«Налетели полчища саранчи»: насекомые в искусстве

В библейской книге «Исход» описываются так называемые «десять казней египетских» – череда наказаний, настигших земли фараона за его проступки. Как минимум три из них: нашествие мошек, наказание песьими мухами и нашествие саранчи – связаны с насекомыми. С древних времен они пугали человека и не раз изображались в искусстве – чаще всего как враги, но иногда и в роли друзей. О том, как эволюционировал и с чем был тематически связан образ насекомых, – в нашей статье.

5115 0 0

отправить по e-mail

«Налетели полчища саранчи»: насекомые в искусстве

Фото: Harry Nankin, harrynankin.com

От сотворения скарабея

Уже самые древние общества использовали формы и цвета насекомых, а иногда и их настоящие тела, в искусстве – украшениях, керамике, росписи тела или текстиля, картинах и скульптурах. Довольно далекие друг от друга культуры, например Древняя Греция и Япония, включали пчел, бабочек, сверчков, цикад и стрекоз в свои сюжеты и мифы. В Северной Америке навахо рисовали на песке (рисование на песке для индейцев навахо – священный ритуал, которому, по преданию, их научили боги) мясных мух, кукурузных жуков и стрекоз. Хопи на глиняной посуде часто изображали бабочек. Для древних египтян жук-скарабей был священным символом утреннего солнца.

Жуки-скарабеи, называемые также навозными жуками, катают шарики навоза животных по земле, а затем закапывают их в подземных гнездах. Древние египтяне, обратившие внимание на эту привычку тысячи лет назад, связали ее с тем, как солнце движется по небу каждый день. Хепри, бог восходящего солнца, даже изображался ими с головой в форме скарабея. У жуков-скарабеев есть одна особенность: их самки откладывают яйца в шарики навоза. Вылупившиеся личинки долгое время питаются под землей, а затем выходят оттуда уже взрослыми.

Не зная о «потаенной» стадии жизни жука, египтяне верили, что скарабеи волшебным образом рождаются из самой земли – и поэтому сделали их символом возрождения и обновления. В этом качестве скарабеев часто клали в египетские гробницы. Амулеты-скарабеи пришивали к одеяниям мертвых, особенно в районе сердца. Маленьких каменных скарабеев носили и как талисманы на удачу. Часто на нижней стороне «жука» писали имя, молитву или девиз. Скарабеев использовали как печать, чтобы делать оттиски на документах или других предметах.

Стоит отметить, что египтяне были не так уж и неправы, с благоговением относясь к скарабеям. В Австралии до прибытия европейцев ни их, ни вообще жуков-навозников не было. Поэтому, когда туда прибыли коровы, их навоз подолгу оставался на открытом воздухе – что в странах типа Египта, где таких насекомых много, нереально. Это привело к поистине катастрофическим последствиям: до 1960-х годов австралийцы ходили в шляпах с накомарниками и перчатках, а также длинных штанах и юбках с чулками, что в жарком климате неудобно. Причиной были мухи: обилие экскрементов, не растащенных навозниками по подземным норам, делало Австралию настоящим мушиным царством.

Спас австралийцев только импорт жуков-навозников венгерским ученым мигрантом Дьёрдем Борнемиссой: он интродуцировал сюда 23 вида таких жуков, за что был награжден Медалью Австралии, высшей местной наградой. Теперь, из-за некогда обожествляемых египтянами насекомых, целый континент дышит (и носит шорты) совершенно свободно.

В трилогии британского писателя-фантаста Чайны Мьевиля «Вокзал потерянных снов», «Шрам» и «Железный совет» есть раса жуков-скарабеев. Женщины этой расы – люди с головами жуков, а мужчины – просто жуки.

В японской культуре аналогичным образом ценили стрекозу. Сама Япония в прошлом часто называлась Акицусима, или Остров Стрекоз. Долгий дождливый летний сезон и многочисленные реки и ручьи создают там идеальные условия для жизни стрекоз, которые обычно проводят первые этапы жизни в воде. В Японии обитает более 190 их видов. В японской культуре образ стрекозы имеет множество воплощений. Он символизирует летний сезон, успех, победу, счастье, силу и мужество.

Местные фермеры считали, что присутствие стрекоз на полях обещает им обильный урожай риса. Самураи украшали стрекозой доспехи и шлемы. Во всех дворянских домах стрекоза появлялась на картинах и на фарфоре, мебели и тканях. Мифическое существо Сёрё Томбо (Мертвая стрекоза) связано с японским праздником Бон – днем поминовения ушедших. В этот день духи умерших, которых несет Сёрё Томбо, возвращаются домой, чтобы воссоединиться со своими семьями.

В 2011 году художница Анна Хант украсила Ноттингемский замок 10 000 керамических насекомых в рамках инсталляции Stirching the Swarm.

В Таиланде, Мьянме, Индии, Китае и Японии, а также в Африке и Южной Америке практиковали древнюю технику создания украшений или других элементов декора с использованием переливающихся надкрыльев жуков. В зависимости от региона выбирали разные виды «металлических» крыльев жуков-древоточцев, но традиционно наиболее популярными оставались ярко-зеленые надкрылья жуков-жемчужниц из рода Sternocera (Buprestidae). В Таиланде крыльями жука украшали одежду (шали и ткань сабай) в придворных кругах.

Канадский энтомолог Чарльз Ховард Карран в книге «Насекомые тихоокеанского мира» упоминал женщин из Индии и Шри-Ланки, которые держали в качестве домашних животных радужных зеленоватых медно-зеленых жуков вида Chrysochroa ocellata длиной около 4 см. Живые драгоценности носили по праздникам, с небольшой цепочкой, прикрепленной к одежде, чтобы предотвратить их побег. После этого насекомых купали, кормили и помещали в декоративные клетки. Живых жуков, украшенных драгоценными камнями, носили и держали в качестве домашних животных и в Мексике.

Символы и аллюзии

Для голландцев XVII века натюрморты часто имели символическое значение. Особый жанр натюрмортов «vanitas» (буквально «суета») предполагал, что авторы изображают испорченные плоды, поврежденные листья, разрушающуюся архитектуру, чтобы подчеркнуть быстротечность мироздания. Ванитасы пользовались особой популярностью в Голландии XVII века.

Гусеницы и бабочки символизировали на таких полотнах жизненный цикл. Многих других насекомых связывали с гниением. Мухи обычно олицетворяли дьявольское начало. Древние греки считали, что мухи «самозарождаются» в гнилом мясе. В Четвертой книге «Царств» упоминается Вельзевул, повелитель мух, – древнее божество, выступающее во главе роя насекомых. Как символ греха, муха изображается, например, в картине Карло Кривелли «Мадонна с младенцем».

В более поздние эпохи искусство активно развивало тему потенциальной опасности насекомых, актуализируя ее с учетом новых технологических средств и общественных вызовов. Так, в фильме «Черный рой» (2007) осы-убийцы, разработанные для армии США, нападали на людей. С осами-убийцами сражались и герои фильма «Ужаленные» (2015). Аналогичный сюжет пытался переосмыслить сериал «Черное зеркало».

В искусстве не раз находила отражение идея «модификации» насекомых до особо опасных форм. В ранней картине Гильермо дель Торо «Мутанты» ученая, чтобы спасти людей от эпидемии, переносимой тараканами, выводит помесь богомола и термита. Несколько лет человечество живет спокойно, а потом обнаруживает, что все это время его враг жил в катакомбах и… эволюционировал.

В фильме «Муха» Дэвида Кроненберга (1986 год) главный герой случайно модифицирует себя в огромное насекомое. По сути, ту же завязку несут в себе комиксы о Человеке-пауке, правда, коннотация там принципиально другая: способности насекомых помогают людям. Литература модернизма использовала прием превращения человека еще раньше: Грегор Замза у Кафки однажды утром превратился в мерзкое членистоногое (впрочем, став сколопендрой, а не насекомым).

Человечество часто размышляло, что будет предпринимать, если насекомые окажутся нашими соседями по галактике – причем, чаще всего, агрессивно настроенными. «Звездный десант» и «Любовь и монстры» показывают противостояние людей и насекомых из космоса. «Мгла» – третья работа Фрэнка Дарабонта по произведению Стивена Кинга – делает жутких насекомых причиной апокалипсиса. В финале романа Габриэля Гарсиа Маркеса «Сто лет одиночества» младенца съедают муравьи.

Совсем другое дело – детские картины. В них насекомые часто всего представляются позитивными, доброжелательными, а через функционирование их общества маленьким зрителям дают проекцию общества человеческого. Так, в серии мультиков «Лунтик и его друзья» самые разные насекомые, от божьих коровок до дождевых червей, помогают инопланетному аксолотлю.

В XXI веке искусство начали использовать, чтобы повысить осведомленность общества о разрушении окружающей среды. Искусство этого типа условно называют экологическим. Например, в работе «Литургия мотылька» (создана с использованием пигментной струйной печати с обработанными в цифровом виде сканами фотограмм с серебряно-желатиновой пленки, 2016 год) Гарри Нанкина представлены живые мотыльки Agrotis infusa из экосистемы Австралийских Альп, «обреченные из-за антропогенного воздействия».

Художница Дженни Кендлер позиционирует свой «Янтарный архив» как генетический ковчег планеты. Каждый экземпляр коллекции содержит фрагмент вида, которому человечество угрожает, – мех, чешую, кость, перо, крыло насекомого. Кендлер считает, что, хотя в научно-исследовательских институтах и существует ряд криобанков, созданных с аналогичными целями, высокотехнологичные морозильники потребляют слишком большое количество электроэнергии и, если случится климатическая катастрофа или крупный военный конфликт, которые выведут из строя электрическую сеть на долгий период времени, образцы будут безвозвратно утеряны. В «Янтарном архиве» используется другой, более древний, метод сохранения.

Пердита Филлипс создала «Посольство термитов» в ответ на Парижское соглашение по климату. В 2015 году она расположила в Садах Фицрой в Мельбурне шатер из папье-маше, в котором воплотила идею о возможности участия термитов в переговорах о сокращениях выбросов метана наравне с людьми. Художница спросила: «Будут ли они [термиты] раздражены отсутствием прогресса у вида, который претендует на то, чтобы быть воплощением рационального поведения? Сделали бы они это лучше? Каков будет их план действий?» Все эти вопросы очень интересны, особенно если вспомнить, что именно термиты – основной потребитель древесины на планете, причем, переваривая ее, они выбрасывают именно тот самый метан.

Фотограф и художница Корнелия Хессе-Онеггер десятилетиями занималась исследованием деформированных насекомых из-за радиации и под действием других факторов. Ее увлечение началось, когда в 1967 году генетик из Зоологического института Цюрихского университета дал ей задание нарисовать мух Drosophila subobscura, мутировавших после добавления в их пищу яда.

В 1985 году она нарисовал также муху Musca domestica, мутировавшую из-за рентгеновских лучей в лаборатории. После исследовательница ездила в Чернобыльскую зону отчуждения, чтобы фиксировать деформации там. Обнаружив деформированных насекомых в районах выпадения радиоактивных осадков Чернобыля, она съездила также на ядерные объекты в Европе и Америке.

Впрочем, стоит помнить: мутации насекомых постоянно происходят и без радиоактивного загрязнения, и пока ни одной научной работе не удалось показать развитие серьезных патологий у любого вида живых существ, проживающих в Чернобыльской зоне. Хессе-Онеггер много лет рисовала уродства, собрав обширную картотеку пагубного влияния человека на насекомых.

В 1942 году в рамках «Манхэттенского проекта» военную базу в Хэнфорде, штат Вашингтон, превратили в площадку по производству плутония для топлива атомных бомб. С 1962 по 1965 год федеральное правительство проводило в Хэнфорде секретные эксперименты под кодовым названием «Зеленый пробег», в ходе которых радиоактивные элементы преднамеренно выбрасывались в окружающую среду, чтобы посмотреть, какое влияние они окажут на популяции людей и животных в этом районе. Общественность не была проинформирована об этих экспериментах. На рисунке Хессе-Онеггер изображено влияние на божьих коровок.

Насекомые были для человека «слугами» дьявола, предвестниками апокалипсиса, врагами из космоса, а в XXI веке, когда обострились экологические проблемы, неожиданно стали способом выражать тревогу. Быстро оказалось, что истребления насекомых, несмотря на наши страхи перед ними, никто не желает. Вспыхнуло даже такое опасение: вымирание насекомых само может привести к Апокалипсису и гибели всех людей (об этом «ММ» писал здесь).

В разных видах искусства трепетное внимание к маленьким вредителям и попытки вызвать в читателе нежность к ним проявлялись по-разному. В стихотворении Набокова «Я тебя полюблю, как люблю я могучий, / пышный шорох лесов, и закаты, и тучи, / и мохнатых цветных червяков [здесь речь не о настоящих червяках, а о личинках насекомых]» воспоминание о «червяках» и вовсе становится мотивом любви к родине.