Планета Хадид

Заха не раз говорила в интервью, что архитектуре невозможно научить, но можно вдохновить на создание архитектурных творений. И то, что ее первые творения перекликались с работами классиков супрематизма, явно указывает на источник вдохновения. Кумирами ее юности были русские художники, облекавшие свое видение мира в абстракции из контрастных геометрических фигур, сосредотачиваясь на цвете и отказываясь от сложных форм. Неудивительно, что именно Захе Хадид однажды предложили заняться организацией внутреннего пространства Galerie Gmurzynska в Цюрихе для выставки русских авангардистов Малевича, Суетина, Родченко, Чашника и Лисицкого. Удивительно то, как арабская девушка превратилась в архитектора с мировым именем.

СЕЙЧАС УЖЕ ТРУДНО представить, что полвека назад арабский мир был другим. В детстве Заха (она родилась в 1950 году в Багдаде), как и большинство сверстниц, носила короткие платья и косы с бантиками, ходила в школу, где за партами рядом сидели христианки, еврейки и мусульманки. Они жили в мире без войны и чувствовали себя вавилонянками – наследницами страны с 5000-летней культурой.

Уровень преподавания в школе, благодаря усилиям директора, был невероятно высоким. Вместо «высушенных», оторванных от реальной жизни знаний – живое познание окружающего мира и развитие творческого мышления. Иракская девочка, способная к учебе, в итоге могла выбрать для себя любую профессию, даже самую мужскую. А Захе Хадид повезло не только с математическим складом ума и твердостью характера: ее отец был известным политиком с прогрессивными взглядами и успешным промышленником, получившим образование в Великобритании. Мать души не чаяла в сообразительной дочке и учила ее рисовать и считать одновременно. Благодаря родителям творчество для Захи с раннего детства сплеталось в единое целое с наукой. Каждое лето ее семья отправлялась в Лондон, где в программу детских развлечений включались экскурсии, художественные выставки и обожаемый Захой Музей науки в Южном Кенсингтоне.

НО МЕЧТА О БУДУЩЕЙ профессии зародилась в ней на улицах Багдада, где в 60-е годы работало немало успешных архитекторов. День за днем одиннадцатилетняя Заха проходила мимо необычного строящегося здания. В том, как из небытия медленно возникали его очертания и постепенно угадывался замысел всего сооружения, ощущалась магия, и девочка твердо решила стать тем, кто способен творить такие чудеса. И первое чудо она сотворила сама для себя: до неузнаваемости изменила интерьер своей комнаты. Стиль проекта определило новое асимметричное зеркало, по случаю приобретенное родителями. Девчачья спальня превратилась в творческую лабораторию подающего надежды дизайнера, и ровесница-кузина тотчас заявила, что ее комната тоже требует радикального обновления.
Путь, начатый столь триумфально, оказался тернистым. Образование, полученное в частной школе в Швейцарии и продолженное в вузах (математическое – в Ливии (Бейрутский университет) и архитектурное – в Великобритании (Лондонская Архитектурная Ассоциация)), не гарантировало успешного старта в карьере. И дело было не в том, что амбициозная барышня столкнулась с реальностью. Новаторская мысль, царившая в Ассоциации, не поспевала за идеями Хадид: ее проекты казались профессорскому большинству излишне авангардными и бесперспективными. Однако среди преподавателей она встретила и единомышленников: Рема Колхаса и Элиа Зенгелиса. Сотрудничество продлилось несколько лет и подарило Хадид первый опыт настоящей работы в качестве партнера в архитектурном бюро Office of Metropolitan. Опыт был очень полезным: девушка из арабского мира поняла, что руководить группой архитекторов должна она сама. Это полностью подтверждает метафоричное замечание Колхаса, который назвал Заху «планетой на своей неповторимой орбите». В 1980-м в Лондоне Заха Хадид открыла собственное архитектурное бюро: Zaha Hadid Architects. Для успеха нужны были заказчики…
МАЛО КТО ЗАДУМЫВАЕТСЯ о том, что архитектор, при всей масштабности его работы, все-таки «несвободный художник». После «вспышки молнии», приносящей идею новой постройки, он вместе с командой инженеров долго и скрупулезно трудится над расчетами, внося корректировки в первоначальный план (часто весьма существенные), работает на местности, продумывая дизайн примыкающей к зданию инфраструктуры. Набросок дополняется чертежами и сметами. В итоге заказчик замирает в восхищении у стенда с макетом, поздравляет автора, превзошедшего самого себя в оригинальности… и выбирает для строительства другой проект, менее экстравагантный или менее дорогой.

Нельзя сказать, что Заха только и делала, что рисовала в стол. Ее проекты участвовали в выставках и побеждали в конкурсах, принося автору международную известность. Проблема была в том, что десять лет ее «не строили» – все оставалось на бумаге! Обстоятельства складывались по самым абсурдным сценариям: к примеру, в 1982 году авангардный проект Хадид, который она разработала для клуба The Peak, выиграл в конкурсе. Возвести сооружение с виадуками и мостами, очертаниями напоминающее приземлившуюся на склон птицу, планировалось в горах вблизи Гонконга. Для Захи оно могло бы стать идеальной визитной карточкой, но… перед самым началом работ фирма-заказчик объявила о своем банкротстве.

И ВСЕ ЖЕ ВОДА точит камень. Заха Хадид предпочитала быть на виду: преподавала в родной академии, создавала театральные декорации, занималась дизайном мебели, обуви и украшений, ездила по миру с лекциями об архитектуре и не переставала рисовать. Участие Хадид в нью-йоркской выставке «Деконструктивистская архитектура» в 1988 году заставило коллег по цеху вернуться к жарким спорам о ее новаторских разработках. Через год она смогла, наконец, реализовать первый проект: всего лишь дизайн интерьера ресторана Monsoon в Саппоро – но это было настоящее освоение пространства по замыслу художника, создающее атмосферу. Тем временем уже шло полным ходом строительство первого жилого здания по проекту Хадид, которое можно назвать «памятником эмансипации»: в 1986 году женщину-архитектора, участвующую в немецком конкурсе «Интербау», поддержали местные феминистки, и благодаря их манифесту дом, похожий на ледокол (очень символично для ситуации Захи), с 1994 года украшает одну из улиц Берлина.

Параллельно с ним в другой точке Германии, в Вайле-на-Рейне, строилась пожарная часть предприятия Vitra по проекту Хадид. Именно этому зданию, напоминающему бомбардировщик «Стелс», в 1993 году суждено было стать первым в ряду архитектурных шедевров, вышедших в реальный мир из офиса Zaha Hadid Architects. Сегодня пожарные машины не выезжают из ворот депо Vitra, но не потому, что здание не справилось с возложенными на него задачами. Поскольку пожаротушением занимается теперь муниципалитет, Vitrа использует освободившееся пространство как выставочную площадку. А сам проект вошел в учебники архитектуры – вероятно, навсегда.

АРХИТЕКТУРА ЗАХИ ХАДИД шагнула с кульмана в реальный мир благодаря информационным технологиям. Без точнейших компьютерных расчетов невозможно возвести сооружение, в замысел которого заложены нелинейность и метафора. И с появлением первых реальных построек в творчестве Хадид заканчивается период супрематистских острых углов и граней. На смену им приходят текучие формы, наполненные архитектурными аллюзиями к линиям растительного мира, земного ландшафта или даже витиеватой восточной письменности. В 2004 году Заха получает Pritzker Architecture Prize – самую почетную для архитектора Притцкеровскую премию, аналог Нобелевской (вручение состоялось в Эрмитажном театре в Москве), а также много грандиозных заказов по всему миру. Она строит в Европе, в Америке, в России, на Ближнем и Дальнем Востоке. Но принимать ее готовы не везде: несколько лет назад, когда торгово-развлекательный комплекс Galaxy Soho в Пекине получил международную награду Королевского института британских архитекторов (RIBA), Китайский фонд сохранения культурного наследия направил в оргкомитет гневное письмо: в нем говорилось, что решение института шокировало, разочаровало и оскорбило членов организации, ведь футуристический проект из стекла и алюминия «нанес урон сохранению городского пейзажа старого города, первоначального градостроительного плана, традиционных китайских кварталов хутунов и домов-атриумов».

Темпераментной вавилонянке долго не покорялась и ее вторая родина – Великобритания. Причиной непростых отношений стала история с оперным театром в Кардиффе. В 1994 году проект Хадид занял первое место в конкурсе, но был отвергнут властями, ссылавшимися на некие технические причины. Для Захи это был удар, но она не остановилась: в 2010-м построила в Лондоне здание школы, в 2011-м – Музей транспорта в Глазго и два года подряд становилась лауреатом главной британской архитектурной награды – премии Стерлинга. Настоящей же сатисфакцией для нее стала «олимпийская» победа: в 2012-м она построила Центр водных видов спорта для лондонской олимпиады, после чего была возведена королевой в рыцарское достоинство.

ЖИЗНЬ ЗАХИ ХАДИД оборвал сердечный приступ весной 2016 года – на пике карьеры. Она многого не успела. Отказавшись от создания семьи и рождения детей, Заха всегда утверждала, что ничем не жертвовала, а просто занималась тем, чем действительно хотела. После себя она оставила особый след: кроме живописных работ и построенных зданий, жить продолжает ее детище – Zaha Hadid Architects, где над еще нереализованными идеями Хадид трудятся четыре сотни специалистов. Их работа распланирована более чем на много лет вперед, так что в течение ближайшего десятилетия в мире будут появляться придуманные ею здания. Эффектные «текучие» работы коллег теперь обречены на сравнение «а-ля Хадид», а мышление начинающих архитекторов – на ее влияние. 

Заха Хадид стала первой женщиной, настолько повлиявшей на всю мировую архитектуру, и неизвестно, когда появится вторая. Но уже ясно, что тысячи студенток, выбравших мужскую профессию, вдохновит пример арабской девушки, которая показала, что… можно. Можно разрушать каноны, искажать перспективу и растягивать пространство. Можно всю жизнь заниматься только тем, что нравится, и можно в ХХI веке в одиночку совершить рывок, который перевернет целую сферу искусства и изменит облик всего мира.