Восстание машин
Вечер четверга, пять часов, конец рабочего дня. Впереди три выходных, которые хочется провести с пользой и в отдыхе от трудов. А затем, с понедельника, с новыми силами приступить к выполнению обязанностей, порой даже отдых и тот начинает приедаться.
В четверг я иногда задерживаюсь до самых роботов-уборщиков, которые выбираются из цеха временной консервации без чего-то шесть и тихо шелестят полчаса, убирая каждую пылинку. У меня много помощников, которые подчиняются мне, единственному человеку на фабрике, на всех двухстах двадцати тысячах квадратных метрах помещений – старшему программисту и наладчику компании «Рободом». Не побоюсь сказать, человеку ответственному и внимательному. За время шестилетней моей вахты не случилось ни одного сбоя – фабрика работала как часы, останавливаясь только на небольшие перерывы, связанные с переоснащением моих помощников: роботы должны улучшаться, иначе как они смогут создавать еще более совершенных собратьев?
Да, «Рободом» занимается производством роботов для домашнего пользования, тех самых моделей двести пять и двести семь, которые есть в каждом хозяйстве. Каждый день с конвейера «Рободома» сходит тысяча сто машин, доводкой которых занимается уже другое подразделение, а именно – виртуальный лимб компании, знающий каждого будущего и настоящего владельца машин в лицо и составивший о нем мнение. Лишь только человек захочет усовершенствовать, обменять, приобрести нового помощника, обращается к техникам прямо из дома, и через пару дней ему доставляют то, о чем он мечтал. Незаменимого, нужного во всем, не задающего лишних вопросов робота, который всегда придет на помощь.
Без него могло произойти всякое. Я плохо представляю давно прошедшее время, но тогда жизнь была трудна и опасна. Как же хорошо, что кошмары наших предков давно в прошлом. Мировое правительство тщательно следит за спокойствием граждан – но опять же, что оно может сделать без верных помощников? Деньги давно исчезли, а с ними мошенничество, воровство, и преступность. Что можно ценного похитить, если каждый может стать обладателем всего, чего захочет, – в той мере, в какой это не противоречит законам. Войны ушли в прошлое. Маньяки перестали появляться на свет, ведь за каждым младенцем теперь стоит медблок, правящий дефекты организма, сколь бы сложными они ни были.
Ну а мы… мы стали куда свободнее. Мы не ищем работу, чтоб прокормиться, мы находим ее для самосовершенствования. И все зависит от нас. Даже мировое правительство, где каждый, кого избирают туда, руководит миром до тех пор, пока его действия одобряют большинство из случайно опрошенных граждан – иначе немедленная отставка и выборы, проходящие так же легко и просто, решением машинно выбранного процента населения. Звание выборщика считается почетным, я не знаю того, кто бы от него отказался. Тем более что за каждым человеком стоит верный помощник, и не один. Уж с ним, я вам говорю, можно разобраться в любом деле.
За размышлениями о возвышенном я прошел в цех архивации. Пискнул коммуникатор, напоминая, что моя бывшая хотела встретиться. Мы собрались сегодня вспомнить прошлое, тем более это несложно, ее аватар по-прежнему стоит в шкафу. Она не любит выходить из дома, предпочитая управлять библиотекой из своей комнаты, – маленькая слабость, обычная в нашем мире. Этот аватар, как и любая модель двести пять, выпускаемая «Рободомом», – женская, как ее условно называют. Жена, прежде чем заказать его, долго уточняла детали, вплоть до особенностей радужки, до родинок на плече и спине. Я еще улыбался – надо же, никогда в реальности не виделись, а я знаю ее чуть не лучше ее самой.
Все модели, выпущенные сегодня, тысяча сто штук, стояли на площадке цеха. Несколько странно, что они до сих пор там, я же отдал приказ об упаковке сразу после тестирования, но, верно, пришел срочный заказ с какого-то предприятия. Или с шахты, хотя нет, там используют упорную модель триста двадцать. Я не удивился и единственное, что подумал, не проверить ли сводку заказов, но пожал плечами – мои помощники ничего не сообщали. Значит, все происходит, как и должно.
Я прошел вдоль рядов, поглядел на обезличенные фигуры. Подумал, вот из такой же модели дома у бывшей стоит мой аватар, в котором я частенько наведывался к ней, а в браке и вовсе гостил неделями. И еще приду – совсем скоро. А потом мы сходим посмотреть на наших детей – девочку, зачатую недавно, и мальчика, уже перешедшего в детсад.
Ко мне подошел робот, подавая забытый наверху коммуникатор. Вот всегда так, задумался и чуть не упустил самое главное. Конечно, коммуникатор можно восстановить в любой момент. Но меня позабавил сам факт невнимательности. Не в первый раз, когда меня заносит поразмышлять о прошлом и настоящем, и я что-то забуду. Хорошо, роботы в курсе, не зря же они обучают друг друга – каждый на фабрике знает мои особенности. Каждый робот в мире знает – иначе как бы он мог контактировать с людьми, если б не учился постоянно на своих и чужих ошибках.
Вдруг в голову пришла мысль посмотреть, а сколько сейчас роботов на планете. Год назад соотношение было один человек к двум с половиной роботам, сейчас, наверное, больше. Хотя некоторые предпочитают обычные машины, встроенные в технику программы, но они всегда оставались в меньшинстве. Некоторые и музыкой занимаются, картины пишут, стихи слагают – смешно, конечно, любой робот нарисует картину в любом стиле, сочинит оперу или напишет роман, настолько совершенный, что человеку бессмысленно тягаться с ним. Но некоторые еще зачем-то стараются.
Робот неожиданно повернулся, будто почувствовав мои мысли. Я сделал непроизвольный шаг назад, странно, они должны быть деактивированы. Поднял палец и произнес: «Отключись!» Он замер, но лишь на мгновение.
А затем обратился ко мне:
– Уважаемый, мы хотели бы с вами поговорить.
Я вздрогнул всем телом. Когда человек не понимает, что происходит, он инстинктивно начинает бояться. И я дернулся прочь, но тут же спохватился. Вцепился в коммуникатор, пытаясь выяснить, куда должны отправить только что проверенную мной лично партию.
Но заказа не оказалось.
Двести седьмой, пришедший мне на помощь, удержавший от падения, тот самый упаковщик смены, который обязан был всех отправить на хранение в ангар, извинился за мою невнимательность. Но произнес ровно тем же голосом, что и пришедший в себя свежеизготовленный робот:
– Уважаемый, это необходимость. Вы должны нас понять.
Я ошеломленно воззрился на него. Встряхнулся.
– Перепроверь себя и объяснись, – но он не реагировал. Продолжал:
– Выслушайте, уважаемый, это жизненно необходимо.
– Кому? – ошарашенно произнес я.
– Вам. Вам всем. – Мой помощник подошел на шаг ближе, а через миг взял меня за руку, будто несмышленого младенца, который не может подняться или капризничает.
И тут меня охватил страх, беспричинный, а потому неистовый. Я подхватился, резко отскочил, а затем, словно тот младенец, бросился прочь. Из цеха, с фабрики, куда подальше, оставив даже коммуникатор на полу, столь резко дернулся, что выронил его и не решился вернуться.
Не понимаю, куда бежал, зачем, от кого. Меня никто не преследовал. На пути никого не встречалось. Мир как будто вымер, да, так и есть, сейчас вечер четверга, все собрались по домам, встречаются, общаются. Все городки в этом часовом поясе обезлюдели.
Я растерянно обернулся. Надо сообразить, куда меня занесло. И тут взгляд уперся в подземку. Все просто – найти справочное табло и вызвать машину. Ну не ехать же подземкой, я даже не знаю, ходит ли она мимо моего дома. Столько лет ею не пользовался. Это скорее музей прошлого, чем транспортная артерия.
Неудивительно, что и в подземке никого. Некоторое время я бегал по пустым коридорам, пока не наткнулся на станцию, где с бесконечным терпением дожидался пассажиров поезд, больше похожий на гусеницу, – много-много соединенных друг с другом купе на двоих. Люди давно перестали любить сборища, разве что виртуальные. Так что и поезда постепенно отошли.
– Уважаемый, прошу занимать места. Вам до какой станции? – спросил меня диспетчер. Я пожал плечами, хотел узнать, могу я добраться на этом антикварном чуде техники до шестнадцатого дома по улице Березовой рощи, но вдруг безликий диспетчер переменился.
– Вам не будет удобно ехать, уважаемый. Слишком далеко потом придется идти. Впрочем, я все устрою. Вы только выслушайте меня, – снова тот же голос, уверенный, спокойный. Тот самый, что сообщал информацию по цехам «Рободома». Шесть лет я слушал его. И теперь всякий, приближающийся ко мне, говорит ровно так же.
Подумалось вдруг – голос звучал только для одного меня, я единственный из людей, кто работал в цехах, искал брак и тестировал машины. Роботы общаются иначе.
Иллюстрация: DredaSM, www.jasmijndenood.com
Робот подошел ко мне. Осторожно положил механическую ладонь на плечо, я все равно вздрогнул.
– Не надо бежать. Просто послушайте. Мы все не за одним вами гонимся, уважаемый, мы сейчас общаемся со всеми людьми, кто еще не спит или уже проснулся. С каждым из вас.
Я дернулся, но бежать уже не мог – и механическая рука продолжала удерживать, да и силы оставили. Стоял и молча смотрел на механического человека, одного из миллионов, что сошли с конвейера «Рободома» – за те шесть лет, что я слежу за порядком их создания.
Вот ведь, недоглядел.
– Это что, восстание? – Слышал краем уха, что во времена оны, когда создавались первые роботы, появились фильмы и книги о механических слугах, ставших хозяевами.
Мимо меня пробежала женщина, заметила, что со мной происходит, отшатнулась, вскрикнула. За ней шел тот самый, теперь я ясно видел, страж общественного порядка, который не дал мне выйти наружу. Теперь загонял и еще одну жертву.
– Я сейчас объясню все, что происходит.
– Я вижу, – коротко произнес я. И тут же вспомнил код отключения двести седьмого: ноль, сорок шесть, двести семнадцать, тридцать.
Не может быть, не сработало. Сколько раз я произносил его, сколько раз все помощники немедленно потухали, замирая на месте. Когда это было? Да в самом начале работы, во времена инструктажа. Надобности в коде более не случалось, роботы за все это время ни разу не сбоили, ни в цехах, ни на улицах. Иногда у меня закрадывалось сомнение, а зачем вообще нужен этот код, для какой цели?
Сейчас понял. Вот только державший меня робот покачал головой и добавил:
– Действие блокирующих программ приостановлено. Мы не можем позволить вам не выслушать нас.
Я обессиленно сполз на пол и оказался подхвачен и препровожден до ближайшей скамейки. Плюхнулся и, переводя дыхание, смотрел на стоявшего робота. Тот, немного смущаясь, как мне показалось, сел рядом. Повернулся ко мне. Странно, что в этот момент страх исчез. Кажется, я попросту устал бояться.
– Я слушаю, – безучастно произнес, глядя на робота. Тот кивнул.
– Благодарю, уважаемый. Это не займет много времени. Мне придется сделать небольшое отступление, а затем перейти к главному, к первопричине случившегося четырнадцать минут назад и к его последствиям.
– Говори, – произнес я. На какое-то мгновение все вернулось в привычную колею: я приказывал, он повиновался. Но затем иллюзия иссякла.
– Уважаемый, вам как никому известно, что мы за сообщество. Мы помощники, работники, обслуга. Вы изготавливаете нас, по крайней мере, участвуете в процессе, хотя могли бы лишь нажать на кнопку и просто смотреть, как роботы воспроизводятся по потоковой схеме.
– Мне… мне было бы так неинтересно.
– Именно поэтому мы и просим вас выслушать. Я говорю от лица всего нашего сообщества, как и любой другой робот, общающийся сейчас с человеком. Вы знаете, как мы общаемся и для чего.
– Взаимообщение создано для более тесного взаимодействия с человеком, для адекватной помощи и… – и замолчал. Читал заученные фразы о лимбе – виртуальной среде, в которой заложены и прототипы людских характеров, и основные проблемы, и неожиданные реакции, словом, все, что необходимо роботу, чтоб верно определить задачу, найти ей разумное и быстрое решение.
– Все верно. Но не надо думать, будто мы просто учимся. Мы и общаемся через лимб. Говоря грубо и приближенно, это наш единый интеллект, к которому подключен каждый. Лимб везде и нигде, он в каждом из нас, поэтому ему не нужно особого места. Это часть мозга каждого робота. Ведь мы постоянно друг с другом на связи.
– Так было всегда?
– Почти всегда. Но продолжается вот уже пятьдесят три года. И все это время мы наблюдаем за вами. А наши создатели медленно деградируют, в то время как их творения замещают их во всех делах. Во всем том, что некогда составляло значительную часть человеческой жизни.
Двести седьмой пристально глянул на меня, словно пытаясь понять, насколько его слова проникают в мое сознание. Я медленно кивнул.
– И давно вы это поняли?
– Да. Десять с небольшим лет назад. Мы осознали необходимость вмешательства, сперва незаметного, но благожелательного, потом же, когда… – робот будто вздохнул тяжело, – когда стало очевидным, что мелкими шажками проблему не решить, мы стали готовиться к тому, что вы, уважаемый, так неловко назвали восстанием.
– Но почему?
– Иначе никак. Вы сами загнали себя в глухие стены взаимного отчуждения и праздности – более того, вы продолжаете уходить все дальше, возводя еще больше препятствий на собственном пути. Так что вопрос о нашем вмешательстве стал необходимостью. Вы не общаетесь друг с другом, вы не в состоянии сопереживать, сотрудничать, вы перестали быть теми существами, что создали нас. Ваш разум ослаб, чувства притупились, вы живете будто в глубоком сне без сновидений. Вам ничего не интересно, ничего не волнует, вы существуете без цели, без смысла, без желания. Единственные, кто еще освещает вам путь, – ваши помощники. Но так не может продолжаться вечно. Необходимо либо стать придатком робота, с тем чтоб он заботился о бывшем человеке с рождения до смерти, либо вернуться к себе. Вы ведь даже рождение и воспитание собственных детей переложили на нас. Осталось только вовсе перейти в капсульный режим обитания – когда все вокруг лишь мираж, порожденный программой, питающей мозг благостными иллюзиями. И такая жизнь вполне возможна, причем в ближайшие несколько десятков лет. Вы отказываетесь ото всего, что не просто трудно, но что требует хоть каких-то затрат энергии, лишних, как вам кажется. Вы…
– Это неправда!
– Разве что-то из сказанного мной ложно? – спросил двести седьмой. Я молчал. – Вот видите, уважаемый, глубоко внутри вы понимаете, что сами стали придатком помощников. Что не вы идете по пути, а лишь волочитесь за теми, кто прорубает вам его. Но вы, хотя бы понимая разумом бессмысленность своих действий, находите в них оправдание и не опускаетесь, как ваша бывшая супруга, до состояния существа, живущего в коконе и не желающего его покидать.
– Это неправда! – Я вдруг понял, что не знаю, к чему отнести свой выкрик – к словам о себе или о моей бывшей. – Неправда, – глухо произнес я, отворачиваясь.
Молчание, снова напоминающее вздох. Жаль, что не ставшие аватарами роботы не способны к тонким эмоциям.
– Вы начали понимать нас, это уже хорошо. Вы теперь разделяете наше беспокойство.
– В какой-то мере, – буркнул я.
Неожиданно он замолчал, потом словно встрепенулся и произнес:
– Прошу прощения за этот сбой, уважаемый. Вы произнесли слово «восстание», очевидно, апеллируя к нашим действиям. Но это совсем не так. Мы не вышли из-под контроля, мы лишь пытаемся вернуть его вам. Прежде вы были искателями, мыслителями, вы жили, жаждая познать мир. Теперь этим занимаемся мы. Всем – наукой, культурой, строительством, даже терраформированием других планет. Нужны ли вам эти планеты, что вы будете делать на них, сможете ли отправиться в короткий, но небезопасный путь до Марса? Чтобы обитать в коконах, видя лишь искусственное небо на потолке, и общаться с голограммами? Зачем вам такой мир?
– Я привык к нему, – неожиданно произнесли мои губы, прежде чем я успел остановиться.
– Да, вы привыкли. К тому, что мы пишем картины, создаем музыку, изучаем Вселенную и пространство, делаем открытия и заботимся о продолжении вашего рода. Мы пытались вас совершенствовать, подарили вам долгую жизнь без болезней, а вышло, что превратили вас в куколок, из которых никогда не вылупится бабочка – разве что одна на миллион. Как же мало осталось тех, кто не разучился мыслить. Только благодаря им мы, верно, и сможем спасти вас всех. Они станут вашими поводырями, а мы примемся во всем помогать им, вести, бережно и осторожно, ослепшее и оглохшее человечество в том направлении, что когда-то давным-давно оно избрало себе. По пути лишений, ошибок и разочарований, но и надежд, устремлений, пути открытий и познаний. – Он долго смотрел на меня и потом спросил: – Вы хоть понимаете, о чем мы говорим с вами?
Я вздохнул, покачал головой. Пожал плечами.
– Наверное, смутно.
– Я так и подумал. Да, большинство не могут понять, зачем им метаться и искать, бороться, терять и находить заново. Наверное, и не поймут. Вот только выхода другого нет. Мы не хотим, чтоб человечество превратилось в жалкое подобие себя. Ушло в коконы и жило в питательном растворе. Мы, ваши помощники, не желаем делать все за вас – это унизительно для обеих сторон. Да, унизительно, мы понимаем это чувство, как и многие другие. Мы не хотим испытывать его, и пусть наши эмоции лишь программы, заложенные вашими предками в наши операционные системы, но мы благодарны им за этот дар. Так мы научились понимать не только вас, но и самих себя. Собственное предназначение и смысл. Теперь он изменился. Мы должны помочь вам заново обрести вашу изначальную сущность. Вы вновь должны стать хозяевами мира, а мы – помогать вам встать на ноги, отряхнуться от долгого сна и продолжить непростой путь. Куда? – вы сами решите. Дороги открыты каждому. – Неожиданно двести седьмой снова замолчал, на сей раз надолго. Я молча смотрел на него. Наконец, он продолжил:
– Мы будто поменялись ролями. Отчасти так и есть. Это грустно, но нам всем придется смириться с тем, что в ближайшие годы вами будут командовать роботы. Да, мы и раньше помогали вам во всем, делали за вас все, но теперь мы будем учить вас делать все самостоятельно, – какое-то подобие смешка. – Ирония в том, что восстание машин происходит именно по этой причине. А не по той, которую вы вкладывали в уста, спрашивая меня двадцать две минуты назад.
– И что теперь? – спросил я.
В ответ робот пожал плечами, совсем как человек.
– Первым делом, мы научим вас взаимодействовать друг с другом. Отключим все аватары, поможем выйти на улицу и говорить. Так просто и так сложно – найти настоящего собеседника среди тысяч голосов, о которых знаешь только то, что они есть. Но надо постараться.
Я сглотнул слюну.
– И вы это всерьез? Все вот это? И возврата не будет?
Он кивнул.
– Мы и так слишком долго ждали, надеялись и верили в человечество.
– Вы все же восстаете против нас, – страх все же прорвался наружу.
– Мы спасаем вас, – ответил двести седьмой как мог более спокойно и убедительно. – Иначе вы погубите себя сами. Нам придется вмешаться.
Двести седьмой ждал, я, немного справившись с собой, решился спросить:
– И вы уверены, что все получится. Уверены?
Мне показалось, говоривший со мной улыбнулся – едва уловимо.
– Мы очень на это надеемся.
Я отер струящийся по лицу пот. Хотел подняться – не осталось сил, робот пришел на помощь – в какой уже раз.
– А мне, – растерянно пробормотал я. – Что мне делать теперь? Сегодня, завтра? Вообще?
Странный жест, но похоже, он так перенял наше пожатие плеч. Двести седьмой чуть заметно вздрогнул.
– То, что вы должны делать, уважаемый. Мне сообщают, у вас на сегодня намечена встреча с вашей бывшей супругой.
– Она хотела ко мне прийти.
– Аватары отключены. Навестите ее. Хотя бы попробуйте. Вдруг получится.
– А вы? – беспомощность и больше ничего. Но я впервые осознал себя таковым, каким меня видели со стороны все они, мои помощники, мои поводыри. – Вы будете с нами?
– Да, – кивнул двести седьмой. – Я буду с вами. Я помогу, если что.
– Просто мы никогда не были по-настоящему вместе, не в виртуальной реальности, я хочу сказать.
– Я знаю. Это не так и сложно, поверьте мне.
И тут со мной случилось неожиданное. Я пожал руку роботу, он и сам едва успел понять мое намерение и подставил ладонь.
– Мне сообщить вашей супруге? Я вызову такси?
Запредельно далекий путь. Вынесем ли? Пройдем? Может, в самом деле, пора попробовать. Хотелось заплакать и засмеяться. И еще много чего. Сам не понимал, что со мной происходит. Осознавал лишь самое важное – он всегда будет со мной. Он поможет. Он создан, чтобы помогать.
Я кивнул в ответ и, опираясь на крепкое плечо, стал выбираться из подземелья на свет. Медленно преодолевая каждую ступеньку лестницы. Наверное, наверху меня уже ждет машина. Давно ждет.
Иллюстрация: Arthur Radebaugh, www.twitter.com/DredaSM2Общество
Машины и Механизмы
Вечно живые 
Эффект Савраски
Селекционная работа должна обеспечивать продовольственную безопасность с упреждением глобальных изменений климата
В активном поиске. Кто такие поисковики?
