Когда наука бессильна

АН: Так я пытаюсь вникнуть, Светлана Петровна.

СП: На словах вы не вникнете, это точно. Потому что много есть вопросов, на которые нет ответа в принципе, – так же, как и в любой другой дисциплине.

Но в гомеопатии мы видим эффект уже много лет, и как отказываться от этого? Тем более здесь врачебная работа очень серьезная. Гомеопатические препараты исследуют на здоровых людях (чаще всего это студенты или молодые врачи), назначают им лекарство в дозе, не вредной для организма. В ходе эксперимента они тщательно описывают свои ощущения. А дальше выясняется, кто более чувствителен к препарату. Влияет все – даже цвет глаз и цвет волос.

А аллопатические средства исследуют, в основном, на больных людях.

Уже есть определенный ассортимент гомеопатических препаратов, 400–500. В аллопатии же столько нет. Названий много, а формул-то химических, извините, не больше.

АН: Во всяком случае, я уже давно не пью никаких аллопатических лекарств. Пил всю жизнь таблетки, но на каком-то этапе пришло осознание, что пить их дальше нет смысла. И в моей жизни ничего не изменилось. Болит ли у меня голова, желудок – я нашел лекарства, которые меня лечат. Да, от поясницы меня лечат мухоморы. От желудка у меня есть настойка калгана на спирту.

Тем не менее, гомеопатические препараты я признаю и принимаю. И только проверенных фирм, о которых я точно знаю, что это гомеопатия. Помогает ли это в буквальном смысле или нет, трудно сказать. Очень хочется верить, что это на мой организм воздействует положительно. Но, прежде чем принять первый гомеопатический препарат, я определил для себя, как это работает.

СП: Ну, и как? Скажите теперь вы мне.

АН: Я воспринимаю человеческий организм как некую машину, которая имеет в основе своей некий гибридный двигатель. И если наш организм – машина, значит, и принцип у него должен быть аналогичный. Если в машину заливать плохой бензин, то она сломается. Соответственно, если организм кормить плохой едой, он тоже сломается… Но дело даже не в этом. Дело в том, что в моем понятии в нашем организме существует достаточно механизмов, способных запустить процесс восстановления. Наша биологическая машина более совершенна, она может починить себя сама.

Мы научились лечить людей от многих вирусных болезней, которые еще сто лет назад были неизлечимы. Мы взяли вирус в малой дозе и ввели его в организм. Что получилось – известно.

Так же и в гомеопатии. Когда любого человека могли запросто отравить, то часто использовалась схема употребления ядов в малых дозах. Тогда у человека появлялся шанс выжить при отравлении. Значит, при определенных условиях в нашем организме есть ресурсы, способные вырабатывать вещества для его защиты.

СП: Но куда мы денем интеллект, который в гомеопатии учитывается? Интеллект, психика человека, его восприятие, его ощущения? Мы в первую очередь обращаем на это внимание.

АН: На мой взгляд, интеллект – это компьютер, который в течение своего развития записывает много различных программ. Наше воспитание, наше общение с умными людьми. Опыт, который нас окружает. И в дальнейшем мы воспринимаем мир через призму этих программ.

СП: Аналогичную теорию про компьютер рассказал мне один биолог, доктор наук. Компьютер без программы – это кусок железа, работать не будет. Бывает, что сломалась программа, вирус поймала… Так же и с организмом человека, только это компьютер более сложный. И если человек заболел, то в его компьютере тоже сломалась какая-то программа, и надо найти препарат, который позволит заново ее запустить.

Говоря о человеке, о его интеллекте – чем, например, отличается интеллект мертвого человека от живого? 

АН: Мое мнение – души нет у него.

СП: Вот Ганеман это назвал «жизненная сила». То есть «энергия», «душа» – как угодно… Вокруг нас вот столько всяких теорий. И то, что вы сейчас рассказали, – одна из них, возможно.

Сейчас часто встречаются психосоматические заболевания. Одно время говорили, что 30 процентов всех болезней являются психосоматическими, потом эта цифра увеличилась до 70 процентов. Потому что мы живые люди, мы реагируем на все. Взгляд, улыбка, грубое слово или ласковое. Это механизмы, которые не запустят железную машину. А вот человека они запустят либо на выздоровление, либо на болезнь.

АН: А в вашей гомеопатической практике не было каких-нибудь побочных действий?

СП: Не было. Бывает так называемое лекарственное обострение. Если препарат подобрали правильно, то на очень короткое время он усиливает симптомы болезни. И это хороший прогностический признак, потому что мы попали в точку. 

АН: А какие болезни, в основном, вы предлагаете лечить?

СП: К нам приходят с разными заболеваниями. За исключением тех, когда операции нужны. 

АН: А вы сами употребляете гомеопатические препараты?

СП: Ну а как же. 

АН: А обычные лекарства?

СП: Тоже. Вы знаете, мне 67 лет, у меня уже высокое давление бывает. Я, конечно, минимумом таблеток обхожусь, но иногда все-таки принимаю. Много работаю, по 10–12 часов в день. И если у меня высокое давление, я не могу себе позволить лечь и отдохнуть.

АН: Так вы бы лекарство гомеопатическое себе подобрали. Свои привычки же лучше всех знаете.

СП: Подбираю. Под себя еще сложнее. Мы себя неправильно воспринимаем. Поэтому себя лечить невозможно. Какие-то общие принципы, конечно, используем, про которые уже знаешь наверняка – поможет. 

АН: Светлана Петровна, а какие взаимоотношения с официальной медициной у вас?

СП: Обычные, хорошие. В гомеопатии я работаю уже практически 34 года и привыкла себя считать терапевтом. Я не буду говорить, что лечу все, потому что любая консультация врача, в том числе и гомеопата, в первую очередь заключается в том, что нужно разобраться в пациенте, поставить диагноз. Поэтому я считаю, что все-таки мы должны делиться по специализации: педиатры, терапевты, неврологи. Наверное, в отличие от многих других врачей-гомеопатов, я считаю, что не могу лечить все.

Кстати, Константина Геринга (отца гомеопатии в США. – Ред.) послали в Америку, чтобы он разрушил гомеопатию как врач. А он увлекся ею, написал колоссальные труды, многие препараты изучил впервые после Ганемана… Пирогов использовал гомеопатические лекарства даже на поле боя. Многие противники гомеопатии, когда реально сталкиваются с ней и начинают изучать ее, становятся сторонниками.