я могу 
Все гениальное просто!
Машины и Механизмы
Все записи
текст

До и после

Есть у меня один знакомый…Ну то есть как – знакомый, мы просто живем на одной улице. Вот сегодня утром я иду на работу, а он спит на лавочке у метро, подстелив газетку. То есть реально на улице живет. Когда я буду возвращаться, наверняка увижу его на той же лавочке, с приятелем и «под мухой». И зря вы его сейчас про себя бомжом назвали. Человек, между прочим, исповедует дауншифтинг!
До и после

Я вовсе не иронизирую: среди бродяг и бездомных действительно много людей с философией антипотребления. Они живут для себя и не зависят от темпов мегаполиса, они отказались от карьерных и житейских амбиций, довольствуются минимумом, много времени проводят за созерцанием и размышлениями, выбирают друзей не за высокий статус, а за родственную душу, да еще и заботятся об окружающей среде – сортируют мусор, сдают его на вторичную переработку, не загрязняют атмосферу автомобильными выбросами и не теряют время на скучных должностях, потому что выскочили из порочного круга «работа-траты-кредиты». Неспешное житье-бытье на «пониженной передаче» – так дословно переводится термин downshifting, который впервые прозвучал в новом значении в одной американской газете в 1994 году. С тех пор явление развивается поразительными темпами. Например, несколько лет назад каждый третий американец и австралиец уже «сделал шаг» навстречу дауншифтингу. В Европе, правда, таких людей меньше в два раза, а в России – в четыре. Исследователи говорят, что такие настроения в обществе прямо пропорциональны уровню жизни в стране.

 

Вообще, в истории было много дауншифтеров и до 1994 года. Например, так часто называют Сиддхартху Гаутаму, который оставил жизнь принца и отправился искать пути избавления от страданий; римского императора Диоклетиана, что под конец жизни ударился в фермерство; Поля Гогена, который слился с природой ради творчества; Льва Толстого – графа-земледельца. Отойти от общества, выбрать уединение – в прошлые века это был очень рискованный выбор, в чем-то похожий на самоубийство. Он требовал мужества и накладывал определенную ответственность, так что позволить его себе могли только исключительные личности: богачи, чудаки, властители, безумцы или те, в ком всего понемногу. Но сегодня-то каждый может стать не таким как все! И появляются даже союзы дауншифтеров, имеющие смелые планы привлечь в свои ряды как можно больше людей. Ирония в том, что такие объединения опровергают один из постулатов дауншифтинга, который призывает к отказу от чужих целей и навязываемых ценностей.

Кстати, о ценностях. Спустившись в народ, привилегия меньшинства породила сразу несколько направлений, в которых процентное содержание чистого дауншифтинга разнится.

 


В 1968 году у американца Ричарда Проеннеке, страдающего ревматизмом, появилось время переосмыслить жизнь: он полгода провел, будучи прикованным к постели. И, видимо, решил попробовать «шоковую терапию» – уехал на Аляску, за 5000 км от родной Айовы. Был ему 51 год. Он купил участок в лесу, за три месяца в одиночку построил жилье – не какую-нибудь хижину, а большой рубленый дом, и стал жить: рыбачить, охотиться и вести дневник. Его наблюдения за природой вылились в несколько книг, статьи по метеорологии и биологии, а видеозаписи – в документальный фильм Alone in the Wildernes («Один в диких условиях»), его можно посмотреть на YouTube. Ричард жил в лесу до 82 лет, потом перебрался к брату в Калифорнию, где провел четыре последние года. Его дом в местечке Твин Лейкс стал достопримечательностью, а его история – правдивой легендой о преодолении себя, исполнении мечты и продуктивной жизни вдали от понятия «продуктивность». Проеннеке и его последователи не пытаются переделать мир – они встраиваются в него, как в пазл.

 

А вот английский журналист Брендон Гримшоу в 1962 году поехал в командировку на Сейшелы, где ему так понравилось, что он решил купить там дом. Но купил целый остров – только совсем не такой, как можно себе представить: это была тропическая чаща, где даже птицы жить не хотели. Гримшоу нанял в помощники сейшельца Рене Лафортюна и стал делать из Муайена райский уголок. За 36 лет они вдвоем посадили 16 000 растений, проложили 5 км дорожек, завезли первых птиц (сегодня их более двух тысяч) и вырастили 120 гигантских черепах, которые прежде были на грани истребления. Когда об острове прознали туристы, Гримшоу стал получать выгодные предложения о продаже, но, конечно, не соблазнился. В 2008-м Муайен получил статус национального заповедника и теперь принадлежит человечеству. А Брендона Гримшоу не стало совсем недавно, в 2012 году. Его историю можно прочитать в автобиографии «Песчинка: история одного человека и острова», а также увидеть в документальных фильмах. Говорят, что на Муайене зарыт клад, которым и соблазнился журналист, покупая остров. Так или иначе, следующие 40 лет Гримшоу провел как истинный британский дауншифтер: именно в Англии эта идеология больше завязана на экологичности, чем на внутренней гармонии. Такой дауншифтинг схож с философией экологических поселенцев: они не просто живут на земле, пользуясь ее щедростью, – их волнует природосбережение и восстановление ресурсов. И таких поселений сегодня довольно много – в одной только России несколько сотен. Следующая группа дауншифтеров отличается от них коммерческой жилкой.

 



Например, дизайнер Элора Харди не так давно бросила карьеру в модном бизнесе и уехала из Нью-Йорка на Бали, чтобы заниматься бамбуком. Но не курить его, как некоторые, а делать из него дома. Харди считает бамбук идеальным строительным ресурсом: крепкий как сталь, натуральный, возобновляемый, не нарушающий первозданную тропическую красоту! Всего за несколько лет Харди и ее компания возвели из бамбука целый жилой комплекс – Green Village, где можно снять жилье разного уровня: простой домик или многоэтажную виллу, вложившись таким образом в возобновляемые технологии и экологичное будущее. Кстати, с наименьшим успехом дауншифтинг позволяет прояснить прошлое – как говорится, прикоснуться к самым истокам.

 

Шесть месяцев – с сентября 2013 до марта 2014 года – молодой москвич Павел Сапожников провел «Один в прошлом». Так назывался проект, организованный в Подмосковье реконструкторами и историками, которые на небольшой территории воссоздали кусочек Древней Руси – такой, какой она была в Х веке. По итогам оказалось, что Павел сделал сразу несколько важных шагов, познавая не только прошлое, но и самого себя. «Главный мой вывод: в десятом веке люди жили очень плохо. Я и раньше это знал, но теперь я в этом уверен. Тяжело думается в таких условиях. Голова пустеет, и мыслей большую часть времени нет вообще никаких. И это у меня, современного человека, которому есть что вспомнить, который по сравнению с людьми того времени очень образован. Я представляю, как раньше жили люди. Насколько они были темны», – рассказывал Павел журналистам в интервью перед закрытием проекта. Вопреки ожиданиям, главным испытанием в «прошлом» оказался не быт вдали от городского комфорта (а дауншифтеру приходилось не только добывать еду, но и, скажем, шить сапоги). Тяжелее всего далось ему одиночество.

 


Это проблема, о которой, возможно, не задумываются представители еще одного направления. В России именно оно чаще всего считается дауншифтингом, хотя относится к нему с натяжкой. Успешные (или не очень) жители больших городов, устав от офисного рабства, подковерных интриг, бизнес-гонок, дорожных пробок, грязного воздуха или холодного климата (каждый может продолжить этот список благ цивилизации), сдают свои квартиры в мегаполисе и отправляются в теплые развивающиеся страны, где со скромным по московским меркам доходом становятся богачами и могут позволить себе ничего не делать, кроме достижения гармонии и душевного комфорта.

Критики дауншифтинга именно в этом месте выбрасывают главный аргумент: они считают, что стремление к финансовой независимости, самореализации и востребованности – естественная, а не навязанная потребность человека, которой он рискует лишиться, без оглядки объединяясь с природой. Блогер laowai, в 2005 году прыгнувший в Китай прямо с высокой должности топ-менеджера, определенно знает, о чем говорит: «Когда я уезжал, все это, естественно, подавалось под соусом поиска “смысла жизни”, “духовности”, высших целей. Но в итоге все превратилось в банальную сыто-пьянствующую праздность, и я оказался на эмоциональном дне, в депрессии, оторванный от привычного социума, один на один с зеленым змием. Мне понадобилось четыре года, чтобы осознать это и вылезти оттуда. И далеко не до конца. Уже никогда я не смогу работать на кого-то. Даже на себя мне работать западло. Я оторвался от своих корней, но так и не “прирос” в новом месте».

 


История laowai – не исключение: более 60 % его единомышленников, пожив вольной жизнью несколько лет, возвращаются в систему. Не хватает денег, медицинской помощи, знаний и навыков, чтобы самостоятельно учить детей. А главное – оказывается, что однообразие городских будней – такое же, как однообразие тропического рая. laowai ошибся вовсе не в том, что «бросил все» и переехал в чужую жизнь. Смысл дауншифтинга – не просто отказ от потребительских ценностей, а снижение потребностей для более рационального использования своего потенциала. Так что мой знакомый с его сортировкой мусора имеет больше шансов стать настоящим дауншифтером, чем топ-менеджер, который решил бездельничать на пляже. Суть не в том, чтобы сбежать от чего-то, а в том, чтобы в любом месте остаться собой и заниматься делом. Наверное, поэтому такие разные чувства вызывают фотопроекты, рассказывающие о жизни дауншифтеров и иже с ними: одни снимки вдохновляют привести в порядок свою планету, а другие предупреждают: прежде чем обрекать природу на единение с собой, подумай, готов ли ты переносить сам себя.

Читать эту статью в онлайн версии журнала "ММ": 

//21mm.ru/arkhiv/reader/?journal=341#3230


Общество

Машины и Механизмы
Всего 0 комментариев
Комментарии

Рекомендуем

OK OK OK OK OK OK OK