текст
По стопам волхвов
Иллюстратор: Desiree Casoni.
I
После того как третий Жак отдал богу душу (если она у него была), Лия поскучнела окончательно. На полулегальные эксперименты Антону было плевать, на Лию – нет.
«Делл, придется нам пока спрятать наши подарки, пусть полежат немножко. Они для нас сейчас слишком хороши» (5), – тихонько пробубнил себе под нос Жак Мари́ Эми́ль Лака́н, французский психоаналитик, философ и психиатр, наблюдавший за парой из коридора. Уже давно прошло время, когда он должен был войти на кухню и произнести свой скандально известный тезис. Через мгновенье компьютер перешел в спящий режим, и голограмма растворилась в воздухе.
Научный отдел, в котором трудилась жена, походил на секту. Антон так и называл их:
«твои фанатики». Весь год работы над первым объектом Лия улыбалась, даже во сне. Когда все закончилось, она отказывалась есть и не выходила из дома черт знает сколько дней: первый Жак умер, будучи восьми месяцев от роду, если так можно выразиться.
«твои фанатики». Весь год работы над первым объектом Лия улыбалась, даже во сне. Когда все закончилось, она отказывалась есть и не выходила из дома черт знает сколько дней: первый Жак умер, будучи восьми месяцев от роду, если так можно выразиться.
Работу над вторым отдел начал без Лии, она присоединилась к проекту позже. К объекту не подходила, наблюдения вела через стекло. Когда его не стало, она произнесла: «Я так и знала». Тем же вечером Антон увез ее в Карелию, подальше от одержимых коллег. Потому что был уверен: этим дело не кончится. Как в воду глядел.
В один из понедельников, вернувшись домой, Лия обмолвилась, что запущен очередной «проект». «Не входить, не прикасаться, не разговаривать!» – твердила она.
Третий Жак начал узнавать себя в зеркале (1), когда под давлением мировой общественности было окончательно запрещено клонирование человека. Под Рождество отдел расформировали, а Жака «вывели в люди». Дама из комиссии по делам несовершеннолетних гундосила о преступлении против человеческого достоинства, института семьи и брака, да что там – «против всего человечества!». Время от времени она пускала слезу и звучно сморкалась, изведя пару носовых платков. Румянец на ее лице, принятый слушателями за проявление праведного гнева, оказался следствием высокой температуры, слезы – симптомом ОРВИ, и на следующий день с гриппом слегла добрая половина заседавших. Виновника заседания спасти не удалось.
Третий Жак начал узнавать себя в зеркале (1), когда под давлением мировой общественности было окончательно запрещено клонирование человека. Под Рождество отдел расформировали, а Жака «вывели в люди». Дама из комиссии по делам несовершеннолетних гундосила о преступлении против человеческого достоинства, института семьи и брака, да что там – «против всего человечества!». Время от времени она пускала слезу и звучно сморкалась, изведя пару носовых платков. Румянец на ее лице, принятый слушателями за проявление праведного гнева, оказался следствием высокой температуры, слезы – симптомом ОРВИ, и на следующий день с гриппом слегла добрая половина заседавших. Виновника заседания спасти не удалось.
В тот день Лии исполнилось сорок семь.
II
На чертова Лакана (2) Антон угробил два года. Стыдно сказать, но уже в первые дни он настолько втянулся, что стал забывать, зачем и для кого он это делает. Работать после работы – это вам не веники вязать!
На чертова Лакана (2) Антон угробил два года. Стыдно сказать, но уже в первые дни он настолько втянулся, что стал забывать, зачем и для кого он это делает. Работать после работы – это вам не веники вязать!
Что ни говори, а Лакан – фигура мощная. Теперь Антону все стало понятно – и ночные посиделки на их бывшей коммунальной кухне, и одержимость жены Проектом. Да что там – теперь сам Антон ел, спал и справлял иные надобности исключительно с текстами Лакана. Он больше не находил странным обстоятельство, что секта полоумных решила клонировать Учителя. Вернуть человечеству гения – отличная идея! Те же медиумы, только в халатах и с пропусками сотрудников научной лаборатории.
На обработку материала, любовно собираемого Лииными фанатиками в течение полувека, ушло не больше недели. Дело затягивали эстетствующие барышни из отдела голограмм. Они никак не могли решить, оставлять ли исходные уши и не скостить ли господину Лакану годков пятнадцать, но Антон был неумолим: Жак должен выглядеть так, будто сошел с записи 1972 года. Колорируйте рубашку
как угодно, но бант и уши попрошу оставить. Фиолетовый подойдет, хотя нет, лучше розовый.
как угодно, но бант и уши попрошу оставить. Фиолетовый подойдет, хотя нет, лучше розовый.
…Последнее время Лия носила фиолетовый.
Когда они начали встречаться, Антон с изумлением узнал, что девушка с трудом выбирает себе одежду и носит ее годами, глубоко переживая телесные изменения, влекущие смену гардероба. Совместные походы в магазин заканчивались слезами.
На первую годовщину их свадьбы Антон сконструировал для жены гардероб. В дверцу было вмонтировано устройство, к которому полагалось прижать ладонь. В соответствии с температурой тела, давлением, частотой пульса, потоотделением и другими характеристиками устройство определяло состояние и возможное настроение Лии и дребезжало голосом Коко Шанель: «Дорогая, ужинать в брюках не
допустимо. Можешь делать что хочешь, но брюки я не рекомендую. То зеленое платье, которое я привез тебе из Италии, подойдет». Лия хохотала и зарывалась в шкаф в поисках коробки с платьем. Позже выяснилось, что голоса революционерки от моды Лия не угадала и думала, что Антон сделал записи сам, для потехи изображая каргу, заведующую их проектным отделом.
Когда они начали встречаться, Антон с изумлением узнал, что девушка с трудом выбирает себе одежду и носит ее годами, глубоко переживая телесные изменения, влекущие смену гардероба. Совместные походы в магазин заканчивались слезами.
На первую годовщину их свадьбы Антон сконструировал для жены гардероб. В дверцу было вмонтировано устройство, к которому полагалось прижать ладонь. В соответствии с температурой тела, давлением, частотой пульса, потоотделением и другими характеристиками устройство определяло состояние и возможное настроение Лии и дребезжало голосом Коко Шанель: «Дорогая, ужинать в брюках не
допустимо. Можешь делать что хочешь, но брюки я не рекомендую. То зеленое платье, которое я привез тебе из Италии, подойдет». Лия хохотала и зарывалась в шкаф в поисках коробки с платьем. Позже выяснилось, что голоса революционерки от моды Лия не угадала и думала, что Антон сделал записи сам, для потехи изображая каргу, заведующую их проектным отделом.
В патентном бюро им сказали, что подобное устройство уже было изобретено в начале прошлого века и использовалось одним из Домов мод в качестве диагностического инструмента стилистов. В массы инструмент не пошел – оказалось, что женщины не желают лишаться привилегии мучительно наслаждаться, стоя часами перед гардеробом в поисках нужного цвета и фасона. «Это не облегчает нам выбор, – гневно заявили они, – это лишает нас самой возможности выбора!» Или сладкой невозможности выбрать, подумал Антон. Впрочем, Лии это не касалось– она была благодарным пользователем.
После третьего Жака проклятый шкаф заело на двух цветах. В черном Лия становилась похожа на большую траурную птицу, поэтому день за днем она надевала фиолетовый.
Для начала голограмму запустили по старинке, на фотополимерной пленке. «Сексуальных отношений не существует» (3), – с нажимом произнес светящийся Лакан, оглядывая исподлобья сотрудников лаборатории.
– Доказывать обратное бесполезно, он пока только воспроизводит свои же семинары, – пояснил возмущенным барышням Антон.– Ничего по раннему детству, и по этому иезуитскому колледжу никакой базы. По меду закачал ему стандарт, психиатрию. Слишком древний персонаж, никаких данных. Пока опираемся на написанное (4). Имейте в виду, нужно успеть до Рождества. За сверхурочную работу плачу по двойному стандарту. Вы же знаете – это подарок.
На подарок ушли все семейные накопления, но Лия того стоила.
III
Она начиняла булочки лимонным кремом, когда на кухню вошел Антон. Облокотился о стол, насупился:
– Бессознательное структурировано как язык!
Лия непонимающе уставилась на мужа, вытирая пальцы о край старомодного передника.
– Ты о чем?
– Что, совсем не похож?
– На кого? – На Лакана, конечно!
– На Лакана?
– Ну да.
– Может, и похож. Извини, я его не читала.
– В смысле не читала?
– В прямом. Я детский психолог, зачем мне Лакан? Нам что-то говорили про него курсе на третьем, кажется.
И она занялась булочками.
– Погоди, – не поверил ей Антон, – а как же Жак? Ну и тему вы тогда замутили – вернуть миру блестящего мыслителя! Я только теперь оценил, какой Проект рухнул…
– Жак был ребенком, Антон! Не проектом, не объектом, а маленьким, живым ребенком!
В глазах жены блестели слезы.
– А как же «Сексуальных отношений не существует», – растерянно произнес Антон.
– То есть как это – не существует? А это, по-твоему, ветром надуло? – и она протянула ему розовую справку из поликлиники. «Беременность, восемь недель», – было написано под ее именем. – Счастливого Рождества! И не стой с таким видом – у нас уже достаточно средств на счету, чтобы позволить себе наконец завести ребенка!
«Делл, придется нам пока спрятать наши подарки, пусть полежат немножко. Они для нас сейчас слишком хороши» (5), – тихонько пробубнил себе под нос Жак Мари́ Эми́ль Лака́н, французский психоаналитик, философ и психиатр, наблюдавший за парой из коридора. Уже давно прошло время, когда он должен был войти на кухню и произнести свой скандально известный тезис. Через мгновенье компьютер перешел в спящий режим, и голограмма растворилась в воздухе.
А спустя час раздался звонок с работы:
– Ну и влетел ты, Антоныч, с этим твоим искусственным интеллектом! Тут столько народу понаехало! Ноги в руки и дуй сюда, тобой в Правительстве заинтересовались. То ли посадят, то ли премию дадут!
И тут началось.
IV
– Эмиль Антонович, а можно спросить? Чем занимаются преподаватели во время обеденного перерыва? Прячутся в курилке? Манускриптами обмениваются? В аудитории послышались смешки.
– Эмиль Антонович, а можно спросить? Чем занимаются преподаватели во время обеденного перерыва? Прячутся в курилке? Манускриптами обмениваются? В аудитории послышались смешки.
– После лекций сотрудники выключают оборудование, и трансляция прекращается, – буднично пояснил Эмиль. Ему чаще, чем другим «реальным» преподавателям, приходилось отвечать на подобные колкости.
Сорок лет назад изобретение его отца способствовало серьезному перевороту в системе высшего образования. В результате проведенных реформ значительно сократилось и продолжало сокращаться количество «реальных» преподавателей. В то же время кафедры ведущего вуза страны постоянно пополнялись новообретенными «голографическими» философами и историками, физиками и математиками, которые не требовали заработной платы, не брали больничных и декретных отпусков.
Теперь штат любого института состоял из нескольких инженеров, программистов и парочки «реальных» преподавателей, в чьи обязанности входило обновлять рабочие программы дисциплин согласно новейшим требованиям и вовремя предоставлять данные в отделы программирования. Осмысливать ФГОСы (6) и выстраивать учебный процесс в соответствиями с компетентностным подходом приходилось теперь лучшим умам человечества.
Отец утверждал, что при первых экспериментах голограммы вели себя согласно заложенным программам и только спустя годы стали самовольничать. Может, оно и так, но взять хотя бы Аристотеля: сегодня опять пришел на пары в перстнях, Платона аж перекосило. Придется спуститься на перерыве в курилку.
(1) - Стадия зеркала — термин психоаналитической теории Жака Лакана, который рассматривал ее как этап развития ребенка в возрасте от 6 до 18 месяцев.
(2) - Жак Мари́ Эми́ль Лака́н (1901–1981) – французский психоаналитик, философ и психиатр.
(3) - Скандально известная формула Ж. Лакана, породившая многочисленные дискуссии. Так, А. Бадью поясняет: «Жак Лакан напоминает нам, что на самом деле в сексуальности каждый по большей части предоставлен сам себе».
(4) - «Написанное» – сборник работ Ж. Лакана 1966 года.
(5) - Заключительная реплика Джима из новеллы О. Генри «Дары волхвов».
(6) - Федеральные государственные образовательные стандарты.
Общество
Даниэля Рахматулина
Машины и Механизмы
Всего 0 комментариев
Царские камни
