я могу ошибаться
Каждый имеет право на безнаказанный эксперимент
Наталья Нифантова
Все записи
текст

Ганс Эрстед: счастье ученого

Все знают историю об Архимеде, который обнаружил основной закон гидростатики в собственной ванне и с криком «Эврика!» голышом бросился сообщать решение научной задачки царю Гиерону. Так древний математик и остался в памяти потомков чуть ли не единственным ученым счастливцем. Мы решили исправить положение и вспомнить истории, как научный поиск делал своих служителей счастливыми и как, порой, играл с ними злые шутки.
Ганс Эрстед: счастье ученого

Ганс Эрстед

Притянул успех магнитом

Говорят, зимой 1819 – 1820 года профессор Копенгагенского университета Ганс Эрстед всюду носил с собой магнит. Таким образом профессор стимулировал у себя мыслительную активность. Не потому что верил в какой-то чудодейственный рецепт, а потому что размышлял он беспрестанно о связи электричества и магнетизма.

Хотя есть мнение, что байку о тяжеловесной «напоминалке» распространили друзья и сторонники Эрстеда, чтобы закрепить за ним звание первооткрывателя. Без нее уж слишком просто списать историю открытия электромагнитных волн на везение.

Дело было так. Ганс Эрстед вел обычную лекцию в университете и в процессе демонстрировал опыт: нагрев металлической проволоки электричеством. Профессор привычными движениями на столе скрутил провода, подключил к гальваническому элементу, замкнул цепь… А дальше показания разнятся. Кто-то говорит: он сам. Другие утверждают: студент. Третьи твердят: университетский швейцар. Но кто бы это ни был, он заметил, что в тот момент, когда замкнулась цепь, стрелка морского компаса, почему-то лежавшего здесь же на столе, резко дернулась.

Первооткрыватель или нет, исследователем Эрстед был внимательным. Он стал повторять опыт, меняя условия. Самым интересным оказалась замена металла проволоки. Чудеса! Под влиянием электрического тока металлы, прежде равнодушные к действию магнита: платина, золото, серебро – приобретали магнитные свойства. Эрстед попытался изолировать компас от провода разными материалами. Прокладывал между ними стекло, дерево, смолу, глину, электрофор (диск, удерживающий статический заряд) – тщетно. Магнитную природу действующей на компас силы можно было считать доказанной, о чем ученый сообщил в статье, вышедшей 21 июля 1820 года. В том же году Андре-Мари Ампер, впечатленный этим открытием, создал первый магнитоэлектрический гальванометр, и сформулировал закон Ампера.

А Эрстед стал всемирно знаменит. Его приняли одновременно в Лондонское Королевское общество, Парижскую и Петербургскую академию наук, выписали денег и медаль за научные достижения.

Мария Кюри

Получила 0,01 грамма радия и 10 лет счастья

Марию Склодовскую-Кюри, одного из первых исследователей радиоактивности, принято относить к тем, кто принес свою жизнь в жертву науке. Ее история звучит захватывающе и печально: годы работы в жутких условиях, без поддержки коллег, получение полония и радия, нелепая гибель мужа Пьера Кюри под колесами экипажа в 1906 году, уход с головой в научные исследования, смерть от хронической лучевой болезни. Почему же Марию Кюри стоит причислить к счастливчикам от науки? А многим ли повезло провести больше 10 лет бок о бок с человеком, не только взаимно в тебя влюбленным, но и искренне увлеченным тем же, что и ты? Да еще Нобелевскую премию получить на пару.

С 1898 по 1902 год супруги Кюри вдвоем, не имея лаборатории и поддержки университета, в старом сарае переработали 8 тонн руды, чтобы получить 0,01 гр соединений радия. Их младшая дочь Ева писала в воспоминаниях о матери: «…суровое и утончённое счастье (наверно, не испытанное ни одной женщиной до Мари)… выбирает для себя самое жалкое убранство. Сарай на улице Ломон образцовый по отсутствию удобств. Летом из-за стеклянной крыши в нём жарко, как в теплице, и не знаешь, что лучше – дождь или мороз. Если дождь, водяные капли с мягким, но раздражающим стуком падают на пол, на рабочие столы, на разные места, отмеченные физиками, чтобы не ставить там аппаратуру. Если мороз, то мерзнешь сам. А помочь нечем. Печка, даже раскаленная до красна, одно разочарование». А это уже сама Мари Кюри: «У нас не было ни денег, ни лаборатории, ни помощи, чтобы хорошо выполнить эту важную и трудную задачу. Требовалось создать нечто из ничего… я могу сказать без преувеличения, что этот период был для меня и моего мужа героической эпохой в нашей совместной жизни. Но как раз в этом дрянном, старом сарае протекли лучшие и счастливейшие годы нашей жизни, всецело посвященные работе. Нередко я готовила какую-нибудь пищу тут же, чтобы не прерывать ход особо важной операции. Иногда весь день я перемешивала кипящую массу железным прутом длиной почти в мой рост. Вечером я валилась с ног от усталости».

Абрахам Маслоу

Нашел свою любовь и превратил ее в научную концепцию

Основатель гуманистической психологии Абрахам Маслоу более всего известен своей «пирамидой потребностей», которую он, кстати, никогда не рисовал, лишь разделяя потребности на высшие и низшие. Но есть в его теориях другое понятие, активно обсуждавшееся последующими поколениями психологов – «пиковые переживания». Маслоу определял их, как внезапное ощущение интенсивного счастья, полноты существования, которое нередко сопровождается сознанием «абсолютной истины» или единства всех вещей. Психолог считал такие переживания непременным условием самоактуализации человека – то есть реализации собственного потенциала, которая и есть цель и смысл жизни. Вот только откуда некрасивый, чудовищно неуверенный в себе юноша из неблагополучной семьи, каким был Маслоу в 20 лет, взял представления об «интенсивном счастье»? Cherchez la femme, господа.

Абрахам многозначительно родился 1 апреля 1908 года в Бруклине, в семье выходца из Киевской губернии Самуила Маслова. Его отец был бондарем, евреем, пьяницей и гулякой. Причем важен каждый из пунктов. Занятие выделкой бочек позволяло семейству хоть как-то сводить концы с концами, пока его кормилец искал удовольствий где-то в бруклинских закоулках. Материнской любви будущему психологу тоже не досталось. Роза Шиловская была человеком жестким, полным предрассудков и отдавала предпочтение младшим детям, которых вдобавок было шесть. Когда Абрахаму исполнилось девять, Масловы-Маслоу переехали из еврейского района, и мальчик с ярко выраженной национальной внешностью узнал, что такое антисемитизм. «Учитывая мое детство, остается лишь удивляться тому, что я не болен психически. Я был маленьким еврейским мальчиком в нееврейском окружении. Что-то вроде первого негра в школе, где учатся только белые. Я был одинок и несчастен. Я вырос в библиотеках, среди книг, без друзей»,  - так сам Маслоу впоследствии описывал эти годы. Потом пришла любовь.

В свою кузину Берту Абрахам был влюблен еще с 12 лет. Но признаться решился лишь в 19, через год после поступления в колледж, ни на что особенно не рассчитывая. Представляете, что почувствовал этот типичный «ботаник», когда девушка ответила ему взаимностью? Повторим: «ощущение интенсивного счастья, полноты существования», ну и далее по тексту. Через год они поженились. А в 1930-м Маслоу стал бакалавром психологии, чтобы затем посвятить свою жизнь пониманию человеческой самоактуа… счастья, в общем. Такого, как его собственное.  

Михаил Адамс

Хотел искать мамонтов, а стал ботаником


Формально Михаилу Ивановичу Адамсу, члену-корреспонденту Императорской академии наук с 1804 года, жаловаться не на что. Как писал в конце жизни сам ученый, за свою карьеру он открыл «сто тридцать доселе неизвестных растений, около трехсот в линнеевой системе не упомянутых насекомых, некоторое число млекопитающих и, наконец, скелет мамута». Достойно. Тем более, упомянутый «мамут» - это так называемый Ленский мамонт или мамонт Адамса, первый полный скелет этого вида животных, оказавшийся в руках ученых в 1806 году и до сих пор стоящий в Зоологическом музее РАН в Петербурге. Прекрасный, в общем, фрагмент некролога, но не рассказа о том, «как я был счастлив заниматься наукой».

Когда Адамс по наводке якутских охотников в устье реки Лены нашел вытаявшего из ископаемого льда мамонта и с огромными трудностями доставил его в Петербург, ему было 26 лет. Как всякий естествоиспытатель, он был чрезвычайно доволен. «Я овладел сокровищем, которое совершенно награждало за труды и опасности, соединенные с сим предприятием, и даже за издержки, которых оно потребовало», - записал он. Издержки, кстати, были немаленькие. 8600 рублей за доставку мамонта перекладными. Впрочем, скоро Академия наук выкупила скелет для Кунсткамеры за эти же деньги. Так что Адамс, как принято сейчас говорить, в этом предприятии вышел в ноль. Ободренный успехом, спустя три года он предлагает министру просвещения и императору Александру I снова организовать экспедицию на север, на Ляховские острова, лежащие в море Норденшельда (нынешнее море Лаптевых). Ученым движет научное любопытство и страсть к путешествиям, он надеется, во-первых, найти по суше путь к Северному полюсу, во-вторых, «отыскать отечество, может быть, и поныне там обитающих мамонтов». Если в казне на это денег не сыщется, он готов даже сам показывать скелет «мамута» на ярмарках, чтобы собрать нужную сумму.

Но Адамсу не дают ни денег, ни добра на передвижную выставку. Взамен он получает назначение в Московский университет профессором ботаники. Высокий оклад, тихая жизнь в тогдашней провинции. Словом, мечта искателя приключений. Не сказать, чтобы Адамсу было там совсем скучно. Натуралисту в ещё не описанном толком мире скучно быть не может. Но ни в одно путешествие Михаил Адамс больше никогда не отправился.

Дуглас Прашер

Мог получить Нобеля, а стал водителем автобуса

История молекулярного биолога Дугласа Прашера (Douglas Prasher) — свидетельство тому, что наука порой бессердечна, как гравитация. Ей важны открытия, а не открыватели.

В 1979 году Дуглас Прашер был молодым постдоком в Морской биологической лаборатории Института океанографии Вудс Холл (Woods Hole Oceanographic Institution). Он изучал биолюминисценцию и первым смог секвенировать ген зеленого флуоресцентного белка (green fluorescent protein — GFP), который позволяет светиться медузам. Уже тогда предполагали, что флуоресцентные белки могут служить биомаркерами, то есть, если вшить их в какую-нибудь интересующую ученых клетку, то с помощью микроскопа можно будет посмотреть, что там в ней происходит. Самыми интересными и тогда, и сейчас были, конечно, клетки раковые. Потому и грант на свое исследование Прашер получил от Американского общества изучения рака. Но только один. В 1991 году ему отчего-то отказали в финансовой поддержке. В итоге Прашер вообще забросил науку и оказался на респектабельной должности водителя корпоративного автобуса за 8,5 долларов в час.

А в 2008 году двое его бывших коллег Мартин Чалфи (Martin Chalfie) и Роджер Цянь  (Roger Y. Tsien), с которыми он когда-то поделился способом получать GFP, стали лауреатами Нобелевской премии. Цянь нашел способ менять цвет белка, создав целый набор биомаркеров, а Чалфи научился непосредственно внедрять его в клетки. Но белок-то первым получил Прашер, который теперь сидел часами за баранкой автобуса!

Нужно отдать должное Чалфи и Цяню. Они не забыли вклад менее удачливого коллеги в собственные открытия. На церемонии вручения Нобеля Прашер стал их почетным гостем. А благодаря тому, что награжденные биологи всюду ссылались на него, в 2010 году он смог вернуться в науку, и сейчас работает вместе с Цянем в Калифорнийском университете Сан-Диего. Но 20 лет, потраченных впустую, все равно жалко. 

Роберт Дикке

Искал реликтовое излучение, но его «обскакали»

Говорят, кто ищет, тот всегда найдет. Се ля ви, иногда находка попадает в руки к тому, кто вовсе ее не жаждал.

Впервые существование реликтового излучение — фонового микроволнового излучения, оставшегося со времен раннего развития Вселенной и равномерно заполняющего пространство — было теоретически предсказано советским физиком Георгием Гамовым в 1948 году. Но тогда этот вопрос широко не обсуждался. В начале 1960-х он снова заинтересовал специалистов из Принстонского университета, работавших под руководством Роберта Дикке. Были сделаны теоретические выкладки, и в 1964 году началась постройка радиометра, который должен был экспериментально подтвердить существование реликтового излучения. И тут в лаборатории Дикке раздался звонок.

Выслушав звонившего и повесив трубку, Роберт Дикке с завидной самоиронией обратился к своим сотрудникам: «Ребята, нас обскакали!» («Boys, we’ve been scooped!»).

А звонили Дикке из Холмдейла, штат Нью-Джерси, где четырьмя годами ранеебыла построена антенна, которую для радиоастрономических наблюдений решили использовать Роберт Вудро Вильсон (Robert Woodrow Wilson) и Арно Элан Пензиас (Arno Allan Penzias) из лаборатории компании Bell. Вильсон с Пензиасам никакого реликтового излучения не искали, но при настройке оборудования столкнулись с проблемой. Антенна принимала какой-то избыточный шум. Ученые проверили каждый проводок в цепи, вычистили антенну от голубиного помета (Пензиас позже в статье называл его «белым диэлектрическим веществом»), меняли направление. Все без толку. Со всех сторон, при любых условиях, антенна принимала дополнительное излучение в температурном диапазоне 3,5К.

Пензиас случайно поделился проблемой в разговоре с приятелем из Массачусетского технологического института. И надо же, какое совпадение, как раз незадолго до этого приятель слышал на конференции доклад одного из сотрудников Роберта Дикке по поводу реликтового излучения. Тогда-то и в лаборатории Принстона и зазвонил телефон.

В 1978 году Пензиас и Вильсон получили Нобелевскую премию за открытие микроволнового излучения ранней Вселенной. Ну, а Дикке, увы, получил только удовлетворение от того, что его предсказание оказалось верным.

Иллюстрации: Юлия Антонова

Личность

Машины и Механизмы
Всего 0 комментариев
Комментарии

Рекомендуем

OK OK OK OK OK OK OK