«Маленький индеец»

Бенито Хуарес. Иллюстрация: Диего Ривера, aaa.si.edu

Кто такой «Бенито Хуарес», большинство российских читателей, скорее всего, не знают. Между тем на территории обеих Америк его имя встречается так же часто, как на постсоветском пространстве имя «Владимир Ленин». В честь Хуареса названы города и поселки, улицы и футбольные клубы, во многих местах, в том числе и в американской столице, ему стоят памятники. Ведь Бенито Хуарес был не просто первым индейским президентом в истории современного мира, но и национальным героем Латинской Америки и мексиканским «Джорджем Вашингтоном».

Хуарес доказал всем народам мира, ведущим борьбу как с «янки», так и с европейской интервенцией, что даже когда все против тебя, когда «кругом измена, трусость и обман», надо сражаться до последнего патрона. Ведь в какой-то момент число сторонников законного президента Хуареса составляло всего несколько сотен человек, а он сам был вынужден скрываться по деревням на севере Мексики, кочуя с места на место, спасаясь от войска Наполеона III. И все равно победил. К тому же на счету Хуареса не только победа в войне с международной интервенцией, но и целый комплекс либеральных реформ, благодаря которым именно его – 26-го президента Мексики – называют основателем современного мексиканского государства.

Без языка

Пабло Бенито Хуарес Гарсия родился 21 марта 1806 года в маленькой индейской деревне Сан-Пабло-Гелатао (где проживало еще двадцать семей), в штате Оахака, за четыре года до начала войны за мексиканскую независимость от Испании (1810–1821) и за пятнадцать лет до провозглашения независимости Мексики (1821). Его родители – Марселино Хуарес и Брихида Гарсия – умерли, когда ребенку едва исполнилось три года. «Я не имел счастья знать своих родителей – индейцев коренного народа этой страны, будучи оставлен на попечении бабушки и дедушки со стороны отца, также индейцев народа сапотеки», – так начинает Хуарес свои мемуары под названием «Заметки для моих детей». Но, к сожалению, и бабушка с дедушкой тоже быстро умерли, и ребенок остался жить у своего дяди Бернардино, деревенского разнорабочего, который, однако, пытался внушить маленькому мальчику мысль о необходимости изучения испанского языка.

Если мы посмотрим на этнический состав Новой Испании на момент начала войны за независимость (1810), то увидим перед собой перекошенную страну. Весь объем прав, власти и собственности был в руках меньшинства. Около 17 % населения колоний составляли «пиренейцы» и «креолы», то есть испанцы, прибывшие из метрополии и проживающие в Мексике на постоянной или на временной основе, а также их дети от смешанных браков. Именно им принадлежал весь объем власти. Испанцы были крупными собственниками, чиновниками, генералами. Из креольской же группы уже выделилась прослойка примерно в 5 %, которая тоже смогла успешно интегрироваться в «испанский мир», стать помещиками, священниками и военнослужащими среднего звена. Именно эти две категории представляли большинство городских жителей. Еще около 12 % составляли представители смешанных групп испанцев, креолов, индейцев, негров, мулатов и метисов, «дети колониального фестиваля». Их отличительной особенностью была безземельность и неприкаянность. Ввиду отсутствия образования они не могли поступить на государственную или общественную службу. Из них рекрутировались разнорабочие и рабочие горнодобывающей промышленности, погонщики волов, дворецкие и слуги. При этом большинство из них отправлялись в поисках счастья на пустые и неосвоенные северные территории Новой Испании, ведь не будем забывать, что первоначально Мексика была в два раза больше нынешней, и то, что позже стало американскими штатами Техас, Калифорния, Аризона, Юта, Нью-Мексико, Колорадо и Вайоминг – первоначально было мексиканской землей.

Так же на север бежало и негритянское население колоний (около 0,5 % от общего), чей рабский труд по большей части использовался на сахарных плантациях. Большинство же населения Новой Испании – порядка 60 % – составляли индейцы различных племен. Индейское население еще жило общинным строем и не участвовало в политической жизни. Лишь незначительная прослойка «индейской знати» говорила на испанском языке, делегируя в систему власти «касиков» (князей-старост), а в экономику – купцов малой и средней руки.

Будущий же президент Мексики и основатель мексиканской политической нации до тринадцати лет не знал испанского языка и говорил только на языке своего племени. И его жизненный путь ничем не отличался от других соплеменников. Тяжелый крестьянский труд – уборка урожая, батрачество, работа пастухом – сопровождали и детство, и отрочество, и юность будущего лидера Мексики. И хотя дядя Хуареса пытался «вдолбить» в племянника основы испанского языка, часто в педагогических целях применяя розги, «домашнее образование» шло очень туго. Не было ни сил, ни времени. Несмотря на то, что в доиспанскую эпоху индейцы-сапотеки были цивилизацией с высоким уровнем культуры (что доказывают руины Монте-Альбан, одного из крупнейших городов доколумбовой Мексики, расположенные ныне в 9 километрах от столицы штата Оахака), на момент рождения маленького Бенито ни в его деревне, ни в окрестностях не было даже начальной сельской школы. Может быть, поэтому, когда Хуарес станет президентом Мексики, одной из ключевых и важнейших его реформ будет именно реформа образования? «Ведь если нация не заботится о просвещении грядущих поколений – нация перестанет существовать».

В то время для индейского ребенка из маленькой деревни был только один путь выучить хотя бы основы испанского языка и основы грамоты – поступить слугой в богатую городскую семью, где вместо платы «маленького индейца» учили бы читать и писать. Хуарес хотел такой судьбы, но его дядя или боялся, или не хотел отпускать его в город. Тогда в одну прекрасную ночь ребенок бросил все и сбежал. «…моя страсть к учению пересилила мои чувства, и 17 декабря 1818 года, когда мне было 12 лет, я сбежал из дядиного дома и направился пешком в Оахаку [столицу одноименного штата], куда прибыл ночью того же самого дня». За неполные сутки ребенок прошел пешком почти 60 километров. Оказавшись в столице штата, грязный и перепачканный «маленький индеец» отправился в дом итальянского купца Антония Масы, торговца карминовой краской, где в качестве служанки уже жила старшая сестра Бенито. Ирония судьбы истории состоит еще и в том, что через некоторое время Хуарес женится на приемной дочери купца – Маргарите Маса. Они вступили в брак в 1843 году, когда Маргарите было 17 лет (она родилась в 1826 году), а Хуаресу – 37 лет.

Маргарита Маса. Иллюстрация: Gengiskanhg, wikipedia.org

Буквально через две недели после того, как маленький Бенито оставил родную деревню, итальянский торговец подыскал для него идеальный вариант «поступления в услужение» – в дом к дону Антонио Салануэвы, священнику-францисканцу, члену ордена терциариев. Состоящие в третьем ордене святого Франциска отличались тем, что жили в миру и зарабатывали себе на жизнь физическим трудом. Салануэва держал переплетную мастерскую. Маленький Хуарес получил возможность не только выучить испанский «из первых рук», но и получить из рук либерально настроенного служителя церкви и сторонника испанского просвещения доступ к огромному количеству книг и трактатов, знания из которых он сразу же начал впитывать как губка.

Наконец-то нашел время и место

Времена революций и социальных потрясений – это не только времена голода, разрухи и трагедий, но и еще «сто тысяч новых вакансий». Но пока что в «маленьком индейце», не умевшем связать и нескольких слов на испанском языке, не угадывался не только будущий президент Мексики, но и будущий четырежды губернатор родного штата. Вообще, если отойти на несколько шагов назад и посмотреть на историю Бенито Хуареса со стороны, то можно сказать, что будущему борцу за независимость Мексики повезло родиться именно в том месте и в то время, в которое нужно. После того как Наполеон арестовал семью испанских Бурбонов (1808), метрополия внезапно самоустранилась из жизни Новой Испании, что стало толчком к войне за независимость Мексики. Строительство нового государства всегда «переворачивает пирамиду» государственного управления, в результате чего талантливые выходцы из социальных низов рискуют сделать головокружительную карьеру. А родная Оахака была не какой-то мексиканский «медвежий угол» вроде Соноры, Чиуауа (Чихуахуа) или Нижней Калифорнии, а штат – расположенный в самом центре страны, аккурат между штатами Веракрус – портовым штатом, «оплотом либерализма», «колониальными воротами в Мексику» и штатом Пуэбла – ключевым местом мексиканской геополитики, «точкой невозврата», расположенной как раз на полпути между Веракрусом и столицей Мехико. Именно под городом Пуэбла множество раз решалась судьба Мексики. Пока в Мехико заседал парламент, именно здесь давались решающие сражения. Поэтому губернатор штата Оахака автоматически оказывался в самом эпицентре мексиканской политики и просто не мог не участвовать в решении «судеб Отечества».

Примерно через год услужения в переплетной мастерской Хуарес уже разговаривал, читал и писал по-испански. «Маленького индейца» даже показывали любопытствующим жителям Оахаки как своеобразный «аттракцион», так как не каждый день встретишь индейского мальчика, «напичканного» испанской ученостью. Несмотря на возраст – 13 лет – было принято решение отдать Хуареса в начальную школу. Но в школе будущему реформатору системы образования крайне не понравилось. В мемуарах он пишет о бесконечных придирках учителей «по национальному признаку», унижениях и несправедливостях. Особенно возмущало Хуареса «отсутствие равенства в преподавании»: «если учитель в другом помещении старательно учил детей из так называемых “порядочных” семейств, то юноши бедного происхождения, подобно мне, перепоручались его помощнику, который совсем не был подготовлен к этой работе». В итоге Хуарес бросил школу и вернулся к «домашнему самообразованию». Его хозяин и наставник дон Салануэва не был «против» и даже одобрил такое решение. Однако время поджимало, и необходимо было определяться с дальнейшей судьбой. Ведь сидеть в библиотеке и читать книги – это не профессия. В колониальной же Мексике у сына индейского народа был только один путь «наверх», который мог гарантировать ему статус (то есть свободу от услужения кому-либо) и какой-никакой, но кусок хлеба – стать священником и проповедовать среди своих же, обращая в католичество все новые и новые массы коренного населения. Все остальные социальные лифты были закрыты. Так что волей-неволей, но Хуаресу пришлось бы стать священником, хотя он сам крайне отрицательно относился к такому выбору профессии. Чтение французской литературы и знакомство с трудами Вольтера, Дидро, Руссо и Монтескье не прошли даром. Однако бурные политические события поставили в прямом смысле слова крест на церковной карьере Хуареса.

28 сентября 1821 года, после эвакуации испанских войск на Кубу и победного марша по стране национальной армии во главе с «креольским Наполеоном» Агустином де Итурбиде (1783–1824), независимость Мексики была провозглашена.

Чуть позже, в мае 1822 года Итурбиде попробует повторить «корсиканский фокус» и провозгласит учреждение Мексиканской империи во главе с самим собой – императором Агустином I, однако продержится у власти меньше года и уже в марте 1823 года будет вынужден подписать отречение и бежать из страны.

Коронация Агустина I. Фото: Jaontiveros, wikimedia.org

Мексиканская почва оказалась слишком хлипкой для строительства здания в стиле ампир. Руководители штатов, генералы (про которых говорили, что их в мексиканской армии больше, чем солдат) и разного рода авантюристы чуть ли не раз в неделю поднимали восстания и пытались «провозгласить Наполеонами» самих себя. Например, известный авантюрист, генерал и возмутитель общественного спокойствия (несколько раз торжественно погребавший свою оторванную на войне ногу с военными почестями) Антонио Лопес де Санта-Анна (1794–1876) случался мексиканским президентом 11 раз, причем самое короткое его президентство длилось 12 дней, а самое продолжительное – около двух лет.

В атмосфере всеобщей политической и жизненной неопределенности 18 октября 1821 года, то есть спустя месяц после провозглашения независимости Мексики, Бенито Хуарес поступает в духовную семинарию Оахаки. Перед ним теперь два пути: стать священником «супной миски», то есть проводить обряды в буквальном смысле слова «за еду», или же выбиться в первые ученики и попробовать стать «католическим интеллектуалом» и реформатором. Для второго пути необходимо было освоить латинский язык, а также философию, богословие и начала физики, которым также обучали в семинарии.

А политическая жизнь между тем бурлит: Мексиканская империя рухнула, провозглашена республика, проведены первые президентские выборы. С 1824 по 1848 год, когда происходил период «утряски» молодой демократии, в стране произошло 250 восстаний и сменился 31 президент, часть из которых были «самопровозглашенными». Наметились и основные линии разлома мексиканского общества: на централистов (сторонников сильной президентской власти и централизации бюрократического аппарата в Мехико) и федералистов (сторонников самостоятельности штатов, вплоть до отделения, ибо традиция мятежа при любом несогласии с центральным правительством – основная черта мексиканской политики).

Второй основной разлом – между консерваторами и либералами. Если первые предлагают «оставить все как есть», пытаясь сохранить власть «помещиков, священников и армии», продолжая ориентировать на «мать Испанию», то вторые предлагали построить новую Мексику на принципах «свободы, равенства и братства»: отменить привилегии, сословные суды, внутренние таможни и любые общественные барьеры, будь то в сфере образования или на государственной службе. Либералы в свою очередь делились на «умеренных» (эволюционистов), стремящихся к постепенным реформам, и «чистых», то есть сторонников немедленных и глубоких преобразований. Стоит ли удивляться, что загнанный из-за своего этнического происхождения в социальный угол Бенито Хуарес сразу примкнул к «чистым» либералам и стал радикалом? Ведь именно благодаря либеральным реформам в Мексике появились ростки светского и независимого от духовенства образования. Был основан Институт наук и искусства, куда после семинарии в 1827 году поступил Хуарес. «…Институт обзывали публичным домом, а его профессоров и студентов – еретиками и развратниками. Родители отказывались посылать своих детей в такое учреждение, а немногие студенты, посещавшие курсы, преследовались и бойкотировались невеждами и фанатиками, составлявшими, к несчастью, подавляющее большинство местного населения», – печалился Хуарес в своих мемуарах.

В качестве своей новой и светской профессии Хуарес выбирает право. Его цель – стать адвокатом. Как мы помним, огромное количество успешных политических деятелей вышло из адвокатуры. Погружение в проблемы рядовых граждан, а также умение отстоять свою правоту в открытом судебном соревновании – отличная школа для политика. Правда, практика применения правовых актов в Мексике еще страдает, да и уровень коррупции на местах зашкаливающий, так что несколько раз молодой адвокат оказывался за решеткой вместе со своими клиентами.

В 1831 году Хуарес заканчивает Институт наук и искусств и тут же избирается от партии либералов советником муниципалитета в столице родного штата Оахака. Путь на самую вершину пирамиды власти начинается с первой ступеньки. Классический путь любого демократического политика: чтобы стать президентом – надо сначала стать муниципальным депутатом. В 1833 году Хуарес уже в конгрессе штата. В это время Мексику качает как маятник. Сначала либералы приходят к власти, и начинаются глубокие реформы: отмена церковной десятины, попытка изъятия образования из зоны ведения духовенства, гражданская регистрация браков, национализация церковных ценностей. Подобные шаги вызывают ответную реакцию – начинаются преследования либералов. Внутренние неурядицы сопровождаются внешними. Поскольку молодая мексиканская государственность представляла из себя кипящий котел с проблемами, то у центрального правительства не было ни сил, ни денег, ни желания заниматься окраинами, в частности «северными территориями». Этим воспользовались набиравшие силу Соединенные Штаты Америки. Население, промышленный потенциал, и стабильность государственного устройства двух государств-соседей были несопоставимы, и сильный «понадкусывал» более слабого. В ходе американо-мексиканской войны 1846–1848 годов Мексика потеряла больше половины своей территории, а 14 сентября 1847 года американские войска взяли Мехико. В мексиканском стане царили интриги, коррупция, мятежи и банкротство, а среди американских элит господствовала эйфория, высказывались даже мысли о том, что раз «мексиканское государство не удалось», то США должны поглотить его полностью. Однако в этот раз янки довольствовались лишь половиной. Мексика находилась в состоянии прострации, и никто не знал, что делать дальше.

Сизифово президентство

«Начало славных дней Петра мрачили мятежи и казни», – писал Пушкин. Если бы Пушкин писал о президентстве Хуареса, то он вынужден был бы признать, что все четырнадцать лет правления «маленького индейца» мрачили не только мятежи, но и гражданские столкновения, интервенция, оккупация и бесконечные территориальные конфликты. И это притом, что четырнадцать лет правления Хуареса выглядят целой эпохой в истории Мексики, особенно учитывая тот факт, что до «первого индейского президента» лидеры страны менялись с калейдоскопической быстротой, чуть ли не раз в год.

Пока же ничто в судьбе Хуареса не говорило о том, что он может стать президентом. Он уже успел побывать и городским депутатом, и депутатом конгресса штата, и мировым судьей, и секретарем правительства штата, но в 1847 году, пока страна лежала в руинах, а в Мехико стояли американские войска, Хуарес внезапно для себя приземлился в кресле губернатора родного штата, пока что в роли исполняющего обязанности. В следующем 1848 году он будет избран на этот пост. Впервые чистокровный индеец смог получить столь высокий пост в республике. Это была сенсация.

Первой задачей нового губернатора был отпор янки. В итоге штат Оахака оказался чуть ли не единственным, кто исправно поставлял рекрутов в армию и деньги в военный бюджет. Многие штаты Мексики просто саботировали участие в войне с северным соседом, а губернаторы старались наводить порядок только на своей территории и не лезть в федеральные дела. А после окончания войны Хуарес сосредоточился на гражданской деятельности. За первый срок его губернаторства в штате было открыто 300 начальных школ и 8 школ для учителей, началось развитие сельского хозяйства, были назначены пенсии вдовам ветеранов войны. Одной из его главных целей было – образование индейских детей. Хуарес говорил, что «дети не ходят в школу из-за чудовищной нищеты, в которой живут их родители… освободите людей от ярма нищеты и деспотизма, и они сами себя просветят, даже без посторонней помощи…»

В 1852 году Хуарес оставил губернаторский пост и отправился в Институт науки и искусства преподавать гражданское право, так как считал свою политическую карьеру оконченной. Он добился пика и за четыре отведенных ему года сделал все возможное. В это же время в Мехико происходит очередная череда военных переворотов, после которых начинаются гонения на либералов, обвиненных в том, что именно либеральные реформы привели к поражению в войне с Америкой. В это время Хуарес пережил несколько покушений (жандармы стреляли в него, но не попали), арест и высылку из страны. Бывшему губернатору удалось сначала устроиться матросом на английское судно, а потом осесть в Новом Орлеане, где будущий мексиканский президент работал на производстве дешевых сигар, а также подрабатывал в типографии. В те времена на глубинном американском юге действовало «правило 8 часов вечера». После 20:00 неграм запрещалось выходить на улицу. Хуарес со своим смуглым индейским лицом тоже был вынужден соблюдать сегрегационные ограничения, иначе любое задержание могло кончиться или тюрьмой, или высылкой.

Когда в Мексике вспыхнула очередная гражданская война, Хуарес переправился через границу и в июне 1855 года вернулся домой, предложив свои услуги одной из воюющих сторон. Хуаресу на тот момент 49 лет, и после полуголодных лет в Новом Орлеане он выглядел доходягой. Первоначально его даже отказывались брать в армию революционеров, затеявших войну с центральным правительством. Взяли только, выяснив, что «индеец обучен грамоте». Революционерам удалось достаточно быстро взять Мехико, и Хуарес, опять же неожиданно для себя, оказался в кресле министра юстиции. Главное, и чуть ли не единственное, что успел сделать Хуарес в кресле министра, – провести в жизнь так называемый «закон Хуареса» (23 ноября 1855 года), согласно которому военные и церковные суды больше не могли распространять свою власть на гражданское население. Военные суды теперь могли судить только военных, церковные суды – только церковников. Позже Хуарес ругал себя за полумеры, так как считал правильным уничтожение любых судов, кроме гражданских, так как именно таким путем можно было добиться равенства всех граждан перед законом. Бурная деятельность Хуареса смущала даже либеральное правительство, поэтому в 1856 году его отправили обратно губернатором в родной штат.

Однако принятие в 1857 году новой конституции Мексики вновь потребовало присутствия Хуареса в Мехико. Как одному из самых выдающихся и значимых юристов страны ему был предложен пост председателя Верховного суда республики. Также важно отметить, что в новой редакции конституции был упразднен пост вице-президента страны (так как вице-президенты часто подвергались соблазну поднять восстание против действующего президента). Теперь в случае ухода/отстранения президента от должности его обязанности исполнял… председатель Верховного суда. Почти тут же в Мексике началась очередная гражданская война (так называемая «Война за реформу» между либералами и консерваторами, которая длилась с 1857 по 1861 год). Умеренный президент Игнасио Комонфорт (1812–1863) был отстранен от должности реакционными силами. В результате стечения обстоятельств… исполняющим обязанности президента республики стал Бенито Хуарес. Его правительство бежало в Веракрус («либеральный оплот»), где выпустило ряд радикальных антицерковных законов: окончательное отделение церкви от государства и конфискация церковной собственности. После победы либералов в гражданской войне правительство Хуареса возвращается в Мехико, а он сам избирается на четырехлетний президентский срок. Однако практически сразу Мексика столкнулась с еще одной проблемой – международной интервенцией Франции, Испании и Великобритании (1862–1867).

Вспыхнувшая в 1861 году в США гражданская война «поставила на паузу» так называемую «доктрину Монро» (1823) – внешнеполитическую доктрину Соединенных Штатов, объявляющую обе Америки территорией, закрытой от посягательства европейских держав. Сейчас у Вашингтона не было ни сил, ни желания, ни ресурсов претворять в жизнь свой внешнеполитический курс. Вдобавок в 1861 году для того, чтобы хоть как-то привести в порядок финансы разоренной трехлетней гражданской войной страны, правительство Хуареса наложило двухлетний мораторий на выплату внешних долгов. Это послужило поводом для вторжения.

Ход военных действий во франко-мексиканской войне. При создании использовалась карта из книги А. Беленького «Разгром мексиканским народом иностранной интервенции», 1959 г. Иллюстрация: Hpav7, Yourist2, wikimedia.org

На самом деле французскому императору грел душу очередной внешнеполитический проект. После ряда побед в Европе, в том числе и победы над Россией в ходе Крымской/Восточной войны, «ничтожный племянник великого дяди» решил вклиниться в американские дела. Мотивацией вторжения служила борьба за рынки («нам надо захватить Мексику, пока это не сделали американцы»). Собравшиеся в Париже мексиканские консерваторы (проигравшая сторона в гражданской войне) убедили Наполеона III в том, что в Мексике его солдат встретят как освободителей, а взятие Мехико займет буквально несколько дней. Быстро был составлен проект «Второй мексиканской империи», на чей престол был приглашен брат австрийского императора Франца-Иосифа эрцгерцог Максимилиан – будущий император Мексики Максимилиан I (1864–1867). Также участвовавшие в спецоперации «по выбиванию долгов» Великобритания и Испания заблокировали выдвижение на мексиканский престол принца из дома Бонапартов, настояв на том, что будущий император «страны ацтеков» должен быть «представителем нейтральной державы».

В декабре 1861 года в бухте Веракруса показались первые испанские корабли. «Испанцы так боялись прибыть поздно, что прибыли слишком рано». Настоящая же интервенция началась в 1862 году. «Союзники» несколько месяцев просидели в Веракрусе, не зная, что им делать дальше и как завоевать огромную страну при помощи нескольких тысяч солдат. Оказалось, что мексиканцы умеют сражаться за свою Родину и не готовы встречать европейские войска цветами и фруктами.

Атлантический порт Веракрус служил столицей либералов во время Войны за реформы. Иллюстрация: C. Castro, digitalcollections.nypl.org