Шесть глав о главном

Камилла Андреева: Я знаю, что вы пишите книгу. Как возникла такая идея, что стало отправной точкой, чтобы начать?

Александр Новиков: Идея возникла из того обилия материала, которое мы накопили за девять лет, записывая интервью. При желании его хватит не то что на одну книгу – на многотомник!

КА: То есть накопилось много материала, который захотелось систематизировать и опубликовать?

АН: Ну, материал материалом, но все равно есть определенные причины, когда человек хочет что-то написать. Начнем с того, что я не пишу книгу в буквальном смысле.

Книги ведь бывают совершенно разные: от художественной литературы для детей до учебников по программированию. А то, что делаю я, – это изложение своих мыслей и взглядов на жизнь. Это не учебник, не художественная литература, это, скорее, продолжение наших с тобой разговоров. В журнале «Машины и Механизмы» мы рассказываем о сложных вещах простым языком, вот и я стараюсь рассказывать в своей книге о сложных вещах так же просто. О вещах, которые волнуют очень многих, а пониманию не поддаются. Потому что в течение жизни происходит осознание многих явлений, которые часто, на первый взгляд, кажутся людям очень сложными. А для меня сегодня они уже не сложные. Они сложились в определенную логическую цепочку, в определенное взаимодействие. И их легко описать, потрогать руками и применять в жизни, если ты это осознал. Вот, собственно говоря, об этом моя книга. Это практическая философия.

КА: Как вы думаете, кому она будет интересна? Кто стал бы ее читать?

АН: Мне кажется, она будет интересна людям, которые, скажем, дожили до определенного возраста и начали задавать себе важные вопросы. И таких людей очень много. Как вариант это время называют кризисом среднего возраста, когда люди, оценивая свою жизнь, впадают в депрессию и не знают, что делать дальше. Они не понимают, куда двигаться, как будет складываться их жизнь. Ну, я не говорю сейчас про смысл жизни глобально, хотя об этом они тоже задумываются.

Человек уже накопил определенные знания и, оценивая свои достижения, должен выбрать путь вперед. А чтобы правильно оценить направление, надо понимать – что там, впереди?

Нужно перейти в какое-то новое качественное состояние. И вот этот момент – он революционный – достаточно сложный и очень болезненный. Но, тем не менее, это точка бифуркации, точка кипения. Как ответить себе на вопросы, которые возникают в точке бифуркации, – мне кажется, это очень важно.

Александр Новиков. Фото: Николай Андреев 

КА: У вас, получается, тоже была эта точка бифуркации? В каком возрасте?

АН: Хороший вопрос. Ориентировочно лет в 45 эта точка бифуркации у меня прошла, но как-то легко и безболезненно. Без мучений, да.

Когда мне было лет 35–40, и я сидел в компании каких-то старших мужчин, мне хотелось с ними поспорить, но я все время тормозил. Потому что мое подсознание мне говорило: ну, парень, эти люди профессионально разговаривают, они старше тебя, они знают вопрос, тему. Что ты лезешь со своими пятью копейками? Даже если у тебя есть свое мнение, то оставь его при себе. Не надо тут им бравировать. Правильно это или неправильно – вопрос десятый.

Это был не совсем страх, больше неуверенность или недостаток информации, недостаток осознания своей личности, полноты. Но прошло какое-то время, и я перешагнул этот порог, и сегодня мне совершенно не важно, кто мой собеседник. Я могу разговаривать с любым человеком. Я имею свою точку зрения на какие-то вопросы, и я уверен, что она правильная, понимаешь? Моя личность сложилась. Я понимаю, куда идти, по какому пути. И меня впереди ничего не пугает. Но это у меня. А я знаю многих людей, которые попадают в жесткую депрессию по этому поводу и переходят эту точку бифуркации очень болезненно.

Поэтому, отвечая на твой вопрос, для кого книга, – вот для них книга. Для думающих и ищущих людей от 30 до 45.

КА: Итак, накопилось определенное количество материала. А как вы выбирали, что войдет в книгу? Чем руководствовались?

АН: Материала много, но я все помню. Если что-то и забылось, то быстро восстанавливается в памяти и складывается в общую картинку. Потому что в моих мыслях, мне кажется, все логично. 

КА: И вы ни разу не удивились своим старым выводам? Не изменили свой взгляд? Ведь некоторые интервью мы писали девять лет назад.

АН: Ничего не поменялось, да. Ну, может быть, какие-то вещи я бы дополнил, больше раскрыл. Все наши интервью разноплановые, но довольно часто они пересекаются. Поэтому я выбрал шесть кусочков, шесть тем, шесть глав, которые, по-моему, как раз и сложатся в определенный объем книги.

КА: Какой вы выбрали первым?

АН: Самый эмоциональный разговор, самый жесткий и, может быть, негативный. Когда-то я болел, и доктор мне посоветовал посмотреть «Игру престолов», сериал. Потому что читать было тяжело, температура и тому подобное, а смотреть сериалы уже можно.

Я посмотрел четыре с половиной сезона. С удовольствием посмотрел. Это достаточно красиво, профессионально снято. Но, честно сказать, к концу просмотра сериал у меня вызвал жесткую эмоциональную реакцию, и она была негативная.

И вот эти отрицательные эмоции выплеснулись в наш разговор с Николаем. Тут вопрос не в самом сериале. Я пытался выразить мое негативное отношение к той идеологии, которую этот сериал несет. Мне не нравится, и я объясняю, почему нельзя снимать такие фильмы. И, может быть, даже нужна цензура для того, чтобы такие фильмы не попадали в открытый прокат, так сказать, с лозунгами: «Посмотрите, как интересно». И вот эта некая эмоциональная подоплека дала мне возможность собрать весь остальной материал.

Следующей стала глава «Потрогать руками». Как можно пощупать вещи, которые пощупать нельзя. Но пощупать их надо, чтобы понять, что это такое, чтобы сложить о них какой-то образ в голове. Получился сложный разговор, эта глава одна из самых сложных в книге, достаточно резкая, и мне придется еще перечитывать ее, чтобы сделать чуть-чуть мягче.

Дальше была глава про принятие решений, потому что это имеет в нашей жизни первостепенное значение. И обойти этот вопрос нельзя, и про него надо обязательно поговорить. Иначе дальше двигаться тоже нельзя.

Потом я подобрал еще две важные и спорные темы – Вера и Культура. Ну да, про каждую из них можно написать отдельную книгу. Но я не описываю эмоциональную составляющую, я пытаюсь донести, как это вписывается в общую концепцию мира, где и что находится и какую роль играет. Как с этим можно взаимодействовать.

И последняя глава, шестая, была про счастье. Я подумал, перетащил и поставил первой, потому что этот разговор был к десятилетию журнала, и тема журнала была «Счастье». И поскольку счастье – все-таки приятная эмоция, а начинать лучше все-таки с приятных моментов.

КА: Сколько страниц будет в книге?

АН: Ну, шесть глав, где-то страниц по 60, сколько? Шестью шесть – 360 страниц.

Потому что больше люди не прочитают, при условии, что это все-таки не художественная литература, это в какой-то степени философия. Если человеку понравится, то он проглотит. Или человеку не понравится, если это не его формат, – я отдаю себе отчет, что не все поймут, – ну, значит, он уснет на второй главе, все бросит, и дальше смысла нет читать.

КА: Вы взяли шесть тем, но вы же их как-то объединяете, пишете какое-то вступление, какие-то переходы между этими главами. Или нет?

АН: Ну, конечно. Я много дописываю. Ты будешь первым читателем. И Николай тоже. Потому что там много наших общих разговоров. И, в общем-то, книга не совсем моя. Она может быть мною доработана там, дописана, прокомментирована. Но там наши общие разговоры. Конечно, там есть вступление, есть предисловие, есть комментарии. Там есть ссылки на первоисточники. 

КА: Трудности возникали?

АН: Это вообще достаточно тяжелый труд – труд писателя. Все очень-очень непросто. Это кажется – сяду и чего-нибудь напишу. Садишься, а голова пустая – что тут писать? как писать? А самое главное – одно дело, если бы ты был писателем. А когда у тебя еще куча других забот и основная работа, то самая большая проблема – выбрать время, чтобы тебя никто не отвлекал хотя бы часик. Это очень сложно.

КА: Когда вы пишете?

АН: Утром в основном. Я сместил свой график. Раньше я ложился спать в час ночи, а вставал в шесть. А потом, чтобы выкроить себе час времени, я стал ложиться в 12.30 и вставать в полшестого. Чтобы у меня было полтора часа абсолютной свободы, пока все спят и меня никто не дергает. Ни телефон, ни домашние. И до завтрака у меня были такие полтора часа. Сейчас у меня остается где-то около часа. Немного времени, но я уже достаточно много написал. А сейчас не пишу, а в основном дописываю, скажем так. Поэтому часа мне хватает, чтобы сосредоточиться и вспомнить, что было вчера.

КА: А как вы воспринимаете этот час, когда знаете, что будете писать? Заставляете себя, или это час радости?

АН: Это удовольствие. Мне нравится писать. Нагрузка физическая, кстати, тоже есть. Ты же тоже писатель, ты же знаешь. Бывает выходной, я могу полдня просидеть, и к обеду спина уже отваливается.

КА: Я знаю, что вы стали посещать специализированные курсы. Что заставило вас это сделать? 

АН: Понимаешь, какое дело. Материал для книги мы набрали достаточно давно. И я когда-то сложил его в папку, чтобы заняться им как-нибудь, почистить. Но на самом деле это все дилетантский подход. И все, что я тогда написал, – сейчас я это понимаю, не совсем книга.

И совершенно случайно где-то в Инстаграме мне попалась реклама «Как написать бестселлер» от большого московского издательства. Они, кстати, недешевые для обычного человека.

Это трехмесячные курсы, и я их окончил и даже диплом получил. Потратил на них массу времени. Не скажу, что там меня что-то удивило, но осмысление процесса произошло.

На первом из трех семестров порядка 150 человек было, а потом отсеялось, до конца дошло далеко не все.

КА: То есть люди потратили деньги и не окончили курсы?

АН: Ну конечно. Там дают очень много заданий, а их нужно выполнять, на это требуется время. Я один из группы выдержал все задания. И думаю, что это было полезно. Это сложило в голове определенную систему. И, конечно, эти курсы важны. Правильно говорят, что таких писателей, как я, полно, но важно же не только написать, а сделать такой продукт, чтобы он хотя бы в теории был востребован. Нужно стремиться к заданной цели. А цель – издать!

КА: Вы совершили героический труд, надо сказать.

АН: Сейчас есть несколько самиздатовских приложений, где только текст закладывай, и они тебе сложат книгу за небольшие деньги. И редактора дадут, и корректора, и напечатают любое количество книг, и они практически ничем не будут отличаться от тех, что продаются в магазине. Только не будет внизу написано «издательство», будет «самиздат».

КА: Но это же не столь важно.

АН: Вот тут и подвох. Это важно! Понимаешь? Все-таки ты должен сделать продукт, ты должен найти человека или, скажем, структуру, профессиональную, которая тебя пропустит или не пропустит. А до этого ты просто занимаешься самиздатом. Так, развлекаешься. Надо сделать так, чтобы издательство купило твой труд. Это значит, что ты получил какую-то оценку, движение вперед. И это важно. И курсы мне дали возможность понять это.

КА: В какое издательство понесете?

АН: Вот я бы знал… Ну, в какое-нибудь понесу. И в большое, и в какое-нибудь маленькое, чтобы хоть какое-нибудь взяло. (Смеется.) Да подожди, еще написать надо.

КА: Это будет печатная книга или аудиокнига?

АН: Конечно, печатная.

КА: Иллюстрации будут?

АН: Будут, а как же?

КА: Авторы часто посвящают свои книги кому-то. Вы будете это делать?

АН: Если только редакции журнала. И главному редактору.

Камилла Андреева. Фото: Николай Андреев 

КА: Готовы ли вы услышать критику?

АН: Этот вопрос простой. Я отлично понимаю, что критика, во-первых, неизбежна, а во-вторых, необходима. Особенно в той сфере, в которой я сейчас пишу. Почему? Потому что если ты что-то сделал, и тебя никто не критикует, и все это приняли, то ты ничего нового не сделал. Все, успокойся, ты не гений. Если ты написал правду, то она обязательно вызовет негативную реакцию хотя бы у части людей, которые это прочитают.

КА: А не возникло ли у вас в процессе написания желания пообщаться с людьми, которые занимаются таким же делом? Обменяться мнениями?

АН: С писателями у меня нет потребности пообщаться. Потому что книги все разные. Смысл мне общаться с человеком, который пишет художественную литературу? Он делает свое дело, а у меня совершенно другая задача.

Другой разговор, чтобы пообщаться с людьми в профессии. С людьми, которые занимаются практической философией. Поговорить с ними, выпить бокал коньяка, обменяться мнениями. И пусть бы они меня покритиковали, но мне было бы очень интересно, что они думают по этому поводу.

Но, к сожалению, это не так просто. Найти хорошего собеседника очень трудно.

КА: Я вам могу сказать, что это большая проблема даже просто в жизни, не только в более ограниченных кругах. Вот у вас много людей, с которыми вы можете поговорить с удовольствием? Не про быт и работу.

АН: Мало. На одном из занятий куратор нашей группы Валерия спросила, что бы нас могло порадовать, от чего мы получили бы удовольствие? Я думал-думал и говорю: ни от чего. Ну, у меня все для этого уже есть. И потом в процессе разговора с ней – а она умница, меня натолкнула правильно – я с ней согласился. На сегодняшний день для меня самое большое удовольствие – пообщаться с хорошим человеком. С толковым человеком. Когда разговор – это пища для ума, это какая-то дискуссия, это попытка понять мнение другого человека.

КА: Я знаю, что вы, в основном, слушаете аудиокниги. У вас на данный момент есть какой-то автор, на которого можно было бы ориентироваться?

АН: Я за последнее время прочитал огромное количество книг. Еще десять лет назад я столько не читал. Например, сегодня утром закончил «Преступление и наказание» Достоевского. Ну да, какие-то отрывки мы читали в детстве. Но вот пришло время, когда мне захотелось его прочитать снова. И я прочитал.

Но из всех писателей последнего времени, которые вызывают у меня уважение и желание читать, на первом месте, наверное, Акунин. Я не беру его художественную литературу, у него есть много исторических романов, есть вообще чистая история, например, история Государства Российского. За что ему от меня большая благодарность. Потому что есть истории Государства Российского Соловьева, Карамзина и так далее. Но так чтобы ее просто взять и прочитать, как художественную книгу, таких нет. И прочувствовать, и поверить тому, что там написано. Правда или неправда, сложилось или не сложилось – это неясно. Не мне судить, я не историк. Но его книга воспринялась как художественная. И впиталась, вложилась в цепочку той истории, которая была в нашем государстве. И Акунину за это отдельная благодарность.

Потом, конечно, Пикуль – умница и, в общем, гений. Я про исторические книги говорю, художественно-исторические. Пикуля я всего прочитал, проглотил целиком. Из самых современных – Пелевин. Я когда-то давно почитал Пелевина и сказал: «Какая галиматья!» И не понял ничего. А потом пришло время, я снова прочитал и хочу сказать, что мнение мое изменилось. Очень красивые философские выкладки, порой грубо и жестко по некоторым вопросам. Но глядя на то, что происходит в нашей жизни, думаю, может, он и прав. В моем ощущении будущего, понимаешь?

Философия в том виде, в котором она сейчас представлена на рынке, она очень жесткая. Ее никто не читает. Я не видел таких людей, которые сказали бы: «Я читаю Блаватскую. Я этим увлекаюсь». Кое-что я прочитал, но, честно сказать, там ничего непонятно. Такая настоящая философия, она же нечитабельна. Мы ее изучаем, мы ее знаем по учебникам, кто что и когда сказал по какому-то вопросу, а попробуй книгу прочитать. Вот я и пытаюсь написать понятно, более человечным языком. Ну, если получится.

КА: Получается, что ответ на вопрос – что бы вы с собой взяли в космос, если бы наступил Апокалипсис, вы уже дали, да?

АН: Не-не-не-не, не-не-не-не.

КА: Какие три книги?

АН: Да не знаю, никакие.

КА: Никакие?

АН: Да. Если бы в космос летел на всю жизнь, так толку-то их брать. Если я книги где-то прочитал, то их брать бессмысленно, потому что я их прочитал.

КА: То есть просто новые?

АН: Ну да. Что-нибудь новенькое, то, что не читал, да. Вот сейчас поеду в книжный магазин, надо забрать четыре книги, которые заказал. И ты такие книги читать не будешь, которые я заказал.

КА: Какие?

АН: Ну, например, «Фрейд и Льюис. Дебаты о Боге».

КА: А что побудило вас заказать эту книгу?