Чисто интуитивно

Конечно, я понимала, что, скорее всего, психологические исследования проходят не в лабораториях, уставленных пробирками, и ожидания оправдались: мы с Иваном Иванчеем, научным сотрудником, оказываемся в кабинете, напоминающем офис, – столы, компьютеры, на стенах плакаты с конференций. Мы проходим к центральному столу, и ученый предлагает начать:

– Этот эксперимент посвящен изучению мышления, но не интеллекта: мы хотим посмотреть на те пути, которыми люди решают задачи. Сравнивать тебя с другими не будут, исследование анонимное, так что спешить и стесняться не нужно, главное – действовать максимально естественно в рамках поставленной задачи.

Иван предупреждает, что весь процесс записывается на камеру, однако на экране будут видны только руки. Итак…

Здание № 1

Передо мной лежит политипная панель, на которой расположены тонкие деревянные шпильки и цилиндры разных диаметров. Рядом лежит шесть планок с большими и маленькими дырками, которые, соответственно, можно надевать на шпильки и цилиндры. Моя задача – расположить их таким образом, чтобы все шпильки и все цилиндры были хотя бы раз покрыты планкой. Планки накладываются по определенным правилам: каждую следующую нужно прикладывать к концу предыдущей, то есть придется выбрать, в каком направлении двигаться.

Через 2 минуты и 55 секунд у меня получается составить верную последовательность.

– Ты довольно быстро справилась, – отмечает Иван. – Но это была только разминка.

Задание № 2

Под картонкой лежит нарисованный лабиринт, состоящий из маленьких залов и переходов между ними. Моя задача: добраться из зала «Старт» в зал «Финиш». Они находятся совсем рядом, но сделать это непросто по нескольким причинам. Первая проблема – передвигаться нужно с накрытой поверх лабиринта картонкой. То есть я не могу увидеть карту целиком, доступен лишь ее маленький кусочек. Вторая – три типа преград между залами. Через прямоугольник нельзя пройти ни при каких условиях, через треугольник можно пройти, если вывернуть к преграде под остром углом, через две палки можно пройти, если предыдущий ход был вперед (это такой знак магистрали).

Проход межу залами разделяет прямоугольник. Иван говорит, что главное в выполнении этой задачи – избегать тупиков, запоминая, где они находятся.

– Да, сюда идти можно, это перекресток, здесь тупик, сюда нельзя, тут только налево, здесь только прямо, вот сейчас направо нельзя, – комментирует Иван мои несчастные потуги пройти лабиринт. По ощущениям – где-то через пять минут, а по подсчетам – 80 тупиков спустя я нахожу «Финиш».

– Какую стратегию ты использовала, когда ходила? На что ты опиралась, старалась ли запомнить ходы? Каким образом ты принимала решения идти направо или налево?

– Я сразу запомнила, где тупики. Они были везде.

Экспериментальное откровение

На самом деле задания связаны: оптимальное решение второй задачи совпадает с решением первой – о чем я, скажу честно, не догадалась. Идея состоит в том, чтобы посмотреть, может ли человек переносить побочный опыт предыдущих действий на последующие задачи.

Исследование, в котором я участвовала, – воспроизведение довольно старого эксперимента советских ученых: в основе эксперимента исследовательской группы СПбГУ лежат идеи Якова Пономарева, советского и российского психолога, специалиста в области творчества и интуиции. Пономарев пишет, что в ходе выполнения задачи испытуемые могут формировать не только прямой, но и побочный продукт деятельности, который ими не осознается. Причем он в принципе не может быть вербализован, поскольку представлен в психике на уровне действия, тогда как сознание оперирует знаками. Также по Пономареву существуют два режима познавательной деятельности – логический и интуитивный.

 В эксперименте Пономарева первая группа испытуемых выполняла только задачу «Лабиринт». Вторая группа выполняла задачу «Политипная панель», а затем «Лабиринт». Третья группа между задачами «Политипная панель» и «Лабиринт» выполняла дополнительные задания, направленные на полное осознание расположения планок на «Политипной панели».

Опыты показали, что испытуемые, которые проходили лабиринт в качестве первой задачи, совершали в среднем 70–80 ошибочных поворотов. Те же, кто проходил лабиринт после «Политипной панели», совершали не более 10 ошибок. Испытуемые третьей группы проходили лабиринт практически безошибочно. При этом участникам последних двух групп сообщалось, что оптимальный путь в лабиринте соответствует решению задачи «Политипная панель».

Помимо экспериментов Пономарева, проводились испытания, где о связи между задачами не сообщалось совсем. В результате среднее количество ошибок во всех группах совпадало, а исследователи сделали вывод, что автоматического переноса имплицитного знания при решении задач не происходит. 

Новизна эксперимента исследователей СПбГУ состоит в том, что про оптимальные решения испытуемым рассказывают, но только некоторым. Также, кроме подсчета ошибок, используется дополнительный способ сбора информации: все ходы испытуемых записываются на камеру, и затем характер движения по лабиринту анализируется. Гипотеза научной группы: автоматический перенос имплицитного знания все-таки происходит, и даже если человек не задумывается, что задачи связаны, предыдущий опыт повышает эффективность их решения.

По словам Ивана, уже сейчас они могут проследить некоторые закономерности. К примеру, среди выполнивших обе задачи у многих был обнаружен сходный характер первых движений. Всего есть две группы испытуемых: контрольная и экспериментальная. В ту или иную группу попадают случайно, распределение испытуемых не подчиняется никаким специальным правилам. Экспериментальная группа определяется наличием эксперимента, то есть ее участники сначала выполняют задачу «Политипная панель». Контрольная группа только проходит лабиринт.

В группе исследователей СПбГУ также изучают память, природу ошибок и восприятие. Однако научная группа, занимающаяся интуицией, самая большая. Иван рассказывает, что все их исследования имеют фундаментальный характер. Практические выводы, выход на конкретные жизненные ситуации – это огромная опытная база, которая требует отдельной большой работы.

С научной точки зрения, интуиция – это не озарение, а влияние предыдущего опыта на решение новой задачи. Например, если человек занимался фехтованием или учился в музыкальной школе, а потом решил стать программистом, то предыдущий опыт может ему пригодиться: движения, которые он применял для игры на пианино или в работе со шпагой, могут помочь ему быстрее печатать, причем сам он, скорее всего, не будет этого осознавать.

Другой пример: постоянно работая в какой-либо одной области, человек накапливает экспертные знания. При новых решениях он может опираться на этот опыт, и субъективно это проявляется так: человек знает, как сделать правильно, но не может объяснить почему. Например, так работают медицинские диагносты, которые по незначительным симптомам «угадывают» болезнь, или бизнесмены, которые «чувствуют» выгодные условия для рискованного шага, – те и другие не смогут четко объяснить своего решения. Нужно очень постараться, чтобы сделать такой опыт эксплицитным, а не имплицитным знанием.

Имплицитным научением в когнитивной психологии называют неосознанный, скрытый от человека опыт, похожий на интуицию. Слово «научение» может слегка резать слух, однако именно оно больше всего подходит для описания имплицитных процессов. Предполагается, что оно связано со словом «навык» – когда человек обучается чему-либо в процессе.

Методик для имплицитного научения много. Очень ярко оно проявляется в изучении языка. К примеру, существуют задачи, похожие на лингвистические, для которых создается искусственная грамматика. Для запоминания людям предъявляется несколько строчек, составленных по определенным правилам. Испытуемым говорят, что сейчас они будут участвовать в исследовании, посвященном изучению памяти, и эти бессмысленные наборы строчек нужно запомнить. Затем им показывают новые строчки, но уже оговаривается, что есть определенные правила их составления. Люди должны выбрать, какие строчки верные, а какие стоит исключить. В итоге испытуемые, которые удивляются, что не заметили никакой закономерности, довольно точно определяют, какие строчки не соответствуют искусственной грамматике. Если после этого попросить их написать закономерности, которыми они руководствовались, то они, конечно, могут что-то выдумать, но это обычно не связано с настоящими правилами.

Яркий пример из жизни – освоение нового языка. Когда мы не уверены в написании слова, не знаем никаких правил, то можно попробовать просто написать его, и наш мозг «подскажет» верный вариант.

И еще один пример имплицитного научения можно увидеть в эксперименте, посвященном восприятию. В лабораторных условиях у испытуемых формируют некий социальный стереотип: показывают фотографии с подписанным внизу уровнем IQ. Затем им демонстрируют другие фотографии без подписи и предлагают определить уровень IQ. При этом все девушки на фотографиях либо с распущенными, либо с убранными волосами, и у первых подписанный IQ всегда выше ста. На этапе самостоятельного определения интеллекта многие испытуемые записывали в «умные» девушек именно с распущенными волосами, причем в постэкспериментальном интервью среди критериев выбора они не называли прическу, а говорили лишь про умные глаза и высокий лоб. Получается, что исследователям удалось навязать социальный стереотип, о котором люди даже не подозревали. Примерно так же имплицитное научение влияет и на наши эстетические предпочтения.