Возрождение традиций

– Ты мне сформулируй конкретный вопрос, потому что этот я могу разделить на две
части: обучение – это школа, образование – это уже ближе к вузу.

– Мне хочется узнать и про то и про это, потому что и там и там бардак.

– Вопрос не в бардаке, дело в другом…

Что касается школы, про нее много говорить не хочется, потому как понятно, что там
дела идут не очень. Причины, на мой взгляд, очень простые. Обучение в средней школе должно быть прерогативой государства, а не родителей и учеников. При советской власти было абсолютно правильное понятие – обязательное среднее образование. Ключевое слово здесь ОБЯЗАТЕЛЬНОЕ, потому что это не право конкретного человека – «хочу – учусь, не хочу – не учусь», а задача государства –
растить умных людей для своей страны. Иначе рано или поздно мы придем к тому, что никто не будет учиться, так как в любом человеке заложена лень и другие пороки, поэтому задача государства – заставить людей учиться, и учиться хорошо. Среднее образование должно быть бесплатным и обязательным. Вот это очень важно. А плохое оно по той простой причине, что чиновники этого не понимают. А если понимают, значит, плевать им на страну, которая будет завтра. Они выживают каким-то образом, прикрывая свой «арьергард», а что будет со страной завтра, их никак не волнует.

– У них недвижимость за границей…

– И они думают, что убегут со всем своим семейством туда. Поэтому непонимание и недальновидность приводит к тому, что никто толком не следит за нашими школами, никто не вырабатывает нормы платы учителям. Хотя оплата не столь важна, как отношение людей и государства к самой профессии учителя.

Есть два понятия – учитель и преподаватель. На сегодняшний день все перешли в разряд преподавателей: пришел на лекцию, отчитал, получил деньги – свободен.
А усвоили ученики материал или нет, никого не волнует. Учитель – это совсем другое дело. Если он взял себе учеников, то занимается аналитическим обучением, понимая, что, кому и как нужно сказать, и у него болит сердце за результат своего труда.

Потерялась сама традиция и уважение к самой важной и нужной профессии в нашем мире – важнее ее просто нет – профессии «учитель». Мы перестали растить учителей, учителя перестали растить учеников, вымывается основа всего преподавания.
Отношение к учителям сейчас, как к самой забитой прослойке общества. И это самая
большая ошибка, а также показатель состояния общества. Если нет учителей и учеников, то общество деградирует и падает в пропасть, а те, кто это поддерживают, занимаются прямым вредительством государству.

Учителей надо любить, ценить, и эту профессию надо всегда двигать вперед. У нас
так не происходит, поэтому говорить про школу мне особо не хочется, а все идеи о платном среднем образовании вообще выражают недоумки. Те, кто так далек от понимания государственных нужд, что мне иногда даже плакать хочется, когда я слышу это. Среднее образование – это необходимость для государства.

– Может быть, деньгами можно было бы заманить в учителя нормальных людей?

– А как ты заманишь? Мы все время пытаемся кого-то заманить деньгами, а надо заманивать отношением к работе.

Кроме школы, есть еще детские садики, и это тоже важно, а тот, кто этого не понимает, наносит вред государству. Если бы родители были уверены в том, что в детском садике детям хорошо и безопасно, то отдавали бы туда своих детей с удовольствием и без проблем, а сами работали бы и приносили добавочную стоимость государству. Масса нюансов, и это тоже забота государства, и не просто забота. Если не будет садиков, то со временем не будет и государства, потому что мы не вырастим здоровое общество.

А что касается институтов, у нас практически девяносто процентов, судя по Питеру,
люди с высшим образованием. Такого быть не может. И не должно. А у нас есть. Причем эти люди практически все необразованны. Потому что часть вузов перешла на коммерческую основу – человек платит деньги, и ему выдают бумажку, что он получил высшее образование. И постепенно это приходит во все вузы, даже в большие государственные, включая Технологический институт, Политехнический, Университет. Это катастрофа. Это же тупик.

– Работать-то некому. Из моей практики: половина приходящих на собеседование и имеющих образование «филолог» не знают, кем они могли бы работать…

– И так девяносто девять процентов. Критиковать можно долго, но если ты спрашиваешь мое мнение, то в стране не просто проблемы, а полная жопа. Вот так и напиши. Потому что мы теряем целое поколение. Поколение, которое выпускается сейчас, абсолютно безграмотно. Мы уже потеряли в нашей стране основную массу идеологии производства. Если раньше мы производили какие-то там машины, то сейчас мы ничего не производим. И любую отрасль, какую мы ни возьмем – там
никого нет…

– Но мы сами толкаем своих детей на это. Родители платят большие деньги сначала за ЕГЭ, потом за институт, который могут потянуть. И дети остаются без профессии, с абы каким дипломом абы какого института.

– Я согласен с тобой, но здесь две стороны. С одной стороны, виновато государство,
с другой – родители. Но родителей еще как-то можно понять, потому что они сами потерялись в этом бардаке, и пытаются хоть что-то дать ребенку. Конечно, есть примеры, когда родители вредят не тем, что толкают детей куда-то, а тем, что приучают их к халяве. У меня есть знакомая, которая за деньги пытается получить кандидатскую диссертацию. Ну, думаю, ладно, может просто надо по работе. Но я столкнулся случайно и с ее дочерью, которая окончила институт и еще нигде не работала, и понимания того, как работать, я в ее глазах не прочел. И она тоже идет в аспирантуру, туда же, где учится мать, получать кандидатскую на халяву. Я матери говорю: «Что ты делаешь?» Она отвечает: «Ну, пусть будет, может быть, в жизни пригодится». И вот это меня пугает. Я еще могу понять родителей, которые диплом ребенку купили, но когда мы уже дальше идем, покупаем кандидатскую – это перебор. Человек юный, несозревший решает, что все в жизни покупается, и зачем ему работать, если родители и так все купят? Мы растим тунеядцев и эгоистов, которые нас же и бросят. Но родители – это полбеды, они преследуют хоть какие-то цели – помочь детям.

Старшая дочь – архитектор…

– Может быть, лучше поступать четыре года подряд туда, куда хочется, чем идти в первый попавшийся вуз?

– Сейчас все превратилось в коммерцию, поэтому «интересно – неинтересно» зачастую никого не волнует. Куда денег хватило, туда и поступил. В чем причины такого бедственного положения? В чем идеология всех наших проблем? Их несколько. Первая – сейчас действительно много вузов, но если закрыть часть из них и оставить только государственные, это ничего не даст. Запретительные меры в нашей стране никогда ни к чему хорошему не приводили.

– Мне кажется, все равно мы к этому придем. Ситуация должна сама зайти в какой-то тупик…

– Если ничего не поменяется, то, конечно, ситуация приведет в тупик. У меня много
знакомых на серьезных должностях в вузах – ректоры, проректоры. И я, глядя им в глаза, реально понимаю, что они плывут по течению, потому что всю жизнь работали в вузе, и что делать теперь, не знают – кругом система, которая ставит их в неудобную позу, и везде деньги-деньги-деньги… Деньги – главное, а учеба – уже нет. И они сами в тупике, думают: вот бы до пенсии доработать, а там без меня, может, умные люди придут, разберутся.

– А умных нет.

– Да, где эти умные, никто не знает. Я где-то прочитал такую статистику, что в нашей стране только два процента выпускников вузов идут работать по специальности. И это глобальная государственная проблема, которую срочно надо решать, потому что люди из своей короткой жизни выбрасывают пять-шесть лет на помойку. Учатся на инженера, а работают продавцом в ларьке или массажистом в салоне. Это первая проблема отношения к вузам. Способов ее решения десятки – они есть за границей, были у нас раньше. Почему их не используют – непонятно. Например, банально: человек отучился – должен пять лет отработать по профессии, условно…

– Иначе диплом недействителен?

– Тебе его не выдают. Аннулируют. И нет высшего образования, если ты его не отработал. Тогда, поступая в институт, человек будет понимать, что ему придется пять лет работать по специальности. Такая система позволит вузам брать деньги не со студентов, а с предприятий, для которых этих студентов будут готовить. Например, наша фирма заинтересована в специалистах, у нас катастрофа с квалифицированными кадрами. Мы – техническое предприятие. Приходят ко мне
студенты на практику, и когда я с ними разговариваю, то понимаю, что они черного от белого не отличают, не говоря уже про высшую математику какую-то. Как их брать на работу? Я бы с удовольствием сотрудничал с профильным вузом и платил бы кафедре «абонентскую плату» за нужных специалистов.

Сейчас каждый второй приходящий ко мне на собеседование имеет четкую профессию – знаешь какую? Менеджер-экономист! Кто ее придумал и что это за профессия? Эти люди ничего не умеют, не знают и не понимают, чем они должны управлять как менеджеры. Экономикой? Какой экономикой, если мы ползем из развитого социализма в недоразвитый капитализм черепашьими темпами? Какая экономика? Экономика чего? А их выпускают пачками. Нам нужны люди с конкретной специальностью, которые умеют забить гвоздь в стену, а кто будет управлять деньгами, которые за этот гвоздь заплачены, в пять рядов стоит желающих. А забить
гвоздь некому.

– У нас образование, которое есть и было, теоретическое. Практики нет.

– Нет, было по-разному. А сейчас это свелось к некой общей теории: хочешь – учись,
не хочешь – не учись. Диплом мы тебе все равно дадим. Заплати деньги, и все получишь.

– Хорошо. Заплатил, получил, а дальше куда?

– Нет, давай по очереди. Возвращаемся к тому, что первая проблема – это создание
условий, при которых человек, поступая в вуз, понимал бы, что ему придется работать по специальности. Надо менять тактику – сначала найти работу, а потом идти учиться.

Вторая проблема – это нерусское слово «фриланс», которое загубит страну, если мы к нему не прекратим относиться с уважением. Фрилансеры в нашей бесправной стране работают по самолично установленным правилам, а следовательно, не несут никакой ответственности за свою деятельность. И часто, даже если фрилансер – хороший профессионал, через какое-то время он начинает изображать бурную деятельность, пытаясь продать ее за большие деньги. Это страшный паразит, одно из самых губительных слов в нашем государстве после коррупции. Фриланс в высшей школе – это ужасно! Преподаватели почему-то решили, что могут читать лекции везде, где платят деньги. А поскольку результат с них никто не требует – только
число наработанных часов, – то количество умных учеников на выходе равно нулю. Эти преподаватели устраиваются в двадцать пять вузов и везде халтурят. И все теряют свое время, государство – в убытке. Фриланс в образовании – это вторая проблема, которую нужно решать срочным образом. Если ты преподаватель, то ты будь добр работать в одном вузе и делать так, чтобы к тебе, на твои лекции и в этот вуз, стремились люди, и их было бы как можно больше.

– Может, как во всем мире – по болонской системе, когда преподавателей выбирают, курс тоже…

– Это все мнимая демократия под простым названием «анархия». Демократия и анархия очень похожи, но имеют совершенно разные корни и результаты. Демократия среди студентов может быть при развитом и идеологически устойчивом обществе. А в нашей стране главная идеология – это деньги, и в этом случае демократия невозможна.

– Куда ни повернись – везде тупик.

– Почему? Вопросы решаемые, и решаемые очень просто.

– Кто их будет решать?

– Ну, для того ты и пишешь, чтобы кто-нибудь на эту тему задумался. Я же тоже пытался учиться в нашем Финэке. Так и напиши: самый безобразный вуз в нашем городе, в котором все продается и покупается. Как может выпускница Финэка, обучавшаяся по профессии «бухгалтерский учет», не знать, кто родоначальник бухгалтерского учета? Лет шесть назад я тоже пытался поучиться там на MBI. Меня выгнали меньше чем через полгода. Первое время я просто слушал, потом, когда мне это надоело, стал задавать вопросы преподавателям и понял, что они ничего не знают. Они даже не готовятся – берут книжку и тупо читают. Ни на один поставленный вопрос они ответить не могут, и более того, начинают нервничать, когда им грамотно задаешь вопрос. Когда меня вызвали к ректору и сказали: «Что же вы такой плохой?», я говорю: «А давайте я вам задам несколько вопросов». И после получасового разговора он сказал: «Александр Иванович! Давайте так: мы вам вернем деньги, и мы вас не знаем, вы нас. У вас свой бизнес, у нас свой». Это нормально вообще? Кого они там выпускают? А берут они в тысячах долларов. И сейчас острая проблема с бухгалтерами. Казалось бы – математика…

– Вообще, предмет конкретный.

– Конкретный предмет, но они ничего не знают. Это даже не журналистика, в которой можно хотя бы языком трепать, там хотя бы что-то выучить надо. Они не знают, кто такой Лука Пачоли! Мне смешно. Стыд и срам.

Но есть и третья проблема – самая сложная и самая важная. У меня есть приятель,
который лет двадцать пять был проректором в Технологическом институте. Пришла новая команда, выбрали нового ректора, а приятелю дали «политическую» должность. И он мне говорит: «Вот, у меня есть идея, я пойду в вузы, соберу учеников, мы возьмем спонсора...». Я ему сказал тогда, что ничего у него не получится, потому что изначально неправильно расставлены приоритеты. На первое место поставлены деньги, а все остальное рассчитано купить. А так не бывает. И причина проста. Если задуматься, почему наши вузы не могут быть, например, Гарвардом? Есть Гарвард –
все в мире его знают, а есть Техноложка – хороший вуз, большой, много умных людей его окончили. В чем разница?

Многие вещи в нашем мире за деньги не покупаются. Нельзя купить любовь, дружбу.
Счастье за деньги не купишь. Это сегодняшний мой взгляд, а не взгляд того молодого человека, который окончил военное училище, был курсантом или офицером, и в понятии которого слово «культура» означало, наверное, театры, а я служил на Дальнем Востоке, в тайге. Мне казалось – где я, а где театр…

Сейчас я уверен, что самое главное слово для человека и сообщества в целом – будь
то семья, вуз или страна – КУЛЬТУРА. Министр культуры должен быть самым главным
человеком в стране после президента. Культура – это привычки, традиции, которые чтутся, хорошие, плохие – неважно. Это вопрос десятый, который показывает только грань этой культуры. Количество, глубина и историческое прошлое этих традиций определяют все в этом мире, и экономику в первую очередь. И это главное. Чем мы отличаемся от Гарварда? В Гарварде столетиями чтят традиции, поэтому он всегда будет Гарвардом. А наш университет – это ноль традиций, или мнимые – под одного человека. И это привело к тому, что два важных слова – КУЛЬТУРА и ДЕНЬГИ – поменялись местами.

Сначала должна быть культура. Если есть культура – придет экономика, придет
материальное обеспечение этой культуры. А если культуры нет, то ты ее не купишь,
время не купить за деньги, и это надо понимать. Придумав что-то сегодня, ты силы
этой традиции не придашь. Она не будет дисциплинировать людей, не будет направлять их всех в одно русло, в нужном направлении. За деньги историю не купить. И это самая большая проблема наших вузов, и самая тяжелая.

Что с этим делать, лично мне понятно. Все вопросы решаемы, но пока это невозможно. И причина – коррупция. Все вузы в высшие инстанции засылают деньги, и так решаются многие вопросы. Получишь ты грант или не получишь, отдашь половину или нет. Возвращаясь к нашему журналу: мы претендовали на несколько грантов. Я считаю, что наш журнал – один из интересных и социально важных. Но ни один грант в нашем городе мы не выиграли, потому что из 21 члена комиссии половина наш журнал в глаза никогда не видели. Но оценку они поставили. Я абсолютно уверен, что выиграли те, кто в администрацию госпожи Матвиенко занесли денег. Вот так и напиши. И так везде. И в вузах та же история.

…а младшей предстоит учиться уже после реформы

– Должно что-то произойти, какой-то взрыв народного терпения.

– Не хочется жить в век перемен, но где-то я с тобой соглашусь. Я, наверное, пессимистично рассказал, но это объективный взгляд. Моя дочь окончила вуз, поехала в Англию доучиваться, потому что, по ее мнению, то, что преподают здесь, полный анахронизм. Она архитектор, и их учили, что нужно строить только коробки-пятиэтажки, но ведь это неправильно. Мы восхищаемся красивыми зданиями, а пятиэтажками никто. Идеологически шесть лет обучения было направлено на строительство этих унылых коробочек. А нынешнее обучение в Англии вызывает
у нее восторг и поросячий визг от того, что она узнала – оказывается, есть и другая архитектура! И она с удовольствием учится. Доучивается до понимания, что когда-то созреет и работать, и будет работать по профессии. Но сколько таких людей?

– Репетиторов брали для поступления в институт?

– Брали, но не потому, что школы было мало, просто ее почему-то приперло поступать в архитектурный. Художественную школу она не заканчивала, а для поступления нужно было сдавать два экзамена по рисунку...

Из нее вырос нормальный человек. Я смотрю в ее мозги и вижу: да, там полно идеализма, юношеского максимализма и разных комплексов, которые у всех присутствуют, но там есть те важные вещи, про которые я тебе говорил. Как минимум – порядочность, уважительное отношение к работе. И понимание того, что в жизни ничего просто так не дается. Как это реализуется? Это ее жизнь, и пусть она реализует ее как хочет.

Важную роль сыграла школа-интернат, в которой дочь на какое-то время оставалась
круглосуточно. Потому что интернат – это другой подход к школе, он становится домом, местом, где ты можешь принимать решения без команды родителей. Мне всегда говорили: «Ты что, с ума сошел, собственного ребенка – в интернат?» Но я чем больше об этом думаю, тем чаще прихожу к мысли, что это как раз и хорошо, и вообще все школы должны быть интернатами, потому что все мы со своим родительским эгоизмом, и часто родители пытаются реализовать в детях то, что
не реализовалось в них.

– Ну, естественно, в Англии же отправляют в закрытые школы…

– В Англии все учатся в интернатах, и никто не мучается по этому поводу. И это хорошая практика. А у нас нет: детей на машине – из машины, окна темные, двери
бронированные, заборы высокие, общение только через Интернет. Мы кого растим?
Мы же не в зверинце.

Не надо ждать благ от кого-то, нужно добиваться самим. Надо самим постараться быть немного порядочнее. И если мы считаем, что основная проблема – это слово «деньги», то хотя бы задуматься, что кроме них есть другие ценности в этой жизни – отношение к людям, в семье, с друзьями, любовь. И это важно, потому что, подходя к черте смерти, мы поймем, что те материальные ценности, которые накопили за эту долгую жизнь, нам не нужны. А накопленные духовные ценности будут бальзамом, когда ты занесешь первый шаг над могилой. И пусть мне кто-нибудь скажет другое.