На пятой ступени

В Московском институте стали и сплавов как раз и занимаются подобными разработками. А в его структурном подразделении – инжиниринговом центре прототипирования высокой сложности «Кинетика» – команда Пирожкова создает, без преувеличения, будущее. Владимир Пирожков – промышленный дизайнер с мировой известностью. Когда-то, будучи советским студентом, он отправился на стажировку к немецкому гению Луиджи Колани, затем выиграл стипендию на обучение в колледже, работал в Citroёn и Toyota, разработал автомобиль для президента Франции, потом – Toyota Auris и Toyota Corola, которые до сих пор продаются лучше всех в мире, а в 2007 году вернулся в Россию с четкой целью: обеспечить стране глобальную конкурентоспособность и опережающее развитие. Уже на родине Владимир занимался дизайном окраски самолета Сухой Superjet 100, проектировал экстерьер гражданского вертолета, перестроенного из военного (Камов 62), сконструировал ломающиеся при падении кресла, которые таким образом сохранят пассажирам жизнь, и разработал дизайн пилотируемого транспортного корабля нового поколения – запустить его в космос планируется в 2023 году. Кстати, один из проектов дизайнера уже успел побывать в космосе – после Северного полюса, дна Байкала и вершины Эльбруса олимпийский факел «Сочи 2014», спроектированный Пирожковым, слетал на МКС.

     – Владимир, с чего начинается промышленный дизайн? 

     – С идеи. Хотя вообще, конечно, дизайн всегда начинается с заказчика. Если есть промышленность, которой нужны новые изделия, промышленному дизайну быть. Правда, иногда промышленность делает все сама (особенно у нас в России), и тогда получаются зачастую неуклюжие и очень кондовые вещи. Наверное, они функциональные и даже по-своему «чистые». Как пример, автомат Калашникова – исключительно отточенная технология. Или, допустим, космический корабль – каким он должен быть? Первую ракету собирал Королев, и он точно знал, какой она должна быть. А сейчас никто не знает. Придумать что-то новое для промышленности можно, но для этого нужно некое видение и философия будущего. Идея. 

Иллюстрация: Владимир Пирожков

      – Какова роль природы в этом процессе?

     – Очень важная! Тысячи лет природа формировала совершенно уникальные изделия: морские раковины, или наши руки, или фотосинтезирующий лист дерева… А система пищеварения? Какой-нибудь конь жует траву, а она потом перерабатывается в лошадиные силы – это так круто, если честно. И все-таки мне кажется, что мы можем заглянуть немного дальше, чем природа. 

      – Что вас вдохновляет при разработке идей? 

     – Путешествия и архитектура. Я периодически устраиваю себе тематические поездки в Италию: например, «Канализация Древнего Рима», или «Водоснабжение Древнего Рима», или «Строительство дорог Древнего Рима». Каждая такая поездка – это много городов и строительных объектов. Когда все это видишь, становится понятно, что мы деградируем. Так же и с азиатской культурой: Японией и Китаем. Япония – это отточенная культура Китая, которая по сути интереснее и древнее. 

     – Вы как-то говорили, что у Востока есть душа, но нет денег, и поэтому прагматичный Запад готов ее купить. Чего нам, Востоку, не хватает, кроме денег, и что у нас есть, кроме души? 

     – Я какое-то время учился в Англии и понял одну вещь: англосаксы замечательно умеют структурировать. Этого нам, наверное, и не хватает – структурности, системообразования и целеполагания. Мы не умеем ставить красивые и яркие цели. Запад же очень прагматичен и циничен. Ему действительно не хватает человечности, хотя там многому можно поучиться. Это мое ощущение. 

ПРОЕКТ МЕЧТЫ Владимира Пирожкова – 3D-автомобиль с вертикальным взлетом. Такая конструкция, во-первых, должна уметь перемещаться в трех измерениях, а во-вторых – требует четкого алгоритма пространственного движения: как все будут ездить на таких автомобилях, избегая столкновений и воздушных пробок? Над ответом сейчас трудятся в «Кинетике». Пока идея такая: расшифровать и повторить алгоритм движения птичьей стаи или попробовать разгадать вьетнамский принцип перемещения на дорогах. Вьетнамцы – водители-анархисты, но при этом получается у них все довольно систематизировано. Правила нарушают, но на низкой скорости, чтобы успеть реагировать друг на друга. Пешеходов не пропускают, а «обтекают», пока те переходят дорогу. Никаких аварий и трагедий, если пешеходы двигаются плавно, давая время водителям «обтекать» их. Может быть, секрет такого способа движения – в спокойствии? Разрабатывать привычные автомобили Владимир больше не хочет: «Это винтаж, а нам нужно инновационное производство. Я за передвижение в пространстве, а не плоскости». Модернизация, считает дизайнер, – это усложнение в сумме с инновациями. Однако чем сложнее механизмы, тем они менее эффективны, поэтому останавливать процесс модернизации нужно при достижении оптимальной сложности разработки. Например, сравним зингеровскую швейную машинку, сочетающую в себе простоту и качество исполнения, и современную швейную машинку со множеством новых функций, которые практически никто не использует. Модернизация, потребовавшая века времени и не изменившая при этом суть шитья, – плохая модернизация. 

     – Какова роль 3D-печати в развитии новых технологий и промышленного дизайна? 

     – Это полная свобода действий, и это действительно будущее. Конечно, 3D-печать решит не все проблемы производства, но новые направления развития доступны теперь однозначно. При работе с фрезерными и токарными станками нужно иметь материал, чтобы отрезать от него все лишнее, в то время как 3D-печать – это новая безотходная концепция создания изделий, наслоение материала. Вам не нужен завод, напечатать дома можно будет что угодно: от бутерброда до туалета.      

     – Только для этого нужны принципиально новые материалы. 

     – Так точно. Над этим как раз работает Московский институт стали и сплавов, например, а задача «Кинетики» – эти материалы в производство внедрять.   

     – Расскажите об основных задачах центра прототипирования. Какие проблемы будут решать ваши проекты?

     – «Кинетику» мы только достроили, и теперь моя главная задача – сделать так, чтобы центр «взлетел». Нам нужен хороший финансовый поток на наши проекты, из которого мы могли бы выделять часть денег на разработки будущего. Потому что помимо изделий, которые нужны народному хозяйству прямо сейчас, нам необходимы проекты будущего: широкофюзеляжный самолет, подводный вертолет, например. Надеюсь, когда-нибудь у нас появятся мегасубсидии для этого. А пока мы вместе с компанией «Нейротренд» создаем прибор для чтения и передачи мыслей на расстоянии. Проект уже почти реализован. Не так давно разработали боевую экипировку военнослужащего будущего. В основном, конечно, работаем над хорошо финансируемыми военными и космическими разработками.  

     – Сравниваете ли вы себя, скажем, с Илоном Маском? 

     – Илон Маск – очень крутой краутфандист. Он умеет собирать колоссальные деньги, не имея собственных. Американцы всегда были хороши в глобальных играх: уже много лет Coca-Cola продает сахар, Macdonalds зарабатывает на бутербродах, а Стив Джобс увековечил имя, красиво собрав и упаковав уже существующие технологии. У России тоже есть свои фишки: например, пока что в космос все летают только на «Союзе». А по поводу сравнений – пусть время все расставит по своим местам.

ВЛАДИМИР СМОТРИТ В БУДУЩЕЕ осознанно и потому обозначил для себя и своей команды глобальные мегатренды. К 2050 году население Земли превысит отметку в 9,5 млрд. К 2035-му в Китае будет 221 город-миллионник, в Индии – 92. При этом если 5 млрд человек смогут позволить себе купить гамбургер при современных способах производства, у человечества возникнут проблемы с питьевой водой. По словам Пирожкова, к этому времени увеличится роль глобальной конкуренции, борьба за ресурсы и разрыв между богатыми и бедными. Азия постепенно станет доминантом, религии еще больше радикализируются, а нехватка питьевой воды, пахотных земель и общий дефицит производственных материалов заставят власти задуматься о том, где все это достать. В России, к слову, находится 35 % мировых запасов пресной воды и 30 % пахотных земель, а от Китая до Байкала всего 300 км. Уже сейчас в аренде у Китая 915 гектаров на Дальнем Востоке. Переход в шестой техноуклад будет нелегким, и задуматься об этом нужно хотя бы сегодня.

     – Говоря о мегатрендах, вы большое внимание уделяете возможной китаизации российской территории. Вероятность правда велика? 

     – Да, но я считаю, что это не очень плохо, потому что китайцы – очень трудолюбивый народ. Это древнейшая нация. Мы дети малые по сравнению с китайской цивилизацией и запросто можем быть поглощены ею. Она слишком фундаментальна и слишком крута, чтобы мы могли противостоять ей. Сейчас регулировать российско-китайские отношения можно только с помощью торговли.   

     – С точки зрения промышленного дизайна, можем ли мы как-то конкурировать с Китаем?  

     – У нас другая промышленность. Атомному реактору особо не нужен дизайн, а танк «Армата» должен быть эффективен в бою и совсем не обязательно – красив. То же самое со спутниками и луноходами. Мы производим нечеловеческие технологии, потому что увлеклись военкой, когда нам нужно было обороняться. Сейчас пора больше стараться для своих людей.