Особенности национального сумасшествия часть II: икотка - это по-нашему

Есть у сибирских татар твёрдая убеждённость, что шаманские вещи брать нельзя. Ну, то есть, брать чужое вообще нехорошо, а шаманское — вдобавок, ещё и смертельно опасно. У них даже бубен на особом противоугоне. А любопытство так и разбирает. Тронул — ничего, в бубен не прилетело. Постучал, побренчал — током не бьёт, сирена не воет. Зато потом... Потом приходит страх, подавленное состояние и понимание того, что противоугон-то был шаманский. Лучше бы сразу убило, на месте. А так — слабость какая-то, да и потенция куда-то подевалась. А ещё — твёрдое понимание неотвратимости кирдыка, только непонятно, каким он будет — сразу ли всё случится, вроде несчастного случая, или же сначала будет тяжёлая продолжительная болезнь.

Это когда человек вдруг понимает: всё, душа утром оделась, собрала узелок с вещами и ушла. А вместе с ней ушли радость и интерес к обычным удовольствиям и делам, краски жизни, да и сама жизнь утекает тонкой струйкой. А на пустое место пришёл Дух страха, и уж он-то, в отличие от души, с хозяином не церемонится. Отсюда страх, тревога, потеря аппетита, растерянность и полное отсутствие видимых перспектив.

Огонь, помимо бегущей воды и чужой работы, входит в список вещей, на которые можно смотреть бесконечно долго. Только не стоит делать этого слишком пристально — с ТОЙ стороны на нас тоже могут любоваться. Дух Огня — существо не только любопытное, но и, в отличие от играющего в гляделки с костром, деятельное. Почуял слабину — тут же вселился в разиню. Представляете прыжок живого огня под кожу, который начинает деловито разгуливать по новообретённому телу? В общем, Дух отжигает как может, а человек страдает — ему жжёт, ему жарко, он чувствует боль, он видит танец и страшные лики Духа Огня, он мечется, не находя себе спасения. И тут выбор небогат — или шаман, или психиатр.

Происходит название от якутского мэнерик — делать странности. Встречается в основном среди народов, населяющих Восточную Сибирь. Впрочем, люди, приехавшие из других местностей и осевшие там надолго, тоже не застрахованы от этой напасти. Во многом похож на малазийский синдром лата, только не столь разборчив в гендерном отношении. Отчасти напоминает синдром пиблокто.Добиться проявлений синдрома можно, напугав человека словами, своим видом, резким звуком или вспышкой света. Реже он развивается самостоятельно. Больной словно находится в трансе — он копирует движения и слова окружающих, он послушно выполняет всё, что бы ему ни приказали. Иногда меряченье охватывает целую группу людей, в этом случае получается импровизированный флэшмоб.

Чаще встречается в Пермском крае и республике Коми. Совсем не то же самое действо, возникающее в результате перераздражения диафрагмального нерва, тут всё сложнее, таинственнее и попахивает колдовством. Так что с колдунами и ведьмами у нас надо быть поосторожнее. И если вдруг в жаркий летний день предложат вам квасу из берестяного туеска — откажитесь. Мол, спасибо, мол, я как-нибудь водочкой перебьюсь. А то хлебнёте — а там уже Икотка (или как он сам назовётся) кусочком плесени сидит, на еде особой выращенный. Он бес гиперактивный: шасть — и на новое место жительства. Вон, у некоторых лет по тридцать, а то и дольше сиживал. И ладно бы просто сидел себе в животе, так нет — ему обязательно надо дать о себе знать. Не только носителю — уж тот-то появление такого гостя не пропустит — но и всем вокруг. Как? Так он же не молча сидит, он предвещает. Может, конечно, и просто выть, рычать или блеять, но чаще — что-нибудь говорит. В основном, обидное, страшное или матерное. И заставляет носителя делать то, что бес захочет. Чаще что-нибудь непотребное: винца хлопнуть (красного, поскольку белое и водка ему претят), откушать чего-нибудь несъедобного, а от мёда, чеснока, редьки, перца и полыни шарахаться как от ладана, заголиться при народе, днями просиживать в темноте — ну, бес, он и есть бес, они все с патологией характера и расстройствами влечений. Ну, и икота тоже присутствует — чаще всего с неё-то всё и начинается.