Арктика: жизнь после жизни

Арктика – практически единственная не освоенная человеком территория, где находятся богатые залежи природных ресурсов. И наше, российское побережье в Северном Ледовитом океане – самое протяженное. В советское время здесь возводились стратегические объекты и научные центры. С развалом Союза все рухнуло. Реформатор Егор Гайдар тогда заявил, чтобы все, кто хочет, спокойно разъезжались, а если понадобится что-то на Севере, наймут вахтовиков. Началась массовая миграция, закрылись предприятия, опустели поселки. Спустя четверть века стало ясно: масштаб трагедии катастрофический.

3769 0 0

отправить по e-mail

Несмотря на кладези полезных ископаемых, арктические регионы в бюджетной табели раскиданы по разным углам. Алмазодобывающая Саха (Якутия) и Мурманская область, чьими недрами можно иллюстрировать таблицу Менделеева; золотоносная Магаданская и славящаяся лесом Архангельская области с коллегами из Коми; Камчатский край, изобилующий рыбой, и Красноярский с его таймырскими месторождениями – все они скатились до уровня доноров. Лишь добывающая нефть Тюмень записана в федеральные кормильцы. Население Арктики неумолимо сокращается. Даже в крупных городах, вроде Мурманска или Норильска, общая динамика негативная.

По всему Северу сотни брошенных промышленных и военных объектов. Несчетное количество металлолома, полуразваленных строений, бочек с топливом, утекающим в тонкий слой живой почвы над вечной мерзлотой, и даже ядерных объектов. Снимая «Левиафан», Звягинцев сэкономил на постапокалиптических декорациях – площадкой выбрали обычный заполярный поселок на побережье Баренцева моря.

КОЛЬСКИЙ ПОЛУОСТРОВ наполовину необитаем. Сотни квадратных километров тундры, где редкое автохтонное население – саамы – пасет оленей. Плюс заброшенные воинские части и другие оборонные объекты. Другую же половину побережья занимают закрытые административно-территориальные образования – «военные городки», если по старинке. Правда, закрыты они «сквозь пальцы»: солдатики на КПП пропускают обладателей хоть какого удостоверения. От Мурманска до норвежской границы сплошь сопки – погода может меняться каждые полчаса. Во время Второй мировой здесь был нанесен один из «Десяти сталинских ударов» – Петсамо-Киркенесская операция. Знающие люди до сих пор находят фрагменты укрепрайонов; в немецких фортификациях даже проведен водопровод и есть душ, который по сей день работает. Поскольку вокруг сплошь режимные территории, а военные учения здесь – обычное дело, любопытных искателей на побережье, не замерзающем благодаря Гольфстриму, почти нет. К тому же минные поля, залегающие со времен войны, ликвидированы лишь частично, а рисковать охотников мало.

У самой норвежской границы приткнулись поселки с говорящими названиями: Никель и Заполярный. В первом даже есть достопримечательность – самый северный в мире зоопарк. Снег здесь припорошен черным налетом – осадки из выбросов комбината потанинской промышленной империи, «Норильского никеля». Единственная отрада местных жителей – приграничный норвежский городок Киркенес, куда пол-области ездит на шопинг и просто погулять, – контраст, к сожалению, разителен. (Для жителей 30-километровой полосы вдоль границы ее пересечение, согласно российско-норвежской договоренности, значительно упрощено.) Больше здесь делать нечего.

ЕЩЕ БОЛЕЕ УДРУЧАЕТ путешественника другой полуостров – Таймыр, несмотря на свое стратегическое расположение по центру побережья. Описывая его, словосочетание «самый северный» приходится использовать часто. Оно относится и к материковой части суши, и к границе лесной растительности на земном шаре, и к железной и автомобильной дорогам, и к международному морскому порту города Дудинка. Самый северный поселок в нашей стране – Диксон – также находится на этом полуострове. Заваленные металлоломом, его берега создают дикую иллюстрацию былого промышленного величия существовавшей когда-то страны. Местный чиновник в кулуарах рассказывает, что рекламируемая по телевидению программа очищения Арктики от мусора – к сожалению, профанация. Ржавые бочки и прочий хлам, который вывозят с многочисленных островов Ледовитого океана, просто выбрасывают в воду, в десятке километров от берега, и они отправляются на вечный покой к морскому дну.

Странное для чужого уха название произошло от эвенкийского гидронима – названия реки Таймыры (Богатой), изобиловавшей рыбой. Благодаря Александру Миддендорфу, географу, изучавшему этот край в конце XIX века, это название распространилось на весь полуостров. Территория его больше любой европейской страны, а плотность населения – одна из самых низких в России.

Коренное население – нганасаны – довольно малочисленно. Из пришлых сибирских народов меньше всех здесь энцев, чуть больше эвенков, живущих на юге, ближе к своему национальному ареалу. Они используют оленей для верховой езды, до чего более никто в тундре не додумался. Правый берег Енисея большей частью занимают долганы, левый – ненцы, самый, пожалуй, многочисленный «малый» народ нашей страны. Из 33 тысяч жителей района (их количество ежегодно сокращается) 22 обитают в Дудинке, чьим сердцем является порт. Единственный в мире, полностью затопляемый весной.

БОЛЬШИНСТВО ТУНДРОВЫХ ЖИТЕЛЕЙ не запирает входные двери – в таймырских поселках все друг друга знают, и краж здесь мало. В суровых северных реалиях выживают только в условиях взаимопомощи и уважения – иначе пропадешь. В условиях завышенных заполярных цен помогает оленеводство да рыбное изобилие местных рек.

Для его иллюстрации стоит сказать, что метровые налимы валяются у жилищ аборигенов в качестве собачьего корма – люди их не едят, предпочитая омуля, нельму, муксуна, хариуса и другую северную рыбу, в том числе осетровых пород. Представители коренных национальностей, имеющие соответствующую отметку в охотничьем билете, пользуются квотами – не брезгуя, впрочем, и ими приторговывать, и их превышать, если экологические условия позволяют.

Ненцы жалуются: мол, в прошлом году газовики поселок забросили, а бочки с соляркой оставили, – так она уже вытекла. Поскольку вечная мерзлота не дает жидкости уходить вглубь, она попадает в водоемы. Рыба из них пахнет дизелем.

АВТОМОБИЛЬНАЯ И ЖЕЛЕЗНАЯ ДОРОГИ между Норильском и Дудинкой не достигают и ста километров. На этом транспортные артерии на полуострове заканчиваются. Есть еще несколько зимников по речному льду. Все остальное – горы да испещренная озерами и речушками тундра, скрывающие бесчисленные полезные ископаемые и останки мамонтов, которые периодически находят местные жители, когда вечная мерзлота чуть подтаивает к августу. Поэтому главная проблема здесь – транспортная.

Рейсовый самолет летит, к примеру, в Хатангу раз в неделю и тут же улетает обратно. Чтобы вернуться, нужно лететь через Красноярск. В оба конца выходит свыше 3,5 тыс. км. Похожая схема относится и к остальным поселкам полуострова. Еще одна проблема – качество связи. В некоторых населенных пунктах нет даже сотовой сети, один спутниковый телефон у главы администрации. Интернет на полуострове тоже через спутник. Оптоволоконный кабель сюда тянут уже давно, да вытянуть никак не могут – прогресс в Арктику торопится медленно.

У ПОДНОЖИЯ ПЛАТО ПУТОРАНА, по сей день необитаемого, стоит Норильск – второй по численности населения город в регионе. Самый загрязненный воздух в мире, полярные ночь и день, лютые морозы и природные катаклизмы – в таких условиях здесь живут и работают.

Большая часть бюджета субъекта формируется за счет добычи полезных ископаемых. Источником жизни здесь, как и в приграничных поселках Кольского полуострова, является промышленный великан – горно-металлургическая компания (ГМК) «Норильский никель». Ее медный и никелевый заводы и легендарный комбинат «Надежда» окружают город с трех сторон, насыщая его воздух выбросами. Сладковатый привкус газопродуктов на языке привычен всем норильчанам.

В добываемой комбинатом руде содержится 36 элементов таблицы Менделеева. Извлекается 14 наиболее ценных, но не полностью. Остаток после выработки – так называемые оборотные продукты – все равно содержит мельчайшие частицы золота, платины, палладия, иридия и других металлов. Японцы хотели его покупать для извлечения всех оставшихся полезностей, но им отказали. Даже этот шлак запрещен к свободному обороту.

НА ПРОИЗВОДСТВЕ ЗАНЯТО примерно 60 тыс. человек – половина трудоспособного населения. Помимо этого, компания имеет большое количество аффилированных фирм, занятых в большинстве необходимых для жизни сфер – от супермаркетов до транспортных перевозок. По рассказам местных жителей, множество предпринимателей оказалось выдавлено с рынка, что повлекло за собой складывание следующей ситуации.

До 1992 года Норильск был закрытым. С 2001-го его статус – «город с регламентированным посещением для иностранцев». Последние могут въехать только по приглашению городской администрации либо ГМК. Однако, несмотря на столь строгий статус, за почти 25 лет в городе образовалась заметная даже на глаз азербайджанская диаспора. Добрая ее половина – выходцы из одного небольшого района на юге республики. С каждым годом земляков становится все больше.

Надо сказать, что выработавшие пенсию сотрудники «Норильского никеля» по программе софинансирования федерального, краевого, муниципального бюджетов и средств компании получают деньги для приобретения жилья «на материке». При условии оставления своей квартиры городскому фонду. Таких семей ежегодно порядка тысячи, то есть минимум две-три тысячи человек в год уезжает, а на их место прибывают желающие жить и работать на севере, хотя северный коэффициент уже не такой высокий, как был раньше. Все северяне любят вспоминать, как работалось до 90-х годов, считая, что «тогда была жизнь».

ЛЮДИ ЗДЕСЬ ДЕЛЯТСЯ на два вида: те, кто адаптируется за несколько месяцев и впоследствии страдают различными расстройствами, и привыкающие по несколько лет – на их здоровье смена широт действует меньше. Зато полярная ночь влияет на криминогенную ситуацию, особенно это касается неуравновешенных людей. Город замкнут в низине – окружен тундрой и горами, над ним постоянно висит смог, зимой, кроме воздушного сообщения, иного пути нет, да и выехать некуда. Большая часть социума принадлежит к рабочему классу. Рядом две колонии: строгого режима, на которой полторы тысячи заключенных производят доску, брус, контейнеры и другие деревянные изделия для нужд ГМК, и поселение на две сотни человек. Примерно половина освобождающихся остается в городе. Все это создает довольно депрессивную обстановку, выход из которой находится самый немудреный – алкоголь. В России пьют везде, а в Заполярье – особенно.

В СРЕДЕ МЕТЕОРОЛОГОВ Таймыр не зря зовут «кладбищем циклонов». Над ним воздушные потоки с Атлантики сталкиваются с тихоокеанскими коллегами. Результат в прямом смысле сметает все на своем пути. Местная страшилка – черная пурга, во время которой видимость сокращается до пределов метра. Движение в таких случаях останавливается. Временами аэропорт закрывается на несколько дней.

ЗДЕСЬ, КАК И ВО ВСЕМ ЗАПОЛЯРЬЕ, лейтмотивом жизни является выработка «северных», позволяющая поскорее уехать жить «на материк». Все больше людей уезжает в европейскую часть России, стремясь, разумеется, поближе к городам федерального значения – остаток жизни прожить «как люди». Скорейшего исправления ситуации не предвидится. Госпрограмма по развитию региона имеет расхождения с принятыми документами, и до сих пор у законодателей нет единого понимания того, что нужно делать, а главное – на какие деньги. Чтобы избавиться от «мертвых» объектов и заново осваивать Арктику, теперь нужны едва ли не большие затраты, чем требовались когда-то для строительства «с нуля».

Наш журнал ММ Поддержать ММ

Общество

Дмитрий Плеханов

Машины и Механизмы