Бывает проруха

jooinn.com

НЕ В ТОМ ЗНАЧЕНИИ

«Через неделю Пьер выдал жене доверенность на управление всеми великорусскими имениями, что составляло большую половину его состояния, и один уехал в Петербург», – пишет Лев Толстой в «Войне и мире». Он же предполагает в книге «Путь жизни», что «если бы только все те, кто едят животных, сами убивали их, большая половина людей отказалась бы от мяса». Герой Радищева в «Путешествии из Петербурга в Москву» видит сон о себе-правителе, и в этом сне «большая половина новых воинов умирали».

Писатели совершили очень распространенную ошибку, забыв, что половина – одна из двух равных, одинаковых частей. Так что великорусские имения на самом деле составляли большую часть состояния Пьера.

Пьер Безухов и Элен Курагина. Иллюстрация А. П. Апсита к роману Л. Н. Толстого «Война и мир». онлайн-читать.рф

ПАРОНИМЫ И ЛОЖНЫЕ СИНОНИМЫ

Если нечем парировать в интернет-дискуссии – посмейся над тем, что оппонент не различает одеть и надеть. Еще больший позор, чем путать -тся и -ться! Этой ошибке тоже много лет. У Пастернака есть стихотворение «Все оденут сегодня пальто», где она встречается дважды, не считая названия. Герой Чехова Пашка в рассказе «Беглец» любуется собой, «одевши рубаху, штаны, опорки и серый халатик». В новых изданиях эти ошибки уже исправлены. У Горького в «Детстве» Цыганок каждую пятницу «одевал короткий до колен полушубок». Поэт Алексей Тимофеев, современник Пушкина и Гоголя, пишет в 1835 году: «Вздохнув, суму свою одел / И тихо помолился богу». У Достоевского в «Преступлении и наказании»: «Только встал я тогда поутру-с, одел лохмотья мои…» Но здесь хотя бы можно предположить, что ошибся не автор, а его герой Мармеладов.

Мармеладов. Иллюстрация: Fritz Eichenberg, georgemacyimagery.wordpress.com

Это лишь несколько примеров. Путаницу с одеть и надеть обычно связывают с паронимами – словами, которые звучат похоже, но означают разное: как невежа и невежда, зрительный и зрительский, иммигрировать и эмигрировать. Но этот случай можно отнести и к ложной синонимии, когда автор путает значения слов и считает их синонимами. Обычное дело не только для разговорной речи, но и для журналистских статей, и даже для публичных выступлений. Например, часто говорят и пишут нелицеприятный в значении неприятный, но на самом деле слово означает беспристрастный, объективный. А вот одиозный как раз означает неприятный, а не знаменитый, как многие думают.

СИНТАКСИС СЛЕТЕЛ

«Подъезжая к сией станции и глядя на природу в окно, у меня слетела шляпа» – классический пример неправильного обращения с деепричастием. По правилам (а главное – по логике) деепричастие (подъезжая, глядя) и глагол, к которому оно относится (слетела), должны обозначать действие одного лица. Но в этом предложении получается, что шляпа ехала и смотрела в окно. Чехов в «Жалобной книге» сделал ее такой самостоятельной ради комического эффекта.

А вот Лев Толстой не шутит, и в его произведениях таких ситуаций несколько: «Накурившись, между солдатами завязался разговор» («Хаджи Мурат»), «Прокричав эти слова, ему стало стыдно, и он оглянулся» («Воскресение»), «Вообразив себе, что трубка для меня смертельна, мне показалось, что я умираю» («Юность»).

БЕЗ ЗАПЯТЫХ

Люди, которые не умеют правильно расставлять запятые, обычно хорошо помнят об авторской пунктуации: это когда писатель идет вопреки норме, чтобы сделать акцент и усилить эффект. Возможно, этот деликатный термин придумали редакторы и корректоры, устав спорить с художниками слова? Например, Достоевский ненавидел правила пунктуации (кричал в редакциях: «Мне нет никакого дела до чужих правил!») и знаки расставлял интуитивно. Интуиция подводила, и в прижизненных изданиях произведений Федора Михайловича было немало ошибок. Примеры из «Бедных людей»: «Вижу уголочек занавески у окна вашего загнут», «Знать вам ничего мои слезы». В обоих случаях после первого слова нужна запятая, и никакого особого эффекта ее отсутствие не дает.

Первый сборник Маяковского, 1913 г. gazetargub.ru

Сложные отношения со знаками препинания были у Маяковского («…у меня ненависть к точкам. К запятым тоже») – есть предположение, что поэт страдал дислексией и просто не мог применять правила. Осип Мандельштам в стихотворении «Мы живем, под собою не чуя страны» тоже сэкономил запятые: «Его толстые пальцы как черви жирны, / И слова как пудовые гири верны». В новых изданиях черви и гири уже выделены, потому что это сравнение.

Плакат Юрия Тореева. toreev.com

СОЧЕТАТЬ НЕСОЧЕТАЕМОЕ

В современной речи много выражений-гибридов с неестественным, ошибочным происхождением. Например, канцелярское предпринять меры образовалось из двух словосочетаний: принять меры и предпринять шаги. Смешалось то, что смешивать не нужно, и получилась частая речевая ошибка. Другой пример – фраза улучшить уровень жизни. Правильно – повысить уровень жизни либо улучшить качество жизни. Но ошибка звучит привычно, и мы продолжаем ее повторять.

С писателями тоже такое случается. Например, Андрей Белый в эссе «Магия слов» написал, что «упражнение духа в звуковом сочетании слов играет огромное значение». Поэт смешал словосочетания «играть роль» и «иметь значение». Алексей Толстой в «Хождении по мукам» пишет: «Ну, и влипли же мы в переплет под станцией Уманьской». Но здесь ошибку можно приписать герою, который смешал два фразеологизма: влипнуть в историю и попасть в переплет. А вот Демьян Бедный в коротком стихотворении «Пугало»: «Мой сын и мой отец при жизни казнены, / А я пожал удел посмертного бесславья». Наверняка имелось в виду, что герой познал удел, но вмешалось выражение пожинать плоды.

Стихотворение «Пугало» на памятнике Александру III. igardens.ru

Еще один пример из живой речи – выражение две большие разницы. В нем незаконно объединились две разные вещи и большая разница. Второе выражение, кстати, тоже не совсем грамотное: разница либо есть, либо нет, так что оценивать ее размеры глупо.

ВНУТРЕННЯЯ ДЕФОРМАЦИЯ

Фразеологизмы, о которых мы начали говорить, называют устойчивыми выражениями. Но стойкости им хватает не всегда: некоторые в течение жизни деформируются так, что даже изначальный смысл теряется. Например, до нас дошла поговорка «На тебе, боже, что нам негоже». Мы особо не задумываемся, причем здесь бог. И писатели не задумываются. Вот Чингиз Айтматов пишет в романе «И дольше века длится день»: «Убедил начальника разъезда, что надо самим поехать, а то ведь пришлют – на тебе, боже, что нам негоже». А вот Виктор Астафьев в рассказе «Соевые конфеты»: «Тамошние мудрецы знали, чего сбыть на пригородную станцию, – "на тебе, Боже, что нам негоже"».

А изначально бога в этом фразеологизме не было: первоначальный вариант – «На те, небоже, что нам негоже». Небоже значит убогий, нищий. Этот «исходник» стал забываться еще в XIX веке, так что сегодня его и ошибкой считать не хочется. Но похожие процессы идут с другими выражениями. Например, мы говорим и пишем «устроили сыр-бор» – что за сыр, что за бор, почему его устроили, затеяли или развели? Да просто глагол не тот, и значение существительного уже все забыли. Сыр-бор – это лес, сырой бор. И он вообще-то разгорелся – то есть мы сравниваем сложную ситуацию с лесным пожаром.

2gis.com

БЫВШАЯ НОРМА

Почти вся художественная литература предыдущих веков – окно в прошлое языка. Евгений Онегин лежит «в постеле». Анна Каренина велит дочери «итти гулять». У Блока «в соседнем доме окна жолты». Все это не ошибки, а прежняя языковая норма. В современных изданиях устаревшие формы обычно исправляют, и это уже немного грустно – словно шедевры лишаются капельки своего очарования. А иногда очарование придает именно ошибка – хоть она и очевидна любому, кроме автора. Максим Горький придумал для таких ошибок термин авторская глухота. То самое «я так вижу», которое мы готовы автору простить.

Вот, например, у Лермонтова: «Не встретит ответа / Средь шума мирского / Из пламя и света / Рожденное слово». Из пламени же! Редактор указал поэту на ошибку, но вместе они решили ее оставить – потому что красиво. А у Чехова в повести «Степь» бабушка Егорушки «до своей смерти была жива». Егорушке всего девять лет – неудивительно, что он так размышляет. Но сам Чехов, по рассказам друзей, не намеревался это подчеркивать и ошибку увидел уже после публикации. Не самый большой грех – ведь, помимо грамматических и лексических ошибок, в произведениях классиков (и не только русских) чего только не бывает: бесследно исчезают персонажи, искажается время, нарушаются законы физики и логики… Но все это лишь доказывает, что даже великие писатели были почти как мы – только великие!