Wow-Вселенная

     Владимир Георгиевич Сурдин – российский астроном и популяризатор науки, старший научный сотрудник Государственного астрономического института имени П. К. Штернберга, доцент физического факультета МГУ, кандидат физико-математических наук, лауреат Беляевской премии и премии «Просветитель», автор множества научных и научно-популярных книг. Область научных интересов: поиск внеземной жизни, динамика звездных скоплений, процессы звездообразования, физика межзвездной среды и т. д.

– Владимир Георгиевич, вау-сигнал соответствовал ожидаемым характеристикам сигнала от внеземной цивилизации. Что это на самом деле было?

– Сигнал «вау» сильно распиарили – это и понятно, он был первый в своем роде. Поясню. В природе тоже рождаются радиосигналы: например, сверкнула молния – и все радиоприемники в округе начинают шуметь, принимая радиосигнал грозы. Штука в том, что гроза шумит на всех частотах, куда бы вы ни повернули стрелку приемника, то есть дает широкополосный сигнал. Так же бывает, когда возникают искры разряда от зажигания автомобилей, реле холодильников или стиральных машин. Но это то, что называют радиопомехами: там нет никакой информации, как у кляксы на бумаге – это не буква, не слово и не текст, а просто пятно. То, что исходит от цивилизаций, по нашим представлениям, должно выглядеть иначе. Это должен быть очень четкий узкополосный сигнал на одной конкретной длине волны. Так вот сигнал «вау» был именно таким – мощным и узкополосным.

С тех пор прошло уже почти 40 лет, в течение которых очень многие проекты анализируют космическое радиоизлучение на предмет разумного содержания. И сигналов типа «Wow!» принято много тысяч. На них никто уже не обращает внимания. Все они узкополосные, очень четкие, короткие. Но еще ни разу не удалось найти в них какой-то информации, сообщения. А еще они, как правило, приходят из случайных мест на небе. Не было такого, чтобы сигнал шел с одного и того же направления.

Но слабая надежда на то, что некоторые из них отправлены разумными существами, все же есть. Основана она вот на чем: самые мощные сигналы от нас тоже не содержат никакой разумной информации. Сигналы от «разумных» передач – например, от телестанций – очень слабые. Они распространяются во всех направлениях и поэтому быстро теряют свою мощь. Сигнал от Останкинской телебашни не примешь на бытовой приемник уже на расстоянии 300–400 км, что уж говорить про соседние планеты и, тем более, планеты иных звезд.

А вот узконаправленный сигнал своей силы не теряет. Такие сигналы передают радиолокаторы, прощупывающие самолеты, боеголовки или ракеты в ближнем космосе. Именно такие мощные и короткие радиовыстрелы наша планета и посылает в космос. Часть из них отражается от самолетов, ракет или спутников и возвращается, но большая часть уходит в космос безвозвратно. Их могут принять и у соседней звезды, и на другом конце Галактики. Но что там узнают, расшифровав этот сигнал? Ничего. Он короткий и единичный. Потому что еще раз тот же самый сигнал этот приемник, скорее всего, уже не примет, все они посланы в случайных направлениях. Поэтому есть надежда, что и мы принимаем такие же сигналы, посланные с других планет.

– Разве это уже не доказательство существования разумной жизни за пределами Земли? Или такие сигналы могут испускать, к примеру, нейтронные звезды?

– Мы много раз пытались представить себе, чем разумный сигнал отличается от природного, чем вообще проявление космической цивилизации можно отличить от случайных источников. И каждый раз попадали впросак. Была, например, идея, что разумный сигнал должен иметь строгую периодичность: точки-тире, как мы привыкли кодировать. В 1967 году получили сигнал с такой периодичностью и даже поначалу не сообщали о нем публике – он был на несколько месяцев засекречен. Потом поняли, что это природный источник – радиопульсар (быстро вращающаяся маленькая нейтронная звезда. – Ред.).

Тогда решили: хорошо, природа умеет посылать короткопериодические сигналы, но умеет ли она испускать узкополосные, на одной длине волны? Стали искать узкополосные. Нашли. Выяснилось, что такие сигналы могут посылать некоторые космические облака. То есть и это оказалось ненадежным признаком.

Тогда начали искать не сигнал, а какие-то другие проявления цивилизации, которые сопутствуют ей. Например, загрязнения окружающей среды. Самое простое – поиск свалок каких-то химических элементов в космосе. В свое время прозвучало предложение: самые опасные химические элементы сбрасывать на Солнце, чтобы они никогда не смогли навредить человечеству. Причем элементы, которые создаются технически и при естественных условиях на звездах отсутствуют, – скажем, трансурановые элементы. Поэтому ожидалось, что, если некая цивилизация достигла определенного технологического уровня, она тоже может выбрасывать на свою звезду такой «мусор», и мы увидим его в спектре этих звезд. Разобрались. Оказалось, что звезды и при естественных условиях способны вырабатывать все эти элементы.

– Может быть, есть еще какие-то факторы?

– Я сам в свое время занимался этой проблемой и, как и другие специалисты, задался вопросом, как поступит человечество, когда истощатся запасы угля и нефти. Наступит момент, когда придется уповать только на энергию нашей звезды. Что для этого нужно? Построить рядом с ней гигантские солнечные батареи. Чем это кончится? Мы полностью перекроем доступ к солнечному свету и «укутаем» нашу звезду в какой-то кокон из поглощающих энергию поверхностей. Так что если какая-то цивилизация дошла до этого – мы увидим, что их звезда заключена в подобную оболочку. И такая оболочка не может быть холодной, ведь она поглощает свет. Это тепло будет рассеиваться, и мы его увидим.

Поэтому в конце 1960-х была высказана идея о возможном существовании так называемых сфер Дайсона, которые как раз и являются подобными искусственными оболочками вокруг звезды. Стали искать эти сферы. И нечто подобное нашли. Но, увы, снова выяснилось, что похожие оболочки могут образовывать молодые, только формирующиеся звезды, окруженные газово-пылевым облаком. Опять ненадежный признак разума!

Поэтому сегодня ведется поиск, скорее, не разумной жизни, а просто жизни. (Подробнее читайте в «ММ» № 3 за 2016 год. – Ред.). Хотя какие-то из биомаркеров, опять же, вовсе не означают, что на планете есть жизнь. На Марсе, например, недавно обнаружили метан. Сначала все обрадовались, а потом геологи сказали: в горных породах могут протекать некоторые реакции, которые тоже иногда синтезируют метан. То есть всегда будет какое-то сомнение – а жизнь ли это? Поэтому я очень надеюсь на сигнал из космоса, который сразу скажет: это жизнь, и не просто жизнь, а разумная.

– Если предположить, что внеземная жизнь существует, то какие ее формы наиболее распространены?

– Конечно, это фантазии, но кое-что предположить можно. Холодных областей во Вселенной намного больше, чем теплых. Космос вообще – холодное место. Но и в самых морозных уголках найдены кирпичики жизни – аминокислоты, например. Поэтому мне кажется, холодолюбивые формы жизни во Вселенной должны быть более распространены, чем теплолюбивые. А вот как они могут выглядеть – сказать сейчас, конечно, невозможно.

Так называемый закон Снеллиуса говорит, что скорость химических реакций зависит от температуры. Чем ниже температура, тем медленнее процессы, а жизнь, в конце концов, это тоже химическая реакция. Поэтому предполагать, что холодная форма жизни далеко продвинулась в развитии, не приходится. Она может застыть на уровне простых многоклеточных (или вовсе – одноклеточных) организмов, но дорасти до разумности такой жизни будет очень сложно. Поэтому, вероятно, в космосе распространены примитивные формы, которые существовали на Земле в первый миллиард лет ее эволюции. Чтобы продвинуться до более развитого существа, нужен более интенсивный обмен веществ, быстрая смена поколений, а для этого требуется высокая температура. Это значит, разум – вещь редкая. В чем мы и убедились: космос слушаем полвека, а вокруг – тишина. 

– Есть ли какие-то биологические законы, ориентируясь на которые, можно предположить, какой набор органов будет у сложных организмов?

– Кое-что сказать можно. Один из решающих факторов при определении внешности инопланетян – гравитация. Если слишком сильная – жизнь будет «размазана» по планете, или это будут какие-то гигантские малоподвижные существа. Если слишком маленькая – планета не удержит атмосферу, как это случилось с Марсом, и, возможно, вообще не будет иметь жизни.

Из органов, вероятно, непременной будет зрительная система. Органы зрения есть практически у всех живых существ, даже у одноклеточных, ведь они реагируют на свет.

Должны быть также манипуляторы: если существо не может ничего сделать, изменить среду вокруг себя, вряд ли оно далеко продвинется. Сколько их будет? Минимум два. Один манипулятор нужен, чтобы держать орудие, другой – чтобы держать предмет, над которым работаешь. Человеку хватает двух рук (правда, с десятью пальцами), но лучше было бы, наверное, иметь восемь рук. С другой стороны, те же осьминоги своими восемью конечностями ничего не строят – значит, их мозг занят управлением этих конечностей, ему не до того. Я рассуждаю упрощенно, но какой-то усредненный подход при определении количества органов должен быть: слишком много – плохо, слишком мало – тоже.

С другой стороны, одни из самых интеллектуальных существ, кроме нас и наших родственников обезьян, – это дельфины. И у них никаких рук нет. Поэтому фантазировать не хочется, все равно попаду пальцем в небо.

 – Какие крупные проекты по поиску внеземной жизни существуют сегодня?

– В нашей стране я таких не знаю, но все еще надеюсь, что будет расширяться радиопоиск разумной жизни, потому что тут еще есть над чем работать. И меня очень порадовало, что один из наших миллиардеров – Алексей Миллер – взялся финансировать новую программу по поиску радиосигналов. Вообще, все подобные проекты – частные; государство – ни наше, ни те же США – уже давно такие инициативы не финансирует.

А самая крупная на сегодня организация по поиску разумных цивилизаций – институт SETI в США.

Институт SETI (Search for ExtraTerrestrial Intelligence – «Поиск Внеземного Разума») создан 20 ноября 1984 года в городе Маунтин-Вью в Калифорнии. Задача организации – «исследовать, понять и объяснить происхождение, природу и распространенность жизни во Вселенной». Институт работает со всеми доступными на сегодняшний день телескопами, в том числе орбитальными.

– Как относится научное сообщество к теме внеземной жизни?

– Слишком долгое исследование чего-то и отсутствие при этом результата всегда отпугивает. В начале 1960-х, на заре космонавтики и радиоастрономии, энтузиазм был очень большой. Сегодня эта тема уходит на второй и даже на третий план. Но вот что радует: если профессиональные ученые в основном этим не занимаются, то любительская наука оказывает большую помощь. Ведь принять из космоса радиосигнал–это еще не все. Самое сложное – его анализ, поиск некой разумной передачи. Это требует больших ресурсов компьютера и выливается в копеечку.

Поэтому уже 17 лет работает проект SETI@home: каждый желающий устанавливает на свой компьютер специальную программу, которая, не влияя на его работу, получает через Интернет сигнал, принятый радиотелескопом, и анализирует его параметры – насколько, например, он соответствует характеристикам разумного сигнала. Если находит что-то интересное, отсылает в институт SETI. Сотни тысяч людей по всему миру установили такую программу, участвуя, таким образом, в этой вполне научной работе.

Также создаются астробиологические институты. Как правило, виртуальные. Они представляют собой группы ученых: астрономов, биологов, математиков, – которые работают в этом направлении, проводят эксперименты. Такая группа есть и у нас в Дубне.

– Над чем вы работаете сейчас?

– В свое время, как я уже говорил, я работал со сферами Дайсона и звездными скоплениями. Высказал предположение, что в плане поиска перспективны группы звезд в непосредственной близости друг от друга – по аналогии с большими городами: радиосигналы там самые интенсивные, и то же самое – в случае больших звездных скоплений. Поэтому подслушать какой-то разумный радиосигнал проще всего в том направлении, где звезды скучены. Наиболее перспективные скопления мы когда-то вычислили, прослушали их, но, увы, ничего не нашли. С тех пор я отошел от работы по поиску сигналов, но интерес к ней не пропал: я редактирую статьи, книги и популяризирую эту тему. Сейчас меня больше интересует межзвездная передача информации на материальных носителях. Когда-нибудь непременно вам об этом расскажу.