Йорик, бубалех и Боспорское царство: как устроены будни археолога

МЫ НЕПОДАЛЕКУ от крымского села Яковенково, что в Керченском районе на побережье Черного моря, у античного некрополя со странным названием Кыз-Аул. Дело в том, что село Яковенково до войны было татарским и звалось Кыз-Аул – «девичья деревня», отсюда и тюркское название древнегреческого некрополя. Он появился здесь около I века до н. э. и был действующим вплоть до III века. Интересно, что в средневековье (в VIII–X веках) здесь жили носители так называемой салтово-маяцкой культуры, оставленной племенами, входившими в состав Хазарского каганата. Не сильно заморачиваясь, они использовали каменные склепы как дома, тут же хоронили и своих умерших. Так что памятник получился многослойным.

Николай Берлизов

А место раскопок – ступенчатое: внизу склеп и ребята с кисточками, наверху – другие ребята, с лопатами. Они двигают отвал – выброшенную из раскопа землю. Все делается вручную при помощи лопат, а кому повезло – тележек. В неофициальных археологических «гимнах» иногда встречается строчка про это, что-то вроде: «Никогда всерьез не уставал тот, кто не двигал отвал». Этот адский труд (кстати, работают на раскопе обычно с семи утра, чтобы не было сильного солнцепека, а будят всех под традиционный клич: «По могилам!» – подскакивают все, даже самые совиные натуры) нужен, чтобы расчистить площадь для новых раскопок, а еще чтобы дождь или ветер не унесли землю обратно на зачищенный раскоп. Кстати, ветер в этих краях шквальный – рядом два моря: Черное и Азовское. Поэтому едкая земляная пыль набивается во все части изнуренных археологических тел: глаза, уши, нос, рот.

– Знакомый вкус. Orbit «Земля с отвала», – шутит волонтер по имени Олег, которому сегодня «посчастливилось» работать с лопатой. Волонтеры никогда не ноют – они знали, на что шли.

У ТЕХ, КТО РАБОТАЕТ на нижнем ярусе, тоже есть лопаты. Аня Мельникова, студентка второго курса Краснодарского института культуры, исполняет странные па с лопатой: аккуратно втыкает ее в землю не вертикально, а вдоль, снимая верхний слой. Это называется горизонтальная расчистка. А при выемки земли лопата должна идти под легким наклоном потому, что если в земле есть находка – ее проще увидеть. Работать нужно быстро, но аккуратно. Если лопата во что-то уперлась – проверять, что там, при помощи ножичка.

– Археология – это когда землю копают ножом, – резюмирует Николай Евгеньевич.

Это правда. Уже через несколько минут ребята начинают ковырять вокруг того самого черепа, который я чуть было не раздавила. Работают обычными сапожными ножами. Быстро и удобно. Нагребут земли – подметают кисточкой (той, что для малярных работ, а можно еще зубной щеткой или большой – от швабры, это для широких площадей). Почти сразу становится понятно, что перед нами кости ребенка. Череп маленький, но странно вытянутый. Очень похож на то, что все видели в книжках про древних египтян.

Раскоп каменного склепа. Фото: Ольга Фадеева

– Если череп действительно деформирован, то это уже вряд ли грек, – склоняясь над находкой, размышляет Николай Берлизов. – Такая традиция в то время была у алан (ираноязычное племя, предки нынешних осетин. – Авт.), родственников более известных сарматов. Дело в том, что Боспорское царство, которое тут тогда существовало, уже было многонациональным. Костяк его населения составляли греки, но к тому времени они уже хорошо перемешались с местными варварами.

– Это будет Йорик, – резюмирует студент. Александр Мещеряков, тоже орудующий кисточкой. Археологи частенько дают имена найденным скелетам.

СЛЕВА ОТ ГОЛОВЫ ЙОРИКА показываются серые черепки – маленький кувшинчик, который сразу накрывают перчаткой – чтоб не потрескался на солнце. Назначение его неизвестно. Древнегреческая погребальная обрядность вообще весьма разнообразна.

Горизонтальная расчистка раскопа. Фото: Ольга Фадеева

– Кого-то хоронили в земле, кого-то – в каменных склепах. Что-то зависело от достатка, что-то – от пола, возраста, семейных традиций, статуса и т. д., – говорит Николай Евгеньевич. – Очень много факторов, которые тогда влияли на особенности погребального обряда. Нам все даже неизвестны. Для них это было обыденностью – об этом не писали, а мы теперь должны разбираться.

КОЕ-КАКИЕ ТРАДИЦИИ, впрочем, могли быть вполне устойчивыми. Например, трупоположение. Наш ребенок, появляющийся из-под земли, лежит на спине, головой на восток.

Расчищенное погребение ребенка, предположительно I век до н. э. Фото: Ольга Фадеева

– Обычно греки хоронили своих умерших просто вытянутыми на спине, – продолжает Берлизов. – Хоронили на рассвете. Это считалось лучшим временем для похорон, потому что всевозможные ночные демоны как раз уходят отдыхать, а дневные еще не проснулись, а значит, ни те, ни другие не причинят умершему никакого вреда. За это время можно быстренько похоронить. Темечком к восходу и лицом на закат – чтобы он был повернут к священной реке мертвых Стикс. Хотя традиции, конечно, могли перемешиваться – как я уже сказал, Боспорское царство в те времена было многонациональным: папа мог быть греком, мама – скифянкой, дедушка – тавром. Каждый мог вносить свою лепту в погребальный обряд. А вообще об этом тогда мало кто задумывался – как люди знали, так и хоронили – по-своему, не так, как сейчас… Дети, не подкапывайтесь сильно под кости – там могут быть бусины, фибулы, за щекой может быть монета... Древние греки верили, что душа умершего, переправляясь через Стикс, должна дать перевозчику Харону монету, дабы тот переправил ее через реку. Поэтому клали ее либо в руку, либо за щеку.

НИКОЛАЙ ЕВГЕНЬЕВИЧ оказался прав. Монеты, правда, не было, но в районе шеи Йорика под кисточкой запрыгали мелкие бисеринки из белой пасты, едва различимые в серой крымской земле. А на левой руке ребенка заиграло на солнце что-то зеленое – тонкий бронзовый браслет, покрытый густым слоем патины. Золота нет. Могильник сильно ограблен, не потревожены, как правило, бедные погребения. Найти непотревоженные погребения в Крыму вообще крайне сложно, ведь на этой земле люди жили еще со времен палеолита, так что история у острова богатейшая – и для ученых, и для нелегальных охотников за стариной. Главные враги археологов – это черные копатели. А еще кроты. Последние перемешивают не только кости (в результате от скелета мало что остается, и особой ценности он уже не представляет), но и землю. А ее оттенки очень важны для раскопок. По цвету и консистенции земли определяется так называемое могильное пятно – там, где земля была когда-то перекопана. В этом месте она другого цвета и более рыхлая. Впрочем, от крота остаются полосы, а могильное пятно – большое и широкое, как, собственно, сама могила.

– Мальчик это или девочка? – спрашиваю, кивая в сторону откопанного ребенка (кстати, кости оказались в очень хорошей сохранности).

– До 14 лет пол ребенка по скелету не определяют, – объясняет Николай Евгеньевич, – только по сопутствующему инвентарю. Но этот явно маленький, годика два. Знаете шутку про мальчика из Тешик-Таша? (Знаменитое захоронение неандертальского ребенка, найденного в 1938 году в пещере Тешик-Таш в Узбекистане. – Авт.) Мол, лучше бы это была девочка – на мальчика больше гипса при реконструкции уходит. Пол маленького ребенка, если об этом не свидетельствуют предметы в могиле, обычно определяется фактически произвольно. (Кстати, мальчик из Тешик-Таша, как позже выяснили исследователи, на самом деле оказался девочкой. – Авт.)

Зарисовка расположения костей в могиле взрослого человека. Фото: Ольга Фадеева

Датировка этого погребения вызывает вопросы: бисер, найденный на шее младенца, относится к I веку до н.э., а обычай прижизненной деформации черепов, как считалось, был занесен в Южнорусские степи из Средней Азии не ранее II века нашей эры. Таблоиды, в том числе английская Daily Mail, тут же окрестили ее «могилой инопланетянина» – за сильно деформированный череп, который, вероятно, был искусственно вытянут сразу после рождения ребенка. Такие традиции были характерны для сарматов, особенно поздних. Вероятно, это был мальчик примерно полутора лет, об этом можно судить по незаросшим костям родничка на голове. Деформация черепа, скорее всего, обозначает принадлежность к группе или определенному социальному статусу. Некоторые специалисты полагают, что люди с такими черепами были подвержены повышенной агрессии (недаром сарматы, у которых была традиция деформации черепов, отличались воинствующим нравом), поэтому не исключено, что в будущем мальчику суждено было стать воином.

А ВОТ ОДЕЖДА ТАКОЙ ДРЕВНОСТИ не сохраняется никогда.

– Хотя в моей первой экспедиции мы нашли отпечаток кожаных ножен от ножа, причем в цвете, – рассказывает Николай Евгеньевич. – На земле были остатки краски. Это очень ценная находка.– И как ее сохранили? – спрашиваю.– Снимали отпечаток монолитом вместе с землей. Пришлось срочно доставать водку, а дело было утром. В СССР в те времена раньше одиннадцати тоже горячительное не продавали. Поехали к председателю местного совхоза за разрешением. Слава богу, он дал.

Водка нужна, чтобы смешать ее с клеем ПВА (спирт ценен тем, что быстро проникает в землю и так же быстро высыхает). Эта смесь служит закрепляющим раствором. Им-то и заливали земляной монолит. Дождались, пока высохнет, вырезали и отвезли в музей.

ПВА использовали для реставрации находок. Но сейчас используются другие клеящие составы, чаще – полибутилметакрилат или полиметилбутираль. При необходимости их можно снова растворить. А вообще в костях главное – склеить остов находки (это можно сделать даже по мелким частям, поэтому никакие «детали» костей при раскопках не выбрасывают), или, как говорят, археологи – профиль. Остальное догипсовывают.

– Вообще, дети сейчас выполняют функцию бога, – Николай Евгеньевич немного философ, – они возвращают к жизни то, что умерло и давно забыто, и дают находкам бессмертие. Ведь наши находки из погребений и отчеты о раскопках хранятся без срока давности. А человек жив, пока его помнят.

Погребение лошади, вероятно, похороненной неподалеку от своего хозяина. Фото: Ольга Фадеева

Йорик откопан и готов к зарисовке. Девушка по имени Лиза тщательно перерисовывает в большую тетрадь в клеточку все детали крошечных костей. Быстро и поразительно точно. Третий этап – нивелирование, то есть измерение того, насколько низко залегала могила и сам скелет по отношению к сегодняшней поверхности земли.

– Точка! – кричит студентка Каролина Коза, вертикально уперев в могилу здоровенную линейку.– 319! – отвечает Николай Евгеньевич, встав на верхнем ярусе раскопа у нивелира – специального аппарата на треножнике, похожего на старый советский фильмоскоп. Он регистрирует измерения с точностью до сантиметра. Точка – это начало отсчета, 319 – высота измеряемого уровня.

Потом содержимое могилы аккуратно собирают. Кости – в одни мешочки, предметы – в другие. Первые попадут к антропологам, вторые сначала подвергнутся камеральной обработке (реставрации и лабораторным исследованиям), их опишут, зарисуют и сфотографируют, а потом сдадут в музейные фонды. При необходимости их можно будет достать и продолжить исследования или включить в какую-нибудь экспозицию. Из костей, если будет нужно, могут извлечь ДНК, так как анализ этот, как известно, не из дешевых.

ЕЩЕ НЕМНОГО, И ОТ ЙОРИКА остается только неглубокая маленькая ямка. Но это не все находки. Неподалеку уже расчищают могилу коня. Оказывается, животных хоронили вместе с людьми.

– В некрополе встречаются деформированные черепа и погребения лошадей, крупного рогатого скота и собак, – объясняет Павел Павлович Гецко: руководитель экспедиции, сотрудник Института археологии РАН и один из лучших реставраторов в России. – Исследователь этого памятника Олег Дмитриевич Чевелев в свое время интерпретировал эти погребения как сарматские. Я склоняюсь к такому же мнению, но некоторые ученые думают иначе, потому что в сарматских погребениях встречается оружие и сопутствующий инвентарь (сарматы по большей части своей воины), а тут этого мало. В прошлом году, например, мы вскрыли погребение без деформации черепа с очень скудным погребальным набором: пряжка, два стилоса (древнегреческий инструмент для письма в виде остроконечного цилиндрического стержня. – Авт.) и маленький лепной кувшинчик. Но этому погребению сопутствовали три могилы лошадей. Это говорит о том, что здесь жило зажиточное население – ничего не стоило взять из табуна лошадь или барана, прирезать и похоронить рядом. Но, исходя из предыдущих исследований и по рассказам грабителей, которые побывали на этом некрополе, здесь встречались и золотые предметы – кольца, серьги. То есть это было не простое сельское поселение, а, возможно, уже с урбанистическим устройством. 

– Куда же подевался город?– Городище некрополя не найдено. Есть предположение, что оно ушло под воду. Лично я с этим не согласен, потому что отсутствует сопутствующий материал. Если бы поселение ушло под воду – на песке лежала бы уйма керамики, а ее нет. Поэтому городище некрополя пока остается за кадром. Его надо искать.

РАБОТЫ ЗДЕСЬ И ВПРАВДУ непочатый край. За год-два не исследуешь – нужно врезаться в глубь материка и идти вдоль берега. А вообще раскопки начались еще в 1930 году – под руководством тогдашнего директора Керченского музея Юлия Марти. Точечно продолжились в 1970-е и с 1985 по 2000 год. Вплотную некрополем занялись лишь в 2015 году. То ли еще будет!

Многие знают, что день археолога отмечают 15 августа, но не все знают историю его происхождения. А дело, вероятно, было так. В 1929 году в одну из археологических экспедиций в Старой Ладоге приехал проверяющий. Экспедицией руководил один из первых «красных» профессоров, бывший офицер царской армии, бывший красный командир, сохранивший все свои командирские привычки (в том числе употребление горячительных напитков), некий Владислав Осипович Равдоникас. Проверяющий, конечно, удивился, почему в рабочий день все пьяные. Экс-офицер не растерялся и отрапортовал: отмечаем день археолога. Это было похоже на правду, ведь на дворе 1929 год – вводилось много советских праздников. Тем не менее, проверяющих отправили и в другие экспедиции. Но пока комиссия ехала в ближайшую, Владислав Осипович догадался добраться до телеграфа и настучал телеграммы во все экспедиции. Содержание было примерно таким: «Поздравляем с днем археолога!» В итоге комиссия каждый раз прибывала на пьянку. Интересно, что в 1980-е годы на волне борьбы с алкоголизмом директор Института археологии, академик Борис Александрович Рыбаков решил издать приказ, которым запрещал день археолога. Но отменить то, чего нет, нельзя. Праздник остается неофициальным днем археолога и поныне. В этот день принято посвящать в профессию, а иногда пить бубалех – напиток, название которого неизвестно почему взято из кинофильма «Не шутите с Зоханом»: спирт, настоянный на лимонах (хотя рецепты могут быть очень разными).