Вечность

Он передвигался прыжками уже почти четыре часа, но сумел преодолеть меньше половины пути до того кратера, где произошла катастрофа. «Хоть бы успеть. Да еще скафандр совсем износился. Сломанная машина, изношенный скафандр, как же все не вовремя», – мысленно ворчал Бедл. Экзоскелет скафандра при каждом прыжке скрипел и сковывал движения. По его расчетам, скоро должна быть «сторожка», в которой Бедл надеялся немного отдохнуть и заменить кое-что в экзоскелете. «Хорошо, что в свое время они понаставили этих модулей с запасом воздуха, пищевыми припасами и запасными деталями. Тогда они больше думали о людях на этой планете», – снова вспомнил Бедл о живущих на Земле. Однообразные прыжки давали ему возможность поразмышлять. Бедл любил оставаться наедине со своими мыслями, и, погрузившись в них, он мог часами не произносить ни слова, что очень раздражало Дарью. Иногда он мысленно разговаривал со своими давно жившими на Земле друзьями. Их прах давно истлел в земной оболочке, а он, Бедл, все еще живет и чувствует себя на тридцать лет. И для него его друзья все еще молоды. Иногда он вспоминал своих родителей. Вернее, даже не вспоминал, а представлял, какими они должны были быть, потому что он вообще их не помнил, воспитывала его бабушка. Его родители, по зову сердца и следуя своему профессиональному долгу, отправились первопроходцами на необитаемую планету и пропали там в первые же дни. Именно это и повлияло на его решение посвятить свою жизнь космосу. С самого детства он мечтал стать космонавтом и отправиться в неизведанные уголки Вселенной. И в глубине души он все же надеялся попасть именно на ту планету, где навечно остались его родители, но к совершеннолетию Бедла проект по освоению той планеты закрыли, решив, что содержать там станции слишком дорого. А тут еще во время прохождения медкомиссии при поступлении в отряд космонавтов он набрал чуть больше половины от необходимого количества баллов по специальной шкале состояния здоровья. Этого, конечно, было достаточно для того, чтобы стать простым поселенцем на какой-нибудь более-менее пригодной для жизни планете, но не хватило для того, чтобы прослыть первооткрывателем и полететь в неисследованный край Вселенной. И эта несбывшаяся мечта слишком долго не давала ему покоя. Находясь на этой планете, он чувствовал себя добровольным узником в этой огромной тюрьме без стен и страдал от осознания того, что долгие годы, проведенные здесь, сделали невозможным его возвращение на Землю. Жизнь на пустой планете, где никогда не наступает завтра, а есть только вечное сегодня, могла ввергнуть в отчаяние любого человека, но Бедлу удалось с этим справиться, он стал мечтать. Мир грез помог ему выжить и не упасть духом. Он так привык постоянно жить наедине со своими мыслями, что не мог обойтись без них даже в тех редких случаях, когда необходимо было сосредоточиться на какой-то конкретной работе, требующей внимания. И только тотальный контроль Дарьи зачастую помогал ему избегать проблем и даже несчастных случаев. Но иногда Бедла все же тяготило ее постоянное присутствие, и только их умение подолгу молчать помогало избегать конфликтов. 

Иллюстрация: adamladavis, www.adam-davis.co.uk

И сейчас, постепенно приближаясь к этому злосчастному кратеру, он даже радовался, что ему, наконец, удастся увидеть других людей. Он спасет их, и ему, может быть, удастся тесно пообщаться с кем-нибудь, сблизиться. И, даже когда они улетят обратно, его коллекция пополнится воображаемыми образами друзей-собеседников. Только бы они там были живы.
Единственная обитаемая станция нужна была правительству на Земле только для того, чтобы юридически закрепить эту планету за собой и не дать возможности претендовать на нее другим странам. В первое время, когда планету только обнаружили, здесь была развернута широкая деятельность по ее исследованию, но по мере изучения, когда стало понятно, что здесь нет ничего, что могло бы всерьез заинтересовать ученых, все работы свернули. Люди возвратились на Землю, а вывозить отсюда оборудование было слишком дорого, к тому же за годы работы в этих тяжелых условиях оно порядком износилось, да и просто морально устарело. И теперь о том, что планета когда-то активно изучалась и здесь кипела жизнь, напоминали лишь разбросанные по ее поверхности объекты и модули, которые постепенно засыпает желтый грунт и заселяет красная плесень. 

Бедл прилетел на эту планету уже после того, как ученые и геологи покинули ее, и ему пришлось разгребать оставшийся после них мусор и разбирать брошенные личные вещи. Ему было интересно узнавать маленькие секреты личной жизни других людей. И теперь, время от времени, перебирая чужие вещи, он рисовал в своей голове образы этих людей. И они постепенно становились все более и более отчетливыми. Вот изящная женская расческа, на ней еще сохранилась пара светлых волос. Любительница красивых вещей не была аккуратной, но, по мнению Бедла, была симпатичной и привлекала мужчин своим веселым нравом. Расческу он нашел на полу, под капсулой для сна рядом с разноцветным носком. В соседнем помещении Бедл нашел миниатюрную электронную рамку с разбитым экраном. Он восстановил информацию рамки и обнаружил там сотни фотографий и писем незнакомой женщины к ученому, который здесь работал. Письма были очень теплыми и полными любви. Бедл часто перечитывал их, и ему иногда казалось, что это именно ему она пишет и это его так любят. Находил он и много других вещей, которые также рассказывали ему о своих хозяевах. И каждый раз, когда Бедл рассматривал их, он как бы вновь проживал жизнь этих людей, мысленно переживая то, что пришлось пережить им. 

Шел уже пятый час пути. И пятый час его окружала одна и та же безжизненная пустыня. Липкая, желтая пыль оседала на оболочке скафандра. Сначала она покрыла ноги, потом добралась до пояса, а сейчас тонкой пленкой осела на стекле шлема, закрывая видимость, пришлось оттирать ее перчаткой. «Ненавижу так передвигаться. И почему они не прислали запасные части? – раздосадованно ворчал Бедл. – Машины простаивают уже почти полгода. Если бы они были исправны, я бы уже добрался до людей, не останавливаясь в “сторожке”». Сделав еще несколько прыжков, он увидел вдали небольшую красную точку. «Вот и “сторожка”, недолго осталось прыгать. Только бы она была чистой, без плесени». Попавшая сюда с Земли красная плесень за несколько столетий так приспособилась к местным условиям, что бороться с ней было очень и очень трудно. 

С каждым прыжком красная точка приближалась все ближе и уже начала приобретать вполне понятную форму модуля для отдыха. После того как поселенцы покинули эту планету, модули стояли без дела, и их постепенно заносило пылевидным грунтом. Некоторые из «сторожек», в силу их удаленности, Бедл посещал редко, и тогда они начинали зарастать красной плесенью. Обход модулей Бедл называл походом на природу. В такие дни он, наконец, избавлялся от тотального контроля Дарьи. Удивительно, что она до сих пор не сопровождала его во время этих обходов, предоставляя ему свободу и возможность побыть одному. И теперь, снова оставшись один и мчась на спасение людей, он чувствовал себя вполне самостоятельным и самодостаточным, почти героем. «Дарья, Дарья, какая же ты зануда. Если ты на пару столетий старше, это не значит, что ты имеешь право решать за меня, что мне делать. И как ты решилась на такую жизнь? Красивая женщина, ты лишила себя возможности иметь семью и детей. Все твои ровесники давно мертвы, и даже если бы ты в свое время успела родить детей на Земле, то уже пережила бы даже своих прапра и так далее правнуков, – вспомнил про свою напарницу Бедл. – А зачем ей дети? Ведь она постоянно говорит, что у нее есть я! А ее род будет продолжаться до тех пор, пока жива она сама, вечно. Она сама себе является продолжением своего рода. Только это все равно тупик». 

Вот и «сторожка». Дверь засыпало грунтом и слегка заклинило, ему пришлось приложить усилия, чтобы открыть ее. Бедл зашел в шлюз, сразу включилась автоматическая система очистки скафандра от ядовитых газов и налипшей пыли. Затем Бедл прошел во внутреннее помещение и осмотрелся. «Так я и знал, все заросло этой чертовой плесенью, придется опять терять время и все отскребать. А там ждут люди. Где-то в углу был скребок. В наше время скребок очень нужная вещь. Все последние космические, научные и технические достижения человечества ничто по сравнению с этим важным инструментом, – мысленно пошутил Бедл. – Ладно, как-нибудь отковыряю. Сейчас главное – найти замену коленному суставу экзоскелета скафандра и заменить его, а то он сводит меня с ума своим скрипом». Бедл снял скафандр и принялся очищать дверцы шкафов от красного нароста. Через полчаса работы на полу валялась куча измельченного сухого органического вещества. Бедл включил систему самоочищения, и вся эта порошкообразная плесень всосалась в скрытые в полу отверстия. Воздух сразу же наполнился приятным земным ароматом цветущих лугов. «Ну вот, так-то лучше. Теперь надо найти запасные части к моему скафандру». Искать пришлось недолго: изготовленные из легкого и прочного металла запчасти лежали на своем штатном месте. Быстро заменив изношенный коленный сустав, Бедл накрыл его кожухом-оболочкой и проверил скафандр на герметичность. Убедившись, что со скафандром все в порядке, Бедл вдруг вспомнил, что у него нет с собой воды. «Черт, как я мог забыть воду, люди же захотят пить. – Он проверил все шкафчики в модуле, но обнаружил всего три полные бутылки.

– Этого мало, очень мало. Ладно, сколько есть. На всякий случай нужно включить преобразователь воды в “сторожке”, и хотя эта вода противная на вкус, но все же лучше, чем ничего». Бедл проверил исправность преобразователя, внимательно осмотрел все трубки, вынул и прочистил фильтры. «Ну вот, все вроде в порядке. Хорошо, что плесень не успела сюда добраться». Потом он нажал на маленький рычаг, и аппарат тихо, почти бесшумно заработал. «Все, пора в путь, а я даже не присел». Бедл отпил пару глотков из пластиковой бутылки и снова влез в свой скафандр. Застежки автоматически затянулись, застегнулись, и на рукаве загорелся зеленый светодиод, показывающий, что скафандр герметичен. Потом он вышел из модуля и снова устремился в сторону кратера. Он мчался еще пару часов, пока вдали не показались острые, похожие на зубы акулы вершины серых скал по краю кратера. Они окаймляли круглую глубокую впадину, оставшуюся после падения космического объекта, и, прежде чем попасть на дно кратера, нужно было преодолеть этот «забор» из острых скал. На светлом небе одно солнце сменило другое. Первое, как и полагается любому уважающему себя светилу, проплыло по небосводу и закатилось за горизонт, а второе, поменьше, сразу выплыло из-за горизонта справа и низко по наклонной следовало по небу. Через восемь часов оно тоже спрячется за горизонтом, только слева. И все, наступит планетная ночь, но не такая, как на Земле, а очень длинная и холодная. Атмосфера этой планеты состояла из двух слоев газа с разным химическим составом, и поэтому свет далеких звезд раздваивался, отражаясь, как в зеркале. Казалось, что над этой планетой не один звездный небосвод, а два. И притяжение планеты было гораздо слабее земного. Взрослый человек в скафандре с экзоскелетом мог совершать здесь прыжки на несколько метров, что позволяло быстро и не затрачивая больших усилий перемещаться по ее поверхности. В ядовитой атмосфере планеты была влага, то есть в ее химический состав входили молекулы воды, но выделенная жидкость оказалась абсолютна непригодна даже для технических нужд станции. Специальная система очистки позволяла использовать эту воду для любых целей. Иногда случалось, что грузовой корабль с продовольствием с Земли задерживался, запасы завезенной с родной планеты воды заканчивались, и тогда для Бедла и Дарьи наступали тяжелые времена. На что только они не шли, чтобы придать преобразованной воде более-менее приемлемый вкус, но несмотря на все их ухищрения результат был неизменным: вкус воды оставался ужасным. 

Прошло около трех земных часов с тех пор, как Бедл покинул «сторожку» и, наконец, приблизился настолько, что скалы встали перед ним высокой, непреодолимой стеной, на одной из которых он увидел искореженную часть обшивки пассажирского космического корабля. «Плохо дело, – подумал Бедл. – Значит, корабль сильно поврежден. А если там все погибли? Хоть бы кто-нибудь остался жив, уж я все сделаю, чтобы его спасти». Бедл еще раз внимательно посмотрел на возвышавшиеся перед ним скалы. «Если вскарабкиваться на вершины, а потом спускаться вниз, это займет много времени. Должен же быть какой-то проход в этих чертовых скалах, не может не быть». Осторожно, чтобы не повредить скафандр, он прошел вдоль гряды и увидел узкую щель среди двух почти отвесных скал. Она была настолько тесной, что протиснуться сквозь нее можно было только боком. «Надо рискнуть и попытаться пролезть сквозь этот проход», – подумал Бедл и начал медленно, боком, входить в щель между скал. Двигаясь с каждым шагом все увереннее, он был почти у цели, когда перед самым выходом из каменного коридора почувствовал, что застрял. Бедл попытался отойти назад, но и это у него не получилось. Его удерживал какой-то выступ в стене, на который он не обратил внимания, думая, что уже почти вышел. Он не на шутку испугался. «Не звать же по рации Дарью. Она, конечно, примчится к нему на помощь, но все равно будет потеряно время, которого нет у людей в кратере. Что же делать? В первую очередь надо просто успокоиться и взять себя в руки». Он перестал дергаться и попытался встать поудобней настолько, насколько это позволяло пространство между камнями. И тут Бедл вспомнил про небольшую электроотвертку, вмонтированную в скафандр в области правой ладони. Отвертка была совсем маленькая, предназначенная для небольшого ремонта. А если ею попробовать дотянуться до выступа и раздробить камень? Бедл нагнулся вбок, вытянул руку и нащупал острый выступающий кусок скалы, мешающий пройти дальше. Он произнес: «Отвертка!» — и из правой перчатки скафандра выехала электроотвертка. Он сжал ее пальцами, и инструмент начал быстро вращаться. Но все усилия были тщетны, отвертка лишь скользила по камню, не причиняя ему никакого вреда. «И почему я сразу не проверил этот проход и не удалил выступ, – ругал себя Бедл. – Теперь, вместо того чтобы помогать пострадавшим, я должен думать о том, как бы самому не погибнуть. Остается одно: попробовать выпустить немного воздуха из скафандра. Правда, тогда у меня будет совсем мало времени на то, чтобы спасти людей и успеть вернуться в “сторожку“, максимум, что у меня останется, это четыре часа. Не успею. А что делать? Торчать здесь еще несколько часов и ждать, когда прилетят спасатели и будут спасать не только пострадавших, но и меня, если к тому времени будет кого спасать? Или все же попытаться самому решить проблему? – рассуждал Бедл. – Надо рискнуть». Он убрал отвертку обратно в перчатку, нащупал находящийся в районе плеча клапан и, нажимая на него, начал медленно стравливать из скафандра воздух, одновременно пытаясь высвободиться из плена. «Самое главное – не выпустить его слишком много, чем больше останется воздуха в скафандре, тем больше у меня будет времени». Скафандр немного уменьшился в объеме, и Бедл, наконец, смог протиснуться сквозь щель. Он подошел к краю кратера и остановился, пораженный открывшимся ему страшным зрелищем. На дне глубокой, почти идеально круглой впадины он увидел переломленный надвое космический корабль. 

Продолжение в следующем номере.

Основная иллюстрация: Lisk Feng, www.liskfeng.com