Временный Бог

– Я не даю интервью, – бросил я. – Напрасно пришли. С учетом всех обстоятельств за тройное убийство я получил пятнадцать лет срока. С отбыванием в одиночной камере марстаунской федеральной тюрьмы. Видимо, посетительница срок этот достаточным не считала. 
– Постойте! – крикнул я ей в спину. – Умоляю, поверьте, я раскаиваюсь. Я не хотел, не должен был… Я… Будь я проклят! Я и так… И так проклят.
– Вы верующий?

Убитые снились мне в кошмарах каждую ночь. Иногда порознь, иногда все втроем. А изредка – в компании с живой Маршей.

– Матвей Стишков, – сдвинув брови, гортанно говорил Артур Григорян. – Дрянь ты, Матвей Стишков.

Накачанный, спокойный, с перебитым когда-то носом и стрижкой «под ноль», Артур единственный из всех не поддался панике ни во время катастрофы, ни после. Даже когда спасательную капсулу догнал выброс взрывной энергии и нас пятерых едва не искромсало о переборки, Артур не орал истошно, как остальные, а ждал смерти молча, с достоинством.
У нее были густые русые волосы, теплые темные глаза. Вокруг них появлялась паутинка морщин, когда Оливия улыбалась. Годы смягчили очертания точеной фигурки и высушили пальцы, уже заметно не девичьи. Неизменным остался голос. Голос оперной певицы – глубокий, бархатный, обволакивающий… Я до последнего не верил, что сумею поднять на нее руку.

Разбить голову о стену тюремной камеры у меня не вышло. Повеситься на простыне не удалось – охрана явилась прежде, чем затянулась на шее петля. Тогда я отказался от пищи. С каждым днем я все больше слабел и становился все более безразличным.
«Спасибо за все, Матвей. Я обязательно вас дождусь. Марша».
Она говорила со мной, ободряла меня, утешала, поддерживала. Не только во сне, я грезил ею и наяву. Я стал мечтать. Я выйду на свободу, и меня встретит у тюремных ворот дождавшаяся, дотерпевшая Марша. Она прилетит в Марстаун, как обещала в одном из писем, и с этого дня мы будем вместе. Я верил в это, верил слепо и безрассудно, вкладывая в веру все, что во мне еще оставалось.

– Что ж, Стишков. – Начальник тюрьмы хмурился: видимо, ему очень не хотелось выпускать до срока тройного убийцу. – Вы свободны. Благодарите своих могущественных друзей.
– Спасенной девушки? – переспросил начальник. – Этой, что ли?

На «Солнечным ветре», туристическом транспланетнике класса «Альфа», я был вторым пилотом. В пятнадцати днях лета от марсианского космодрома «Солнечный ветер» потерпел крушение.

На момент катастрофы я был свободен от вахты и потому остался в живых. Я отстрелил капсулу, в которой нас оказалось пятеро, за полминуты до взрыва. Сколько же мгновений нам не хватило, чтобы уйти на безопасное расстояние от эпицентра… Пять секунд, десять? Множество раз я, перебирая в памяти каждый миг после того, как завыла сирена, пытался сообразить, где потерял их, эти злосчастные пять-десять секунд. Не будь Жан столь медлителен в беге. Не зацепись Оливия подолом платья за створку шлюза. Не ухвати Марша меня за рукав, когда я из последних сил одного за другим заталкивал пассажиров в капсулу. Не…
Еще через час я закончил подсчеты. Воздуха в капсуле хватило бы на месяц. Одному человеку. Двоим – на две недели. Пятерым – на шесть дней.
Я поступил не по справедливости. Я попросту выбрал одну из четырех. Купил ее жизнь у несуществующего Бога. Заплатив всем, что у меня было. И – недоплатив. Остаток платы с меня получали в неволе. Я рассчитывался муками совести. Долгие шесть лет.

Я механически читал аннотацию к бестселлеру спасенной мной Марши Тинвуд. Фразы расплывались перед глазами. «Монстр, злодей, зверь… Каждую минуту думала, что сейчас он меня убьет… Чудом осталась в живых… Мораторий на смертную казнь был ошибкой…»
На негнущихся ногах я добрался до выхода из начальственного кабинета. Конвойные придвинулись, подтолкнули в спину. Впервые за шесть лет на меня не надели наручники.
Она посылала мне письма. Писала, что думает обо мне, что ждет. «Держитесь, Матвей. Вы не преступник. Вы – жертва». А я заучивал эту фальшивку наизусть и верил. Идиот, трижды идиот и дурак.
Она стояла в двадцати шагах. Белокожая, черноволосая и черноглазая. Со строгим, аристократичным лицом.