Маленькие гении

     О тех временах знаменитая пианистка Полина Осетинская потом напишет в своей книге «Прощай, грусть»: «Повсеместно родители искали следы гениальности в сыновьях и дочерях, ибо новое веяние гласило: нет бесталанных детей, есть бестолковое раскрытие их способностей». Естественно, на этом фоне практически невозможно было отличить, чей талант действительно был божьим даром, а чей стал результатом упорного труда и безудержных родительских амбиций. Сама Полина, кстати, до пяти лет не обнаруживала ни малейшей склонности к занятиям музыкой, а узнав, что родители ведут ее записываться в музыкальную школу, остановилась посреди дороги и сказала, что не сделает ни шага дальше. Впрочем, достаточно быстро девочка втянулась. Однако в музыкальной школе Полина лишь числилась – по факту же ее обучал отец, известный киносценарист Олег Осетинский. Несмотря на то что Осетинский не умел ни играть на фортепиано, ни читать ноты, ему удалось сделать дочь звездой мирового масштаба. В 6 лет Полина впервые выступила перед публикой, в 9 уверенно играла с оркестром сложнейшую Пятую симфонию Бетховена, в 10 давала по несколько сольных концертов в день, приносивших огромные деньги, в 14 получила приглашение в гастрольный тур по Америке (за каждый концерт организаторы обещали ей около 50 тысяч долларов). Но незадолго до отъезда в Штаты Полина Осетинская вдруг исчезла. Несколько дней ее безрезультатно искала милиция, но вдруг она, живая и невредимая, появилась в эфире знаменитой программы «600 секунд». В интервью Полина поведала, что сбежала от отца, потому что больше была не в силах терпеть его издевательства. По ее словам, для занятий с дочерью Осетинский выбрал методику «дубль-стресс», заключавшуюся в изнуряющих физических упражнениях, аскетичной диете и долгих часах за фортепиано (за инструментом Полина проводила по 13 часов в день с перерывом на короткий дневной сон). Быстрая смена физических и интеллектуальных упражнений призвана была активизировать и мобилизовать способности организма, а значит, выжать из маленькой пианистки все, на что она способна. Пятикилометровые кроссы в любую погоду, засохший сыр на обед, побои и унижение – вот что сделало талант Полины Осетинской, а вовсе не незаурядные способности, дарованные свыше. И пока вокруг Полины разгорался скандал, – отец называл ее предательницей и угрожал физической расправой, – сама она мучительно переучивалась: начав заниматься с настоящими педагогами, девушка поняла, что ее техника исполнения далека от совершенства.

Психологи утверждают, что к 14 годам большинство вундеркиндов «выравниваются» и становятся детьми, о которых принято говорить: «Способный, но не более того». И только около 10 % вырастают в гениальных взрослых. У Полины Осетинской ушло около десяти лет на то, чтобы перестать быть «чудо-ребенком» и стать просто хорошей пианисткой. Сегодня она признается, что терпеть не может свое «вундерпрошлое».

Гату Камского – советского вундеркинда, который в два года научился читать, в четыре – играть на фортепиано, а в семь профессионально занялся шахматами, отец увез в США. Юного гроссмейстера отличали невероятная для его возраста усидчивость и сосредоточенность – это помогло ему быстро начать обыгрывать соперников и принесло первую славу. В 13 лет Гата стал чемпионом СССР, а к 20 годам Камского уже ставили на один уровень с Каспаровым и Карповым. Последний сыграл важную роль в жизни Гаты: проиграв матч Карпову, Камский с юношеским максимализмом решил уйти из шахмат и найти другое дело жизни. Вместе с отцом (о котором, кстати, тоже ходили не очень хорошие слухи – мол, и поколачивает сына, и принимает за него все решения, даже невесту ищет сам) мальчик уехал в США, где выучился на юриста в Аризонском университете и даже открыл собственную юридическую фирму – словом, кажется, совершенно забыл о шахматах. Однако спустя почти десять лет (за это время он уже успел жениться и стать отцом) гроссмейстер Гата Камский решил вернуться в шахматы. Все эти годы он не занимался теорией, но упорство и любовь к игре позволили ему не растерять мастерство: он снова в строю, и Кубок мира по шахматам – тому подтверждение.

Штаты приютили и девочек-вундеркиндов Анжелу и Диану Князевых, которые в свое время были известны как самые юные студентки в мире. Еще до школы Диана и Анжела научились читать, писать и считать – не удивительно, что программа первых двух лет оказалась для них слишком простой и девочек пришлось зачислить сразу в третий класс. На то, чтобы экстерном окончить школу, у Анжелы и Дианы ушло пять лет, а в 10 и 11 сестры Князевы уже поступили в Институт международных экономических отношений при Финансовой академии. Девочки окончили обучение за три года и получили красные дипломы, но никто не спешил брать специалисток 13 и 14 лет на работу, несмотря на их сверходаренность. Второе высшее образование на ниве юриспруденции тоже не принесло Князевым удовлетворения: дети-юристы были востребованы не больше, чем дети-экономисты. В итоге начать работать по специальности Анжела и Диана смогли лишь тогда, когда получили докторские степени Стэнфордского университета, – и то не потому, что стали специалистами нужного уровня, а потому, что достигли возраста, позволяющего им начать преподавать.

Судя по воспоминаниям сокурсников, девочки всегда выглядели асоциальными: ходили только парой или в компании родителей, вне занятий были молчаливыми и замкнутыми. Общаться с ровесниками Князевым было уже скучно («У них весь багаж средств для решения конфликтов был на уровне песочницы», – говорила Диана), друзей в школе они завести попросту не успели, к сокурсникам тоже не питали особого интереса, сосредоточившись на проблемах мировой экономики. В педагогических вузах сестер Князевых часто приводят в пример, объясняя ненужность и даже вред раннего развития: ребенок может сильно опередить сверстников по уровню интеллекта, но оказаться совершенно неприспособленным для жизни в обществе. Сегодня девушки живут в Бостоне и, по слухам, отказываются общаться с российскими журналистами.

Столь же оторванным от жизни был математический гений Павлик Коноплев, в три года заинтересовавшийся «игрой в цифры», а в шесть научившийся производить в уме сложнейшие вычисления. Когда Паше было 8, его заметил академик Колмогоров, впечатленный тем, как мальчик решил задачу об освещенности Плутона. В 15 лет Коноплев поступил в МГУ на факультет вычислительной математики и кибернетики. Мама Паши вспоминает, что сокурсники никогда не воспринимали его всерьез: высокий и широкоплечий, мальчик иногда вел себя совсем как ребенок, а потому то и дело становился жертвой насмешек. Однако, в отличие от сестер Князевых, Пашу Коноплева нельзя было назвать замкнутым – совсем наоборот, он был очень открытым и приятным человеком.

После университета Паша начал заниматься математическим прогнозированием будущего, но ученым так и не стал – его скосила душевная болезнь, порождавшая вспышки отчаяния и попытки причинить себе физический вред. Павлик Коноплев попал в психиатрическую больницу. Именно «тяжелые» лекарства, которыми его лечили, и стали причиной возникновения тромба, попавшего в легочную артерию. 

У множества историй вундеркиндов печальные развязки. Трагедию, которую в той или иной степени переживает почти каждый вундеркинд, хорошо иллюстрирует жизнь поэта Ники Турбиной. Ника была, пожалуй, самым знаменитым маленьким гением Советского Союза – пусть и не долго. Девочка с серьезным лицом и стрижкой, как у Марины Цветаевой, время от времени появлялась на экране телевизора (часто – вместе с Евгением Евтушенко, который считался первооткрывателем ее таланта) и с надрывом читала свои далеко не детские стихи. Первая книга Ники Тубриной «Черновик» вышла, когда девочке было 9 лет. В интервью маленькая поэтесса признавалась, что стихи ей диктует Бог (у Ники была астма, из-за приступов которой она почти не спала ночами и просила маму и бабушку записывать стихи, приходившие к ней в эти часы). Благодаря протекции Евтушенко Ника стала своей в литературных кругах, получила «Золотого льва» в рамках Венецианского биеннале и даже съездила в США, чтобы встретиться с Иосифом Бродским. Однако со временем волна интереса к ее стихам сошла, и девочка осталась совсем одна. Привыкшая к шумихе вокруг своей персоны, Ника не могла смириться с тем, что пик ее популярности позади. Ей казалось, что она топчется на месте, что поэтическая среда ее отторгла… И она не выдержала: алкоголь, наркотики, психиатрическая больница и несколько попыток покончить с собой, последняя из которых увенчалась успехом.

Невроз, возникший у Ники Турбиной и у многих других одаренных детей, о чьих достижениях начали забывать, психологи называют «синдромом бывшего вундеркинда» – для него характерны болезненное самолюбие, постоянная потребность самоутверждаться. Проблема состоит в том, что способности эти со временем перестают быть незаурядными, а вот потребность в их демонстрации остается. Кроме того, с малых лет к одаренным детям предъявляют завышенные требования. Если чудо-ребенок перестает справляться, многие родители начинает усиливать контроль, нанимают все больше педагогов или даже шантажируют. И не отдают себе отчета в том, что даже самый гениальный на свете ребенок – это всего лишь ребенок.