Казни египетские

 

Слово «казнь» имеет праславянское происхождение – оно происходит от слова со значением «распоряжение» и имеет производный глагол «казать», то есть говорить нечто в назидание, читать проповедь, приказывать, требовать к выполнению. По мнению филологов, «казнь» имеет родственную связь со словом «каяться».

Если убрать сакральный характер из однокоренного слова «наказание», то останется юридический смысл – создать ситуацию, когда человек окажется в качественно ином состоянии, чем до казни, например, лишится своей свободы, станет инвалидом или умрет. Соответственно, градаций и видов казни может быть много – от казни «понарошку» или «гражданских казней» (знатокам русской литературной классики известен пример такой «расправы» над Ф. М. Достоевским, после отраженный им в романе «Идиот») до различных по степени жестокости видов смертной казни, то есть лишения человека жизни.

Однако человек может лишиться жизни по разным причинам – внешним (насилие, стихийные бедствия, войны, эпидемии) или внутренним (естественная смерть, неосторожность, самоубийство). Но во всех этих случаях нет природы наказания, то есть неотвратимости «кары».

 

Что такое кара? Юридически – лишение человека его прав или интересов, уменьшение их объема, установление обязанностей, которые обусловлены наказанием и на других не возлагаются. В смертной казни кара проявляется в максимальной степени: у виновника отнимается самое дорогое. Однако это происходит только после приведения приговора в исполнение. Все исследователи наказания отмечают, что оно вызывает страдания, но применительно к смертной казни есть весьма существенная особенность. Осужденный к ней страдает в момент вынесения ему приговора и ожидания результатов ходатайства о помиловании. У большинства это сочетается со страхом смерти, с пониманием безысходности своего положения, иногда с угрызениями совести. Все это несравнимо с переживаниями осужденных к другим видам наказания, и по понятным причинам в момент исполнения приговора эти страдания прекращаются. Муки преступника уже не нужны обществу, так как смертная казнь не ставит своей задачей исправить его, в чем-то убедить, что-то ему доказать. Общество вычеркивает его из числа своих членов, он перестает существовать.

И здесь возникает важный вопрос, связанный с целями наказания. Хочет ли общество просто лишить человека жизни, обезопасив себя от новых преступлений с его стороны, либо оно хочет воздать ему за содеянное, отомстить, вызвать дополнительные страдания, то есть покарать в прямом смысле этого слова? Говоря о страданиях, которые вызывает осуждение к смертной казни, не нужно забывать и о страданиях родных и близких приговоренного. Если его муки прекращаются в момент исполнения приговора, то близкие именно в это время особенно остро начинают ощущать свою потерю.

 

На практике наказание в социуме воспринимается как антоним «праздника», то есть как социальный инструмент, регулирующий ценностные основы в обществе. В древнем мире казнь регулировала отношения сверхъестественных сил с людьми. Например, описанные в Пятикнижии казни египетские представляли собой список из десяти бедствий, которые обрушивались на египтян за отказ отпустить евреев из плена: наказание кровью; казнь жабами; нашествие кровососущих насекомых; наказание песьими мухами (оводами); мор скота; язвы и нарывы; гром, молнии и огненный град; нашествие саранчи; необычная темнота (тьма египетская); смерть первенцев. Результатом последовательного возникновения всех этих десяти событий стало существенное уменьшение численности египетского народа и политическое решение отпустить евреев во избежание дальнейших проблем. При этом фактически данные события представляют собой стихийные бедствия и природные катастрофы, которые вызваны внешними процессами.

Другие хрестоматийные примеры древней казни не менее «эффектны» – это сваривание в кипятке, распятие, повешение, обезглавливание, казнь в мешке с животными, сожжение заживо, замуровывание, побиение камнями, растерзание дикими животными, что часто применялось в эпоху раннего христианства. В случае с последним видом казней смысловое значение относится к сакральной, священной функции: обвиненного не просто уничтожали или травмировали, а именно скармливали храмовым животным, то есть делали человеческое жертвоприношение.

 

В Средневековье и в эпоху Ренессанса казнь приобретает более выраженный характер регуляции общественной жизни. Именно тогда уровень наказаний поднимается до радикальных значений. Например, появляется «торговая казнь» – публичное наказание плетью на торговых площадях, что может трактоваться как завуалированная смертная казнь (обвиняемого могли забить до смерти большим количеством ударов или бить по жизненно важным внутренним органам). Другой тип средневековой казни – четвертование. В эпоху Просвещения характер казней претерпевает изменения: к публичным видам казни прибавляются индивидуальные, яркий пример тому – «железная дева» (помещение человека в саркофаг с острыми гвоздями) или гаррота (обруч с фиксирующим механизмом для удушения).

Известный французский философ Мишель Фуко в работе «Надзирать и наказывать» отмечает, что в течение менее чем столетия (середина XVIII – первая треть XIX века) произошло исчезновение публичных казней с применением пыток: «За несколько десятилетий исчезло казнимое, пытаемое, расчленяемое тело, символически клеймимое в лицо или плечо, выставляемое на публичное обозрение живым или мертвым. Исчезло тело как главная мишень судебно-уголовной репрессии». В итоге, по мысли Фуко, как пишет советский философ А. А. Грицанов, «наказание постепенно становится наиболее скрытой частью уголовной процедуры… из наказания исключается театрализация страдания». Наказание переходит из области «едва ли не повседневного восприятия» в сферу «абстрактного сознания»: правосудие больше не берет на себя публично ответственность за насилие, связанное с его отправлением. По Фуко, «техника исправления вытесняет в наказании собственно искупление содеянного зла и освобождает судей от презренного карательного ремесла».

 

Теперь казнь становится больше психологическим, а не сугубо физиологическим процессом – так, например, при линчевании преступника принудительно заставляли принять большую дозу наркотиков, чтобы предотвратить болевой шок и потерю сознания вследствие этого. Наказание, таким образом, становится объектом политического: отражает взаимосвязь власти и подчиненных.

Исследуя процедуры пыток, которые долго были характерны для следствия и публичных казней, Фуко отмечает, что пытка «обнаруживала истину и демонстрировала действие власти, обеспечивала связь письменного с устным, тайного с публичным, процедуры расследования с операцией признания». Комментируя стремление идеологов Просвещения очертить «законную границу власти карать» с помощью осуждения особой жестокости публичных казней, философ подчеркивает: «Человек… становится также человеком-мерой: не вещей, но власти», потому что традиционное правосудие злоупотребляло властью наказания, делая его чрезмерным и несоразмерным нарушению.

 

Содержанием судебно-уголовной реформы Нового времени стало то, что наказание и уголовное преследование начало гармонировать с общественным масштабом. Стали не наказывать меньше, но наказывать лучше; может быть, наказывать менее строго, но для того, чтобы наказывать более равно, универсально и неизбежно. На этом этапе рождается тюремное наказание как основа наказаний. В начале XIX века лишение свободы быстро стало основной формой наказания, и различные формы тюремного заключения, которое предполагает регулирование человеческой природы тела, изменение привычек и сознания, занимают почти все виды возможных наказаний между смертной казнью и штрафами. Идеи эпохи Просвещения лежат и в основе современного подхода к пониманию казни и наказания.