Тяжелое дыхание города

– Семен Михайлович, какую оценку можно дать экологической обстановке в Петербурге? Что на нее влияет больше всего?

–  В целом я оцениваю экологическую ситуацию как неблагополучную. А основной источник загрязнения окружающей среды у нас – городская инфраструктура. В первую очередь, автотранспорт. После него – предприятия, затем котельные. Особенно стоит отметить фактор сжигания канализационного осадка. В этой отрасли у нас работают три завода, которые дают постоянные выбросы в атмосферу. По ним даже нет данных, и косвенно об их деятельности можно судить по плохому состоянию воздуха. Сейчас это самая загрязненная среда, на втором месте – почвы, на третьем – вода. Впрочем, все они напрямую зависят друг от друга: почва, на которую выпадают осадки — от атмосферы, а вода — от почвы, через которую просачиваются вредные вещества.

 

– А каковы количественные показатели для такой оценки?

– Это тоже больной вопрос! По информации Гидрометслужбы, которая делает замеры не только в Петербурге, но и в других городах России, уровень загрязнения нашего воздуха высок. А вот по данным городского Комитета по природопользованию, охране окружающей среды и обеспечению экологической безопасности, начиная примерно с 2004-2005 годов ситуация стала более благополучной, чем раньше.

Дело в  том, что система городских измерений принципиально иная по сравнению с измерениями федеральными. Скажем, по данным Гидрометслужбы содержание в петербургском воздухе бенз(а)пирена (он образуется при сгорании углеводородного топлива, опасный канцероген, вызывает злокачественные опухоли) превышает допустимую концентрацию (ПДК) более чем в два раза, а по данным городского комитета — всего в 0,3-0,2 раза. То же самое с таким опасным веществом, как газ формальдегид: по федеральным данным, его ПДК превышена более чем в два раза. А он относится к первому классу опасности; способствует возникновению онкологических заболеваний, негативно воздействует буквально на все системы организма и даже на генетический материал.

 

– Откуда такие «разночтения»?

– Когда мы занимались этим вопросом, то выяснили, что городские службы делают измерения только по одному виду фракций бенз(а)пирена — фракциям на пылевых частицах диаметром менее 2,5 микрон. А федеральные измерения охватывают весь диапазон загрязнения. По формальдегиду городские службы и вовсе делали измерения только до 2013 года, а потом перестали. Поэтому данные Гидромета более объективны. Но пока, увы, городской экологический комитет свой подход не изменил.

Если вы заглянете, например, в ежегодный государственный доклад о состоянии окружающей среды, то увидите, что Петербург входит в число городов с высоким ИЗА – индексом загрязнения атмосферы: он определяется как сумма ПДК по пяти наиболее опасным веществам (бенз(а)пирену, формальдегиду,  диоксиду азота, диксиду серы, взвешенным веществам). Так вот по данным федеральных наблюдений ИЗА у нас всегда составлял более восьми, а по городским данным, выложенным на официальном портале, ИЗА за последние три года — всего менее четырех. А четыре — это и есть норма.

 

– А если говорить о почве и воде?

– В последние годы наблюдения либо не производились, либо не публиковались. Но если говорить о 2005-2007 годах, то вся городская зона, особенно в центре, очень загрязнена. По тому же бенз(а)пирену, например, ПДК превышена более чем в 50 раз. По мере удаления от центральной части этот показатель уменьшается, и на периферии превышение уже составляет 2-5 раз.

При этом, если смотреть данные по атмосферному воздуху, можно увидеть, что ситуация с каждым годом ухудшалась. Это неопровержимое доказательство того, что наш воздух перегружен токсическими веществами, которые вместе с осадками попадают в почву и воду.

Почти во всех городских водоемах, как вы знаете, запрещено купаться, то же самое с водоемами вблизи города. А вот в реках и озерах, расположенных далеко от Петербурга, купаться можно. Это о чем-нибудь да говорит. Тем более, что и ситуация с воздухом, водой и почвой в области лучше, чем в Санкт-Петербурге.

 

– Есть ли информация по питьевой воде?

– С питьевой водой тоже вопрос непростой. Ее качество определяется по определенному набору веществ. Данные предоставляются Водоканалом, который делает измерения только по 60 показателям, хотя нужно по 90. Об этом говорил в свое время экс-руководитель Роспотребнадзора Геннадий Онищенко. Так вот, если судить по этим 60 показателям – наша питьевая вода более или менее чистая. Но в эти 60 показателей не входят самые опасные вещества — тот же бенз(а)пирен, диоксины. Все они есть в почвах, откуда и поступает питьевая вода.

 

– Существуют ли в связи с этим какие-то чисто «питерские» заболевания?

– Все, о чем я говорю, подтверждается данными медицинской статистики. К экологически обусловленным заболеваниям относятся, прежде всего, врожденные аномалии, онкология и патологии органов дыхания, например, астма. И по всем трем классам заболеваний ситуация неутешительна. С начала 2000-х у нас пошел резкий рост по онкологии и врожденным аномалиям. По этим заболеваниям Петербург вообще рекордсмен в стране. И инвалидность у нас в 1,5 раза выше по сравнению с Москвой и другими городами. Все это говорит о том, что нагрузка на нашу биосферу увеличивается.

 

– Что же делать?

– Если и общество, и администрация слышит от городского экологического Комитета, что все благополучно, то,  понятно, нет и мотивации что-то менять. Поэтому сначала нужно информирование. Это самое сложное. А способы исправления ситуации есть, и воплотить их в жизнь проще, чем сломать стереотип о том, что все хорошо.

Прежде всего, нужно выявить источники наиболее опасных загрязнений и либо закрыть их, либо перенести подальше от города, либо поменять технологии. В первую очередь это относится к заводам, сжигающим канализационные осадки. Такого больше не делают нигде в стране, наш город — единственный. А ведь без этого можно обойтись, существует много других технологий обращения с осадками. То же самое по сжиганию отходов и природных углеводородов (исключая пока жизненно важные, например, энергогенерирующие мощности),  — от таких вещей необходимо отказаться в принципе. К сожалению, это пока мало кто понимает. Все происходит по инерции.

Тот же бенз(а)пирен – представитель целого класса опасных загрязнителей, полициклических углеводородов (ПАУ), а всего их более ста. Их самые распространенные источники — автомобильные двигатели, которые пока в массе своей работают на природном топливе. Нам, безусловно, нужно уходить от этой практики — переходить на альтернативные источники энергии. Уже появляются электромобили, которым нужно отдавать преимущество, как это делается в развитых странах. Конечно, все должно решаться на государственном уровне — созданием соответствующей инфраструктуры, налоговыми льготами и пр.

Еще одна мера — ограничение въезда автомобилей в центр. Такое решение, конечно, не популярно, но если бы население понимало, насколько опасно загрязнение воздуха для нашего здоровья, то люди бы согласились. Но для этого нужно увеличивать количество городского транспорта, а не сокращать, как мы это делали в последние годы. Ведь только трамвайные маршруты были урезаны почти в два раза.

Если выполнить даже такие меры, рассчитывать на восстановление окружающей среды можно. Уже в течение двух-трех лет мы могли сделать воздух чище.

Еще хотел бы сказать, что пока у нас, к сожалению, не применяется комплексный подход к оценке качества среды обитания, уровня жизни и экономики. Все это рассматривается отдельно: заболеваемость учитывается в бюджетах по здравоохранению, экономический рост — совершенно в другой отрасли. Но если оценить экономические показатели с учетом среды обитания и качества жизни, то мы получим другую картину. И она будет значительно хуже. Ведь если растет уровень загрязнений — растет и заболеваемость. Растет заболеваемость — увеличиваются расходы. Все взаимосвязано. Это необходимо учитывать.

 

– На что мы сегодня не обращаем внимания, а стоило бы?

– Люди стали больше времени проводить в черте города. Если бы они понимали, что воздух там попросту опасен, особенно для детей, то при первой же возможности стремились бы за город. Под Петербургом много прекрасных природных зон, где следует проводить все выходные, праздники и каникулы. За это время организм сможет пройти серьезную реабилитацию. Кроме того, нахождение на природе предполагает еще и физическую активность, что тоже очень важно. Еще один фактор, как ни тривиально — правильное питание. Очень хорошая привычка, например, всегда смотреть состав продуктов. Чем меньше в нем ингредиентов с индексом Е, чем короче сам список, тем лучше.

 

– Существуют ли в нашем городе очаги радиационного загрязнения?

– Можно сказать, что нет. В начале прошлого века люди ничего не знали о радиации, но «благодаря» событиям в Хиросиме и Нагасаки, затем Чернобылю стали настолько осведомлены, что развилась радиофобия: люди стали бояться, и зачастую необоснованно. Например, если на АЭС в Сосновом Бору откажет какой-нибудь клапан — население, включая местную администрацию, начинает паниковать, советовать закрывать форточки, пить йод. Многие не знают, что после Чернобыля все атомные станции в стране были реконструированы, и уровень их безопасности на сегодняшний день очень высок.

Химическое загрязнение намного опаснее радиации. Потому что радиацию легко обнаружить хотя бы с помощью счетчика Гейгера. А химическое загрязнение, которое тоже вызывает и мутации, и онкологию, так просто не найти, потому что любое вещество для своего обнаружения требует специальной методики: определенных приборов, реактивов, аттестованной лаборатории. Но если контроль не вести, то проблема будет усугубляться.

Ситуация действительно опасная, потому что загрязняющих веществ в нашей атмосфере тысячи, а мы делаем измерения всего по тридцати. Система экологических наблюдений по этому показателю у нас остается на уровне Советского Союза – а ведь само количество вредных выбросов с тех времен выросло в разы. Несмотря на то, что замеры по всем этим веществам обходятся недешево, здоровье людей дороже.

Читать эту статью в онлайн версии журнала "ММ": 

//21mm.ru/arkhiv/reader/?journal=341#4442