НЕдетский вопрос
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- Telegram


пост избирается «лицо, достойное доверия». В идеале – известное большинству как человек, способный помочь. Для петербургских детей таким человеком стала журналист Светлана Агапитова.
Мы были в Литве: у них что-то так же, как у нас, что-то лучше или хуже, но там, например, хороший опыт по сопровождению ребенка в период следствия. Исключены унизительные и травмирующие допросы: с ребенком беседует только психолог в специальной комнате, оборудованной камерами, а в соседней комнате сидят адвокаты и прочие специалисты, которые задают вопросы через психолога по связи. Допрос проводят один раз, сведения фиксируют, и далее используют только запись показаний.
ребенка. На самом деле проект закона о ювенальной юстиции все это не предусматривает, и пока у нас действуют другие законы. Может быть, и не нужен закон о непосредственно ювенальной юстиции. Но обязательно надо развивать ювенальные технологии в плане защиты. Необходимо работать с подростками, которые совершают правонарушения, чтобы вернуть их к нормальной жизни. Потому что чаще всего они становятся жертвой обстоятельств: неблагополучная семья, плохое окружение. Если в 13–15 лет человек совершает преступление, это не значит, что надо посадить его в колонию и поставить на нем крест. Сегодня суды более гуманны к подросткам: 70 процентов приговоров – это условное наказание, ребенку все-таки дают шанс. Но если даже он получил условное наказание, рядом должны быть взрослые люди, которые помогут ему выйти из этой ситуации. Нужно подумать о его учебе, о досуге, должна быть работа с семьей. Часто родители, узнав, что ребенок совершил преступление, даже не тяжкое, просто отказываются им заниматься. А атмосфера в семье очень важна для такого человека. Эта работа как раз входит в те самые ювенальные технологии, которых нам не хватает.
– Может, из этого просто «страшилку» сделали? Мало кто может внятно объяснить, что такое ювенальная юстиция, каждый видит в ней свое.
изменения. Даже не тогда, когда была объявлена перестройка. Просто со временем стал расширяться круг общения, а чем больше появляется новых людей, новых изданий, книг, прежде запрещенных, тем чаще задумываешься, что есть какая-то другая жизнь, альтернатива, а ты имеешь право знать правду.
невозможно.
– Да нет, не кажется. Она такой многообразной оказалась, что я, честно говоря, не представляла – с каким количеством вопросов придется столкнуться. Потому что есть у нас проблемы, которые постоянно на слуху – подростковая преступность, насилие в семье, ювенальная юстиция... А есть и менее известные, но такие же актуальные, и очень хочется не просто их обозначить, а попытаться решить. И как раз вот эта должность предполагает не только разговоры, но и реагирование. Именно для того, чтобы в будущем было меньше проблем. Чтобы лет через 20 такого вот уполномоченного не было. Как мне сказал один чиновник, «в идеале работа уполномоченного заключается в том, что он сидит у телефона и ждет, когда ему позвонит ребенок и скажет: «Меня шлепнули по попе». В высокоразвитых странах омбудсмены действительно этим занимаются. Ну, если это активный уполномоченный, то он еще и инициирует какие-то законы в защиту детей.
вашей работе?
– А вам никогда не хотелось уйти в спорт, доплыть до Олимпиады?
Личность
Юлия Александрова