Такой разный Капица

КАПИЦА ЛЮБЯЩИЙ

Хотя жизнь Петра Леонидовича Капицы не была сплошной белой полосой, родные и друзья вспоминают его как веселого, общительного и интересующегося жизнью человека. Таким его особенно помнят в Кембридже. Но еще до работы в Англии Капицу настигла первая беда: во время эпидемии гриппа в Петрограде он потерял свою семью. Отец, жена и два ребенка – их смерть нанесла такой удар по Капице, что он еще долго не мог нянчиться с малышами и сильно переживал болезни близких, а особенно детские недуги. Из-за этого страха вторая семья Капицы много лет не отмечала любимое всеми Рождество: именно в канун праздника умерли его родные. Время, когда он потерял близких, Капица позже называл самым тяжелым в своей судьбе.

Во время эпидемии «испанки» в Петрограде Капица потерял свою семью 

РАДОСТЬ ЖИЗНИ помогла вернуть Анна Крылова, с которой они познакомились спустя шесть лет в Париже и после уже никогда не расставались. Петр Леонидович тогда работал в Кавендишской лаборатории, жил в общежитии Тринити-колледжа в Кембридже и часто ездил во Францию. Их пара – пример единства противоположностей: Анна – наивная и еще не познавшая трудностей жизни, интересовалась искусством и археологией, Петр – серьезный ученый, на долю которого уже выпала смерть четырех близких людей. Резерфорд назвал любовь Капицы к Анне «магнитной восприимчивостью под воздействием сильно притягивающих полей».

Предложение руки и сердца сделала сама Анна, чему Капица страшно обрадовался. Но она была русской эмигранткой без советского паспорта, поэтому ее отцу, математику и академику Алексею Крылову, лично пришлось просить посла СССР во Франции выдать дочери документ. «Моя дочь снюхалась с Капицей. Ей нужен советский паспорт», – писал он послу. Чиновники сопротивлялись и чинили препятствия, но после скандала, который Крылов устроил в посольстве, они сдались и оформили удостоверение.

ПЕТР И АННА зарегистрировали свой брак в Париже, в советском консульстве, где строгая женщина вслух зачитывала их обязательства друг перед другом. Капица спросил, обведет ли она их трижды вокруг стола, – намекнул на церковный обряд. Женщина, не поняв юмора, безумно обиделась и шепнула Анне на ухо: «Если ваш муж будет принуждать вас к проституции, приходите к нам жаловаться». Неизвестно, почему она сделала именно такой вывод о Петре, но пара приняла это за благословение. В этом был весь Капица: если видел, что человек чересчур серьезен, тут же переходил на шутки и очень забавлялся, когда люди от них становились еще угрюмее.

Зато их взгляды на жизнь и мир во многом совпадали: «Мы пришли с ним к одному выводу, что надо быть веселыми и больше ничего. Людям приятнее видеть веселую и довольную физиономию. Раз это от меня зависит, то я и веселюсь. Зачем попусту грусть и тоску на других нагонять, когда лучше иметь вид веселый и довольный», – писала Анна в своей книге.

ПРИЕХАВ В КЕМБРИДЖ, они сняли в центре города двухэтажную квартиру, потому что в общежитии семьям селиться не разрешалось. Интерьер обустраивали вместе: купили пианино, потому что Петр Леонидович любил на нем играть, на стенах повесили картины – Капице нравилась живопись, но музеи он называл «кладбищем для картин». В этой квартире они прожили долго: здесь родился их первый сын Сергей, часто приезжала в гости Ольга Капица, мама Петра. Анна не работала и сначала пыталась помогать мужу в лаборатории, но быстро стало ясно, что научная деятельность не для нее. Поэтому Анна начала работать с документами и статьями мужа, переписывая его черновики, набросанные мелким неразборчивым почерком, – Капица любил сравнивать себя с Львом Толстым, а жену – с Софьей Андреевной.

Во время отпусков и командировок Петр Леонидович писал Анне письма, в которых называл ее «крысеночком» или «крысой». Многие послания начинались со слов «Крысеночек мой милый…», а своей матери, еще до их свадьбы, он писал: «Я, кажется, на будущей неделе женюсь на Крысе Крыловой. Ты ее полюбишь». Анна в ответ называла мужа «зверочек» или «зверушечка», а заканчивала письма фразой «твой Крыс». Эта «крыса» действительно изменила жизнь Капицы. Кроме того что любовь к Анне и сыновьям избавила ученого от страха новой потери, семейный союз прослужил ему опорой до самого конца. По ее словам, «их жизнь была основана на верности друг другу, на абсолютной уверенности в поддержке в любой ситуации, на дружбе, на полном понимании разности темпераментов: бурного, мятущегося, требовательного к людям и прохладно-снисходительного к людским недостаткам».

В Болшево, 1936 г.

ПОСЛЕ РОЖДЕНИЯ сына Сережи пара задумалась о переезде и начала строить большой дом на Хантингдон-роуд, позже ставший известным как Дом Капицы. На участке обустроили теннисный корт, а в доме провели центральное отопление – большая редкость в то время. Здесь росли их сыновья, с которыми Капица уже не боялся играть, – они вместе собирали конструктор «Мекано» в рабочем кабинете. Дети называли это: «Мы с папой работаем».

Дом на Хантингдон-роуд – большая веха в истории семьи. Здесь собирались друзья и коллеги Капицы, которых он часто приглашал на ужин, а сам становился тамадой: рассказывал житейские истории и анекдоты, подкалывал гостей, загадывал головоломки. Его сын Сергей в книге «Мои воспоминания» приводит один из любимых анекдотов отца: «Иностранцы в СССР видят, что на столбе сидит человек и смотрит в подзорную трубу в даль. Его спрашивают: “Что вы тут делаете?” В ответ: “Я должен увидеть, когда социализм придет, и доложить в Кремль”. Ему предлагают: “Поедем с нами, мы заплатим больше”. – “Нет, у вас работа временная, а здесь постоянная”».

В ДОМЕ КАПИЦ НА ХАНТИНГДОН-РОУД ВИСЕЛ КРАСНЫЙ ОГНЕТУШИТЕЛЬ С ИЗОБРАЖЕНИЕМ ДРАКОНА.  Он находился по пути в гараж, где стоял велосипед старшего сына Сергея. Мальчик очень боялся огнетушителя и никогда не проходил мимо него. Ему приходилось часами ждать, пока папа откроет дверь в гараж с улицы, чтобы забрать велосипед.

ЖИВЯ В КЕМБРИДЖЕ, Анна и Петр иногда вместе ездили в СССР, чтобы навестить мать Капицы и друзей. Летом 1934 года они отправились на родину на машине марки «Воксхолл». Через Норвегию, Швецию и Финляндию они добрались до Ленинграда – по всему пути из окон автомобиля виднелись фьорды, горы, леса и озера. Где угодно можно было остановиться, чтобы искупаться, собрать грибов, тут же пожарить их или просто погулять. Путешествие продолжалось больше двух недель – настоящий медовый месяц, не то что в Довиле.

КАПИЦА ДРУЖЕЛЮБНЫЙ

В лаборатории Капица оставался самим собой: без прозвищ не обошлось и тут. Авторитетного ученого, профессора Резерфорда, Капица называл крокодилом. Версии о том, почему он выбрал именно это животное, разнятся. Сам Капица рассказывал, что крокодил не может повернуть назад и всегда идет вперед, «так же, как движется наука и Резерфорд». Другая версия отсылает к сказке о Питере Пэне: в ней крокодил проглотил тикающие часы, поэтому жители острова всегда знали о его приближении, – а в лаборатории все узнавали о том, что идет Резерфорд, по тяжелому звуку его шагов. Сын Петра Капицы, Сергей, утверждал, будто бы коллеги называли Резерфорда крокодилом за его суровый нрав. Однажды, уезжая в Москву, Капица нарисовал углем на стене огромного крокодила. На недоумение Резерфорда ответил, что крокодил в России – символ удачи, и это его подарок руководителю. «Все-таки Капица думает, что я не крокодил, а осел. Неужели он не догадывается, что я знаю, как он меня называет», – вспоминал Резерфорд позже.

Когда в ИФП устраивался новый человек, Капица проводил собеседование с ним лично: расспрашивал об образовании, семье, планах, интересах и взглядах на жизнь. В институте работало не больше 50 научных сотрудников – так решил сам Капица, потому что хотел знать, чем живет каждый из них. 

Капица не стеснялся острить и за пределами лаборатории. Как-то раз во время обеда в Тринити-колледже священник спросил Капицу об астрономе Эдисоне, на что ученый ответил: «Это астроном, и он знает о небесах больше, чем вы». Сейчас бы его обвинили в оскорблении чувств верующих, но Капица мог позволить себе и не такое. Премьер-министру Великобритании Стэнли Болдуину он в одном из разговоров сказал: «Верьте нам, мы не обманываем, ведь здесь ученые, а не политики».

НА РАБОТЕ КАПИЦА часто устраивал чаепития – прямо в просторной лаборатории, водрузив на исследовательский стол большой самовар. Постепенно так образовался «Клуб Капицы» – ежедневно ученые собирались вместе, что-то обсуждали и шутили. Все приходили в «клуб» добровольно, потому что любили и уважали Капицу. Он был приветлив с каждым, и по всей Европе у него были друзья, к которым он часто ездил в гости: не только физики, но и писатели, актеры, архитекторы, историки, экономисты.

Осенью 1921 года Петр Капица и его друг, химик Николай Семенов, пришли в мастерскую К ХУДОЖНИКУ КУСТОДИЕВУ. Тот писал портрет Шаляпина. Капица спросил: «Борис Михайлович, почему вы пишете портреты только знаменитых людей? Почему бы вам не написать портрет тех, кто станет знаменитым?» И показал на себя и Семенова. Кустодиев не отказал, а Капица и Семенов вскоре стали нобелевскими лауреатами. С художником они расплатились мешком пшена и петухом.

Одним из самых близких для Капицы был английский физик-теоретик Поль Дирак. Когда Петра не выпустили из СССР, Дирак приезжал к нему несколько раз, чтобы подбодрить, и часто навещал его семью, оставшуюся в Кембридже. С физиком Джеймсом Чадвиком Капицу связывала не только работа, но и общие интересы. Они часто ездили на мотоцикле и однажды вместе попали в аварию, получили травмы. От этого их дружба только укрепилась – вскоре Чадвик попросил Капицу быть шафером на его свадьбе.

А самое большое значение для Капицы имел Эрнест Резерфорд. Капица восхищался коллегой, считая его гениальным физиком и поразительным человеком. Они жили недалеко друг от друга и после работы возвращались домой вместе, подолгу гуляя по Кембриджу и разговаривая. Как-то Капица отвел Резерфорда на спектакль «Дядя Ваня» по пьесе Чехова. Русская драма сильно впечатлила Резерфорда, и после представления он признался, что «так же, как и дядя Ваня, стрелял бы в профессора».

Резерфорд на заседании «Клуба Капицы»

КАПИЦА БЫЛ НАУЧНЫМ КОСМОПОЛИТОМ. Учредив в Кембридже свой семинар, он хотел сделать его международным и приглашал выступать физиков всех стран, особенно заботясь о том, чтобы приезжали коллеги из России. Он общался почти со всеми видными учеными: Ланжевеном, Дебаем, Штерном, Эренфестом, Франком, Борном, Бором. Одно время у него даже стажировался индиец Даулат Сингх Котари, которому было неуютно в Англии, – Капица поддерживал его и часто приглашал к себе домой.

КАПИЦА РАЗНОСТОРОННИЙ

Кроме науки, у Капицы было много увлечений, разрушающих стереотип о зануде-ученом. Например, он любил водить – и быструю езду. Еще в Кембридже он обзавелся мотоциклом и автомобилем «Лагонда» и часто брал с собой пассажиров. Привычная для Капицы скорость заставляла сидящих рядом вжиматься в кресло от страха, но в истинный восторг ученого приводило выражение лица человека, когда тот смотрел на спидометр. «Он показывает километры в час, а не мили!» – успокаивал Капица, хотя это, конечно, не было правдой. Зачастую он очень рисковал: обгонял, проскакивал между двумя трамваями… Но в аварию попал лишь раз, и то – когда за рулем мотоцикла был Чадвик.

ШАХМАТЫ — ЕЩЕ ОДНО УВЛЕЧЕНИЕ ФИЗИКА. Он играл не хуже кандидата в мастера спорта, а в Англии выиграл первенство графства Кембриджшир. Этому хобби очень способствовала дружба с чемпионом мира по шахматам Василием Смысловым. Они часто устраивали матчи, но Смыслову было скучновато с более слабым соперником, поэтому приглашался третий игрок – академик Александр Ишлинский. Они с Капицей играли против Смыслова на двух досках. Чемпион мира быстро соображал и делал ходы, а пока соперники думали, разговаривал с Анной Алексеевной. Капица из-за этого возмущался, что Смыслов много болтает и с ним невозможно играть.