текст
Лес был, да сплыл
Для перевозки древесины люди издревле использовали природный транспорт – воду. В России последствиями лесосплава XIX–XX веков стало то, что на дне рек до сих пор покоятся миллионы рублей, а сосны-путешественницы спустя десятки лет случайно оказываются у берегов Гренландии и Исландии.
ТАК, В 2015 ГОДУ учеными из Швейцарии была сделана потрясающая находка: у северных берегов Исландии и Гренландии океан начал выбрасывать на берег огромные просоленные стволы сосен. Это вызвало недоумение, ведь в Заполярье нет и никогда не было таких высоких деревьев, до ближайших лесов – тысячи километров. Это означает одно: сосны проделали долгий путь, прежде чем встретиться с северными льдами. Чтобы установить их возраст и происхождение, ученые прибегли к помощи дендрохронологии – исследованию годичных колец (подробнее об этом методе читайте на с. __ – Ред.). Их чередование зависит от погоды: в дождливое лето дерево растет активно и образует толстые кольца, в засушливое – копит энергию, и кольца получаются тонкими. Последовательность колец точно совпадает у растений, которые росли рядом, в одном климате. Таким образом, выяснилось, что почти половина из 2,5 тыс. выловленных стволов – сибирские сосны с берегов Енисея и Ангары! Некоторые из них начали свой путь еще в 1804 году, но большинство все же пали под острой пилой в советскую эпоху.
КСТАТИ, ОБ ИСТОРИИ. Первыми сплавлять бревна по воде догадались древние римляне. Уже в III веке до н. э. они импортировали деревья из Корсики по рекам, связывая гигантские плоты. Лесосплав получил развитие лишь на тех территориях, где было много полноводных рек, и до XVIII века носил лишь локальный характер.
Что касается Руси, то промышленный размах традиционному лесосплаву придал Петр I. Для строительства мощного флота нужна была качественная древесина, и в 1703 году император издает Указ об использовании крупных рек (Волги, Оки, Дона, Днепра и Двины) и повелевает: «Сплавному ходу по нихъ быть мочно». Так началась законодательно утвержденная история лесосплава в России.
Но царь-реформатор даже и представить не мог, каких объемов достигнет его дело в СССР. Этот период можно смело назвать «золотым веком» лесосплава. В 1917 году в Петрограде был создан Институт лесосплава, и ежегодно по крупным несудоходным (постоянно или временно) рекам сплавлялось 105–120 млн м3 древесины.
Промышленность развивалась со скоростью реактивного болида, и древесина служила сырьем для 20 тыс. всевозможных изделий, поэтому добывать и транспортировать ее нужно было в соответствующих объемах. Пик пришелся на 1960–1970 годы – объемы заготовки и сплава леса составляли более 250 млн кубометров в год.
Широкому распространению лесосплава в Союзе поспособствовало то, что все основные лесозаготовки велись в отдаленных северных и восточных районах, богатых полноводными реками, и, чтобы доставить бревна до лесообрабатывающих предприятий, удобнее было использовать именно водные пути.
Сплав леса был впечатляющим зрелищем для жителей городов и деревень – смотреть на него был даже увлекательнее, чем на ледоход. Интересно, что во времена СССР в оперативных сводках по радио сообщали не только «вести с полей», но и о том, когда на реке начинается сплав и в каком районе деревья в данный момент «держат путь».
В ХОЛОДА содержание влаги в древесных стволах минимально, поэтому и трескаться они будут меньше. Так что обычно лес пилили зимой и оставляли до весны. Когда лед таял, бревна спускали на воду, а течение просто делало свое дело – доставляло груз до деревообрабатывающих комбинатов. Такой вид транспортировки леса был гораздо дешевле, чем перевозка по суше. Кроме того, в отдаленных районах элементарно не было дорог.
Существует несколько видов лесосплава. Молевой – самый простой и бюджетный способ переправить бревна в нужное место. Стволы, никак не связанные между собой, в период весеннего паводка россыпью опускают в воду, где они свободно плывут по течению реки. Иногда для того, чтобы организовать движение срубленных деревьев, в определенных местах реки устанавливаются так называемые «боны» – направляющие сооружения. При плотовом способе бревна увязываются в «пучки», из которых потом составляются плоты. Процесс изготовления таких конструкций называется сплотка. При помощи теплохода или другого водного транспорта плоты буксируются до пункта назначения. Кошельный сплав в основном используется в небольших системах озер: строятся плавучие ограждения-кошели, по которым, как по водным дорогам, бревна достигают цели.
ПО СРАВНЕНИЮ с советским периодом, объемы лесосплава сегодня заметно снизились: с 30 % всего добываемого леса до 5 %. Причем молевой сплав запрещен в 1995 году – во многом благодаря стараниям экологов, которые убеждены, что лесосплав наносит непоправимый вред природе. Вопрос, впрочем, остается спорным по сей день.
Впервые активно заговорили о загрязнении водоемов древесной массой в том же СССР – в 1960–1970-е годы. Мол, сплав бревен по рекам загрязняет воду, причем как физически («топляк», который оседает на дне, ветви и кора), так и химически. Затонувшая древесина изменяет состав воды: в результате распада органических соединений снижается содержание кислорода, нарушается водородный показатель и выделяются вредные вещества, такие как фенол и меркаптаны. Пагубное последствие лесосплава – сокращение популяций рыбы.
Мнение советских экологов разделяют и многие современные. Так, президент Некоммерческого партнерства содействия сохранению лососевых видов рыб Геннадий Жарков в своей статье «Восстановление водоемов» пишет: «Известно, какой, например, урон был нанесен многим северным лососевым рекам за многие годы молевого лесосплава, когда не только ухудшилось качество воды за счет повышения концентрации дубильных веществ, но произошло также захламление рек корой и затонувшей древесиной». Уровень воспроизводства лосося в сплавных реках снизился в 3–15 раз, а продукция молоди – в 3,4–7,7 раза.
С такой проблемой, кстати, столкнулись и в США, где в XIX веке пострадала популяция атлантического лосося: в результате лесосплава реки подверглись сильному заилению, а лесопилки, построенные в прибрежной зоне и сливавшие отходы прямо в воду, только усугубили положение.
В нашей стране показательный пример отрицательного влияния лесосплава на численность рыбы – ситуация в Красноярском крае. Более 174 тыс. м3 дерева, постепенно оседавшего на дно реки Мана в советский период (вплоть до 1986 года), полностью уничтожили места зимовки ценных промысловых рыб – стерляди и тайменя. Это, наряду со строительством Красноярской ГЭС, привело к тому, что поймать тайменя на Мане сегодня – все равно что поймать редкого покемона Мью – персонажа одной из «покемонских» компьютерных игр. А стерлядь и вовсе занесена в Красную книгу Красноярского края, и увидишь ее разве что на картинках.
Бревна увязываются в "пучки", из которых потом составляются плоты. Фото: Dorogoff, commons.wikimedia.org И ДЕЛО НЕ ТОЛЬКО в сплаве как таковом. Если он проводится с грубыми нарушениями – бревна могут попросту перегородить реку и создать затор, что тоже порядком навредит экосистеме водоема. А еще противники лесосплава в один голос твердят о его малой эффективности. Только к середине 1970-х годов советские лесопромышленники добились того, чтобы процент утерянных бревен составлял менее одного. Для чего они начали улучшать технологию сплава: очищать и выправлять русла рек, строго рассчитывать запас плавучести (достаточный, чтобы бревна держались на воде).
А вот раньше, особенно в начале ХХ века, когда на лесоповалах трудились заключенные ГУЛАГа, технологии были не так совершенны, и потери могли составлять до половины добытого леса. Каждая вторая столетняя сосна, срубленная в тайге, уплывала в никуда. Но и сейчас, когда процент утерянного леса уже не такой пугающий, даже 1% – это очень много.
КАЗАЛОСЬ БЫ, если лесосплав так вреден и неэффективен, какие могут быть дискуссии – надо отказаться от него и перейти на альтернативные способы транспортировки древесины. Но ситуация далеко не однозначная. Некоторые ученые видят и плюсы. Известный российский ихтиолог Николай Строганов уверен, что помимо вредных для окружающей среды химических соединений при лесосплаве выделяются вещества, служащие питанием для планктонных организмов, а те, в свою очередь, – еда для большинства речных рыб.
А в 2007 году ученые из ЦНИИ лесосплава провели исследования, надеясь доказать, что лесосплав безопасен для экологии. Они проанализировали и сравнили химический состав воды сплавных рек и рек, по которым молевой сплав был прекращен. Вывод обнадеживает: существенных различий между реками нет, а значит, доказать пагубное влияние лесосплава на качество воды нельзя. Исследователи уверены, что если не нарушать технологию организации – не пренебрегать мелиорацией сплавных путей, установкой направляющих бонов и хорошо просушивать бревна во избежание потери плавучести – сплав леса никак не скажется на водном балансе водоемов. Так кто же прав? Вопрос открыт. Хотя некоторые, кажется, его уже для себя закрыли.
Летом 2017 года один из крупнейших лесоперерабатывающих холдингов в Архангельской области, группа компаний «Титан», сделал неожиданное заявление: архангельские дороги не могут справиться с объемами добытого леса, и «Титан» намерен возродить лесосплав. Холдинг полагает, что такая транспортировка позволит до конца этого года довести долю поставок сырья до 1 млн 100 тыс. м3. Для этих целей «Титан» даже переоборудовал собственный флот.
Фото: Семен Майстерман, www.karel.su МОЖЕТ, НЕ СТОИТ ДЕМОНИЗИРОВАТЬ лесосплав? Ведь если соблюдать все правила и следить за процессом, можно получить очевидный профит. Но что делать с теми тоннами леса, которые уже покоятся на дне российских рек? Доставать.
Мореная древесина (то есть здоровые древесные стволы, которые провели под водой десятки лет) – это ценнейший материал с исключительными свойствами. Внешне – дерево, по прочности – камень. Такая древесина не боится влаги (что очень логично), перепадов температур и вездесущих вредителей. А потому стоит денег. Цена обычной ели – от 500 до 1,5 тыс. руб. за кубометр, мореной – от 20 тыс.
И предприимчивые люди давно нашли, как на этом можно заработать. Как вам история американца Джорджа со сказочной фамилией Гудвин? У него нет Изумрудного города, зато есть $3 млн в год. И все благодаря тому, что на дне реки Флорида лежит настоящий клад, которым Гудвин сумел вовремя воспользоваться. В конце 1970-х этот строитель получил от друга-рыбака странный подарок – огромное сосновое бревно, да не простое, а мореное. Пораженный качеством древесины, он немедленно купил участок земли вдоль реки и наладил «отлов» забытых на дне бревен и их дальнейшую обработку. Сегодня Goodwin company, основанная в 1976 году, очень популярна в США. Она производит паркет и мебель из мореной древесины на заказ. Клиентами компании являются крупнейшие американские университеты и галереи и многие знаменитости.
В России тоже есть несколько бизнесменов, которые догадались «монетизировать» утонувшие древесные стволы. Пример – компания «Самрат» в Самарской области, занимающаяся добычей, сушкой и обработкой мореного леса. Другая компания – «Бюро аутентичной мебели» из Москвы – изготавливает из мореного леса мебель. Увы, пока это лишь частные случаи.
ЕСЛИ НАЛАДИТЬ добычу и обработку мореного дерева на государственном уровне, это поможет убить сразу двух зайцев: очистить водоемы от «топляка» (тем самым принеся пользу окружающей среде) и пополнить казну за счет продажи стволов и изделий из них. Хотя добыть и правильно обработать такую древесину – дело затратное. Нужно провести разведку, нанять аквалангистов, составить карты месторасположения «топляка», аккуратно извлечь стволы на берег и в целости и сохранности доставить до лесопилки. Это непросто, ведь мореное дерево – материал капризный, он может потрескаться и потерять свои ценные свойства из-за резкой смены «среды обитания». Но если подойти к этой задаче ответственно, сплав леса может повторно принести пользу стране.
Личность
Дарья Нуждова
Машины и Механизмы
Всего 0 комментариев
Конан Дойль и духи
Где рождается лень?
