних ситуациях, и оказывалась бессильной в других. Практически все они были «антропоцентричными» – то есть применимыми только к человеческому смеху.

Одна из гипотез связывает смех с несоответствием окружающего мира нашим ожиданиям. Концовка хорошего анекдота всегда неожиданна – и именно поэтому мы смеемся над ними. Тот же механизм делает смешными чепуху и парадоксы – на их использовании основаны, например, знаменитые английские «бессмысленные» стишки (nonsense rhymes, буквально – чепуховые рифмы). Однако эта гипотеза не объясняет, почему нам смешно, когда с кого-то в публичном месте спадают штаны. Кроме того, далеко не любое несоответствие вызывает у людей смех: вряд ли вы будете смеяться, если на следующей странице вместо продолжения этого текста обнаружите советы по выбору зимней резины.



Другая версия утверждает, что смешное намертво завязано на чувстве превосходства. Приверженцами такой точки зрения были Платон и Аристотель, считавшие, что людям смешно, когда с кем-то другим происходят неприятности, потому что такие ситуации доказывают превосходство смеющегося над неудачником. Объяснить, почему мы хохочем над парадоксальными шутками, эта гипотеза не в состоянии.

Третий вариант предполагает, что люди начинают смеяться для того, чтобы снять напряжение, скажем, при чтении анекдотов на табуированные темы. Этой версии о природе смеха придерживался Зигмунд Фрейд, но она, как и остальные, применима только в очень ограниченном проценте случаев. Разъяснить, отчего людям нравятся лингвистические шутки или беззлобные карикатуры, «гипотеза облегчения» не может.

В последние годы психологи и физиологи, кажется, нашли то направление, которое должно привести их к ответу на вопрос, зачем нужен смех. Не в последнюю очередь прогрессу в изучении назначения смеха помогла щекотка. От прикосновений пальцами к определенным участкам тела смеются не только люди – как обнаружили ученые, щекотки боятся обезьяны и некоторые другие млекопитающие, не входящие в отряд приматов. Нередко животные щекочут друг друга во время игр, когда в шутку дерутся друг с другом. Специалисты предположили, что щекотание других особей – это несерьезная имитация нападения.

Следующий элемент головоломки открылся, когда исследователи проанализировали, как «устроены» смешные шутки. Ученые воспользовались помощью профессиональных юмористов, которые самостоятельно нащупали корни смешного, опираясь на богатый практический опыт. Популярный сатирический колумнист газеты «Майами Геральд» Дейв Бэрри (Dave Barry) писал, что смех чаще всего вызывают шутки, в которых описывается, как с кем-то – но не с тобой и не с твоими близкими – произошло нечто плохое. Режиссер и продюсер кинопародий и фарсов Мэл Брукс (Mel Brooks) сформулировал ту же мысль еще жестче: «Трагедия – это когда я порезал себе палец. Комедия – это когда ты провалился в открытый канализационный люк и умер».

Впрочем, не будем утрировать. Людям кажутся смешными ситуации, в которых случаются неприятности, однако причиняемый вред не должен быть настолько серьезным, чтобы вызвать сильные отрицательные эмоции – страх, горе или жалость. Когда кто-то падает, поскользнувшись на банановой кожуре, мы смеемся, потому что горе невелико, и мы не сочувствуем упавшему. Но если при падении несчастный размозжит себе голову об асфальт, нормальному человеку вряд ли захочется расхохотаться.

Кроме того, нередко смех проявляется как признак коллективной агрессии. Наблюдая за обезьянами, ученые заметили, что, готовясь напасть на выбранную жертву (да-да, многие обезьяны питаются не только фруктами), животные собираются вместе и издают характерные похрюкивающие звуки. Люди ведут себя точно так же: суды Линча, избиения и групповые изнасилования нередко сопровождаются смехом. Как полагают исследователи, хохоча, участники подобных расправ как бы показывают остальным, что они солидарны с группой, что они свои. Также считается, что желание смеяться при совершении чрезвычайно агрессивных действий появляется тогда, когда сам агрессор чувствует себя в безопасности – например, когда он делает это сообща с другими. Хотя такой смех, безусловно, отличен от нормального. 

Наконец, еще одна составляющая смешного – элемент неожиданности. Именно в силу полной предсказуемости собственных действий люди не могут щекотать сами себя. 

Все сказанное выше объединила в себе так называемая гипотеза мягкой агрессии, которая постулирует, что ситуация будет смешной в том случае, если а) в ней присутствует насилие, б) это насилие мягкое. Под мягким насилием могут подразумеваться и нарушения принятых норм, например, лингвистических или моральных. Правда, последнее покажется человеку смешным только в том случае, если эти нормы для него малозначимы.

Чарли Чаплин в своих фильмах умело использовал механизм "мягкого насилия" еще до того, как его открыли ученые

Итак, на сегодня большинство исследователей, занимающихся изучением смешного, полагают, что смех вызывает мягкая агрессия, происходящая неожиданно. Эволюционное значение смеха все еще вызывает споры, но, вероятнее всего, он помогает снимать напряжение и улаживать конфликты, не доводя их до насилия настоящего. Даже крысы, не говоря уж о людях, предпочитают больше общаться с теми сородичами, которые активнее и чаще смеются в ответ на щекотку.

Наконец, смех сам по себе, похоже, помогает сохранять спокойствие и защищает организм от стрессов. Убежденность в чудодейственных свойствах веселья существует с незапамятных времен, но научных доказательств этому долго не было. В 2006 году исследователи из университета Лома Линда в Калифорнии показали, что, в крови вдоволь нахохотавшихся людей на 27 процентов возрастает уровень одного из «гормонов счастья» – бета-эндорфина, а содержание человеческого гормона роста, стимулирующего иммунную систему, увеличивается на 87 процентов. Кроме того, у весельчаков приходило в норму давление.

В 2008 году те же специалисты обнаружили причину этих двух эффектов: оказалось, что смех очень заметно снижает количество гормонов стресса кортизола, адреналина и дигидрофенилуксусной кислоты – производной дофамина, которая участвует в синтезе адреналина. Эти вещества влияют на давление, уровень сахара, работу иммунной системы и многое другое, и необходимы они для того, чтобы справляться с экстренными ситуациями. Однако постоянный стресс пагубно сказывается на состоянии практически всех органов и приводит к депрессии.

Самое удивительное, что кровь «очищалась» от вредных составляющих еще до того, как испытуемые начинали смотреть веселые фильмы и смеяться. Уровень кортизола падал на 39 процентов, адреналина – на 70 процентов, а дигидрофенилуксусной кислоты – на 38 процентов. Теперь исследователи намерены выяснить, как именно смех и активация соответствующих областей мозга изменяют состояние эндокринной системы и выработку гормонов. Так что не исключено, что в недалеком будущем участковые терапевты будут прописывать смехотерапию вместо аспирина, снотворного или антидепрессантов.