Белая комната. Часть вторая

Какого черта? Мы открыли сверхсветовую скорость, но не можем придумать снотворное, от которого бы крепко спалось? Вот, у меня бессонница. И что мне теперь делать? Я теряю бесценное время, я должен выспаться, чтобы пойти на работу. Мой сосед может сдать меня в полицию, если узнает, что я не сплю перед работой, это нарушение закона. Если человек не высыпается, он хуже работает и этим наносит вред государству. Наказывать его справедливо.
Да здесь и жена моя. Не люблю, когда она рядом. Сразу навевает глупые воспоминания, вроде того, как я играл на рояле в заброшенном здании театра очень давно, а она сидела и слушала с улыбкой. О чем она думала в тот момент? Раньше мне казалось, что о любви, но сейчас-то я понимаю, что о чем-то другом, иначе бы она не разлюбила меня. Небось, вспоминала, как она мочилась в реку в детстве или в раковину с утра. 

Почему она до сих пор со мной? Она же не любит меня. Может, у нас есть дети? Да вроде не помню. Может, я угрожаю, что оставлю ее без гроша, если она уйдет? Нет, я не способен на такое. Может, спросить у нее? Нет, не стоит. Я не помню голоса своей жены, меня охватит удивление, а я не хочу перенапрягать мышцы лица. Как она посмела разлюбить меня? И теперь ей еще и лень уйти. Это совершенно неприемлемо. Нельзя подстраиваться под мир, надо вписывать его рамки в свою окружность. И если мне не спится ночью, значит, я пойду работать. И если мой научный центр не работает по ночам, то ему придется с этим что-то делать! 

Закрываю дверь, проворачиваю ключ. Все, я один. Один в своем кабинете. Я могу спокойно подумать о том, что со мной происходит. Уже не в первый раз. Как это случилось? Я просто хотел сказать водителю, что ночью работа пойдет лучше. Просто так, чтобы разнообразить скуку поездки. Неужели я заболел? По-настоящему? Почему я вдруг сказал водителю, что скоро умру? Что за бред? И почему я весь мокрый? Я – человек-выделение. Надо срочно выпить лекарства. Выпить лекарства и работать. Сейчас, сейчас. Стоп. А вдруг мне осталось жить всего минут пять? Я ничего не оставлю после себя. Нужно срочно записать свои гениальные мысли. Берем лист бумаги. В фильмах из речи удаляют паузы. Пишем. «Люди. Люди должны нести жертвы. Шаг на новую ступень осуществляется за счет сброса в пропасть тех, кто не может подняться выше. После войны общество осознает свое несовершенство и порочность и меняется к лучшему. Чтобы покупать новую технику, надо жертвовать старой. Надо, чтобы старая ломалась. Наука воспитывает в людях неаккуратность и пренебрежительность». Перечитаю. Что это за бред? Я заболел. Это надо сжечь. Но сначала – лекарства. 

Я открыл глаза. Я лежу на полу. Это все наука. Наука сводит меня с ума. Сводит с ума и манит в большие города.
Что это? Что ты мне принес? От жены?
«Я ухожу от тебя. Ты чудовище». Хм, похоже, что ночью я говорил во сне. Неважно. Узнайте, есть ли у нас дети? Может, их двое? Тогда мне одного и ей одного, я не хочу быть человеком, у которого отобрали всех детей. Я все еще лежу на полу. 

***
Почему так?
Почему самые серьезные события в жизни случайны? Я был шокирован, когда узнал, что меня переводят из корпуса экспериментальной терапии и инновационных исследований в корпус WR. Для большинства моих коллег такой перевод не менял бы ничего, какая им разница, в каких условиях умирают испытуемые. Но для меня это значит многое. Я наконец-то своими глазами увижу белую комнату, и у меня появится возможность зайти туда. Дух захватывает от этой мысли.
Почему я так уверен, что этот перевод – случайность? Иначе и быть не может. Все предельно просто. В отделе оздоровления психического состояния работников, вероятно, придумали перевести пару человек из одного корпуса в другой, чтобы улучшить атмосферу в коллективе за счет обмена кадрами. Из базы данных случайно выбрали меня. Из самых серых – самого серого мышонка. Но больше я не буду думать об этом. Теперь я буду думать только о белой комнате. Я буду жадно следить за лицами умирающих, чтобы понять, что они чувствуют. Наслаждение? Экстаз? Или, может, спокойствие? Согласие с собой? Может, они будут настолько счастливы, что не подадут никаких признаков удовольствия на лице, а будут просто лежать, как морские звезды? Я так взволнован. Я так много читал и слышал о ней. Белая комната должна быть чем-то грандиозным. Конечная станция на пути человечества. Занавес цивилизации. А может, лекарство от всех болезней? Я смогу это узнать.

V 

Как был бы прекрасен мир, если бы все работали хорошо! Если бы каждый делал свое дело с полной самоотдачей, добросовестно, мы бы в два счета изобрели это чертово лекарство. Да и смысла бы в нем никогда не было, потому что все были бы здоровы. Или болезни были бы пустяковыми и их сразу лечили, чтобы они не переходили в более тяжелые формы. Приходил бы человечишка к такому же врачу-букашке, и, несмотря на свою ничтожность, каждый бы прекрасно сделал свое дело, и инцидент был бы исчерпан в кратчайшие сроки. Пациент бы спокойно рассказал обо всех своих недугах, ничего постыдного бы не скрыл и не соврал о том, сколько у него уже эти симптомы наблюдаются. И врач бы обнял его и сказал, что все будет хорошо, быстро и точно поставив диагноз. Как же мне тяжело, я-то всегда все делаю истинным, правильным образом, а все вокруг ставят мне палки в колеса. Если бы эти испытуемые бы с большей самоотдачей исписывались, мы бы быстрее нашли лекарство. Для этого не нужны были бы все эти корпуса. Хватило бы одного. Но с чего же мне начать, везде вся эта липкая трясина некомпетентности, дилетантщины и тупости! Наверное, стоит ограничить ареал ее распространения, и на маленьком участке она изживет себя сама. Что я там говорил насчет одного корпуса? Это хорошая идея. Пора бы мне устроить чистку здесь. 

Ассистент! Иди сюда! У тебя намечается командировка! Хорошая новость: мы распускаем все корпуса, кроме корпуса WR. Сотрудники уволены. Но не все так просто. Я не из тех родителей, что бьют малыша ремнем одинаково за каждый проступок и не объясняют ему, в чем его вина. Так нельзя. Если хочешь быть честным и справедливым лидером, необходимо иногда разъяснять подчиненным их ошибки. Так вот, тут задача заключается в том, чтобы погрузить всех людей в автобусы и отвести на городскую свалку. Лучше, наверное, даже взять грузовики, а не автобусы. Выгрузив людей, ты объявишь им, что они все уволены. А после растолкуешь им, почему привез их туда. Видишь ли, таким образом мы возвращаем их стартовое положение, которое у них было до работы здесь. Это как в тюрьме, когда после отсидки тебе отдают все, что было изъято у тебя когда-то. Мы как бы ставим их на прежний уровень. У людей должно возникнуть четкое осознание того, что они – мусор, их место на помойке. Они не сразу поймут это. Трудно оценить свою ничтожность после долгих лет жизни в розовых очках. Индикатором того, что до них все-таки дошло, будут служить их отупевшие выражения лиц. Когда ты увидишь такое у каждого, можешь ехать назад. Возможно, им удастся организовать новое поселение там? Или даже продолжить искать лекарство? Ха! Все понял? Все корпуса, кроме WR, этот нам еще понадобится. И знаешь что, пора бы нам чуток отдохнуть от науки. Я вижу в твоих глазах ненависть и усталость в большем количестве, чем обычно. Надо как-то развлечь и поощрить тех, кто остался с нами работать. Закажи на завтра пиццу и устрой вечеринку, это абсолютно ненаучно. 

*** 

Новости, новости. А мне не нужны новости. У меня полно своих. Я теперь четко знаю устройство белой комнаты, механизм действия и результаты всех предыдущих исследований. В корпусе WR я перерыл все архивы, и, кажется, я понимаю, как мыслил создатель белой комнаты. Мы словно были прокляты своим же сознанием и наказаны страшными муками за то, что хотели все более и более ярких и острых ощущений. Наше искусство и масс-медиа похожи на плоды извращенных идей врачей-психиатров, эти детища бьют прямо по нашему сознанию, насильно выжимая эмоции и чувства. И как же нам победить эту машину, когда она повредила наш самый главный отдел творчества и мышления? Мы все свои силы бросили на то, чтобы разрушить сознание, а теперь нам нужно еще больше сил, чтобы его спасти. Идея белой комнаты проста и гениальна – самые сильные и опасные мысли обернуть против них самих. Взять эту силу и направить на созидание и расслабление сознания. Как хорошо, что у нас есть такие технические средства для реализации этого плана. Лет 50 назад мы бы не смогли создать устройство, которое бы обладало такой избирательностью, чтобы засечь тревожные мысли в голове человека, по электромагнитным волнам, создаваемым током электрического импульса в мозгу. Создать импульс, который бы полностью погасил такой, не так сложно. Но вот дальше: индуцировать импульс в голове человека, не повредив при этом ничего, это воистину непростая задача. Думаю, что инженеры прошлого не поверили бы нам. 

Но что-то все-таки мешает нормальной работе этой комнаты. Почему же люди сходят с ума? Комната убеждает человека в том, что нет необходимости существовать, и тот умирает. Это обидно. Может, поставить ограничения? Но эта система комнаты из-за своей сверхчувствительной избираемости стала невозможной для накладки ограничений или даже выключения. Она нетерпима к таким грубым настройкам. Я внимательнейшим образом слежу за испытуемыми, все записываю, затем анализирую. Возможно, мы слишком торопимся, стоит разработать систему длительного лечения, в котором комната будет время от времени, понемногу, помогать человеку думать. Вроде как костыли, которыми надо пользоваться определенное время после перелома. Но у меня не хватает полномочий для таких действий и решений. Если бы заручиться поддержкой кого-то повыше.
А желание зайти туда не покидает меня. Но сначала мне хочется во всем разобраться. 

VI
Как же стало тихо теперь. Эти стены словно отдыхают от людей, мне нравится бродить по этим пустым корпусам. Вы должны быть мне благодарны, это я всех отсюда выгнал. А у нас больше нет вторых шансов. Если ты ученый – ты должен сделать открытие. Не сделал – ты уволен. Какой в тебе смысл? Сделал открытие – тоже уволен. Шансы, что тебе повезет еще раз, гораздо меньше, чем у тех, кто еще ничего не изобрел. Вот так мы теперь работаем.
Кстати, а если уж совсем ни с кем не сюсюкаться, если все смирятся с проблемой и попробуют быть счастливыми в той ситуации, в которой они оказались? А что? Посадить испытуемого за стол и сказать: «Мы сейчас читаем твои мысли и полностью просматриваем твое сознание. Если ты сейчас же не станешь счастливым, мы убьем тебя». Это может сработать! Или мы так уже делали? Да, кажется, делали. Точно-точно… Это не помогло. 

Дело не во мне, дело в людях. Разве я хоть раз усомнился в своем счастье? Да, я чертов радикал и максималист, но как только я повзрослел и понял, что к чему в этой жизни, – я сказал себе: «Все! Сегодня твоя жизнь закончилась, в ней не будет больше никаких других чувств, эмоций, впечатлений. То, что у тебя есть теперь, записано на пленку и будет перематываться в различной последовательности до конца твоих дней. Если хочешь выжить – учись жить так». И у меня все в порядке! Возможно, это неправильно и надо быть открытым чему-то новому и бла-бла-бла. Но эти люди, открытые всему подряд, сейчас умирают в моей белой комнате. В моей. Построенной на моих принципах, она жива, а испытуемые – нет. Помню, как в юности я предложил делать липучки для мух, покрывая их сладким сиропом, чтобы насекомые умирали наслаждаясь. Кто-то назвал эту идею лицемерной и жестокой. Но кто более лицемерен? Заказчик, который дал задание творцу, или творец, который его выполнил? Да, мое изобретение пока что не лечит, а убивает людей. И что? Зато оно стоит вас всех. Оно создано по вашему образу и подобию. Вам нужно лишь пользоваться, пользоваться, пользоваться. И оно дает вам это. 

Как все-таки одиноко в опустелых корпусах. Меня это бесит. Куда мне идти? Везде нечего делать. Кстати, а ведь создавал эту комнату я для самого себя. И так милосердно подарил ее людям. А что же я? Я никогда ни у кого ничего не просил, чтобы не быть никому должным. И разве мне кто-то когда-то в чем-то помогал? Нет! Все сам, на себе. Почему я не могу войти туда? Я мог бы воспользоваться ей. В смысле, что я бы отдохнул, потом вышел. Я же достаточно контролирую себя и свои мысли, чтобы не засиживаться там долго. Я не из тех сумасшедших. Нужно вернуться в кабинет и все это хорошенько обдумать. Да, безусловно, я рискую, но я имею на это право. Плевал я на ответственность перед человечеством и всякое такое, я человек и в своей жизни имею право на риск и спорные поступки. А я еще ни одного не сделал! 

Странно, что я не подумал об этом раньше. Странно, что я вообще не самый первый зашел туда.