Где рождается лень?

Спустя пять лет, в 2013 году, пара исследователей из Университета Миссури (США) пошла еще дальше. Фрэнк Бут и Майкл Робертс не только заставили мышек крутить колесо и выявили среди них спортсменов и лежебок, но и скрестили их внутри группы. Через десять поколений наследников обеих мышиных «династий» подвергли тем же тестам. Результаты генетического «умножения» ошеломляли: потомки спортивных мышей бегали уже в десять раз дольше, чем дети лентяев. Анализ РНК при этом показал, что разница между теми и другими проявляется в 36 генах.

«На заре ты ее не буди», у нее генетическая предрасположенность подольше поспать. Вывод, вне всяких сомнений, ценный. Но что регулируют эти гены? Как заставляют они своего обладателя проявлять лень? Пока исследователи выдвинули две гипотезы. Первая – геном определяет, насколько эффективно мышцы используют энергию. Тогда лентяи – это просто предусмотрительные ребята, экономящие заряд своего не очень емкого аккумулятора. Согласно второй, все сложнее, и коварные гены вмешиваются в биохимические процессы мозга, влияя на выработку нейромедиаторов дофамина и серотонина. Иными словами, они отвечают за наше желание что-то делать.

Кинезиолог Тимоти Лайтфут надеется помочь генетическим лентяям вести нормальную жизнь

Если кто-нибудь вам рассказывал, что бедность – не порок, забудьте об этом. В демократичных условиях «рынка» энергии заработать может каждый, главное – правильно инвестировать.

В 2011 году Грегори Стайнберг из канадского Университета Макмастера изучал поведение мышей, у которых искусственно были отключены гены, ответственные за выработку АМФК (АМФ-активируемая протеинкиназа). Этот фермент работает в клетке как химический «предохранитель», переводя ее в энергосберегающий режим, когда ресурсы на исходе. Оказалось, что мышки, лишенные этого «стоп-крана», не только ведут себя как отменные лодыри, будто экономят заранее, но и отличаются от своих собратьев на клеточном уровне – у них гораздо меньше митохондрий.

Вероятно, многие слышали об этих органеллах. Они отвечают за процессы клеточного дыхания – окисления органических веществ и последующий синтез молекул АТФ (аденозинтрифосфат), основных переносчиков энергии в любом организме. Чем больше у клетки митохондрий, тем больше энергии она способна произвести. У человека это клетки скелетной мускулатуры, нейроны и яйцеклетки, которым природой предназначено вкалывать на создание новой жизни.

И бедных генномодицифированных мышек, и их двуногих аналогов, проводящих большую часть времени на маршруте между диваном и холодильником, можно было бы лишь пожалеть и выписать «инвалидность по лени», если бы митохондрии не умели размножаться. Когда энергетические потребности клетки растут, поступает химический сигнал «вызвать подкрепление», чтобы увеличить потенциальный запас энергии. Поэтому мы становимся сильнее от регулярных тренировок с гантелями и выносливее от утренних пробежек.

О том, что так работают наши мускулы, ученые знали давно. Но в том же 2011 году на другом берегу океана, в шотландском Эдинбурге, доктор Марк Эванс с коллегами выяснили, что АМФК играет такую же роль в клетках мозга, определяя, когда мы «устанем думать».

Хорошая новость – лень можно побороть не только силой воли. Мы действительно становимся энергичнее и легче на подъем, когда не боимся тратить драгоценный потенциал. Плохая новость – мы отчего-то не пользуемся этой способностью своего организма. Уровень активности человека год от года становится ниже, и ученые всерьез опасаются, что наши правнуки появятся на свет с изначально меньшим числом митохондрий, то есть будут в разы ленивее нас.

Читатель! Я искренне верю, что ты не равнодушен к будущему человечества и собственного потомства. Но сильно сомневаюсь, что мысль о митохондриях правнука поднимет тебя в восемь утра субботы и отправит на пробежку в парк. Слишком далека цель, слишком сомнительна награда, чтобы вызвать в нужных зонах мозга выброс дофамина.

О нем тоже все наверняка что-нибудь слышали. Дофамин – «поп-звезда» биохимии, гормон и нейромедиатор (его молекулы участвуют в передаче нервного импульса), занятый в системе поощрения организма в той же роли, которую для собаки Павлова играла лампочка над миской. Первоначально выброс дофамина сопровождает разные субъективно приятные нам занятия: вкусную трапезу, секс, победу в соревновании и т. п. А затем дофамин начинает выделяться даже при одной мысли об удовольствиях, рождая знакомое всем чувство предвкушения и мотивируя нас на правильное поведение. «Я хочу!» – переведенный на язык человеческих чувств смысл этого химического процесса. Влюбленный на пожарной лестнице пятого этажа с букетом в зубах – это дофамин. Молодой карьерист с биографией Стива Джобса под подушкой – тоже он. Бесстрашный покоритель Эвереста, упорная дама на шестой неделе строжайшей диеты, футболисты «Реала» в финале Лиги чемпионов – одна «химическая» компания. Амфетаминовые наркоманы, проводящие сутки без сна и еды, и ворчливые бабки, видящие такого наркомана в каждом сколь-нибудь активном юноше, – примеры дофаминовых «крайностей»: у одних его уровень искусственно повышен, у других естественно понижен из-за возрастных изменений. В общем, о дофамине можно петь песню, и это будет песня из «Неуловимых мстителей»: «И нет нам покоя, гори, но живи! Погоня, погоня, погоня, погоня…» За целью, за мечтой.  Какое бы удовольствие мы ни испытывали, наш мозг не пропитывается дофамином по всему объему, как губка. В центральной нервной системе человека вырабатывать этот нейромедиатор способны около 7 тысяч нейронов. Они образуют три пути, по которым дофамин воздействует на наш организм. Не вдаваясь в излишние подробности, можно сказать, что первый, самый широкий, пролегает через двигательные отделы мозга, побеждая в нас самую древнюю, физическую лень. Второй идет через зоны, ответственные за так же понятные любому гамадрилу чувства желания и удовольствия. Ну, а третий устремляется в святая святых человечности – кору лобных долей, позволяя нам отдавать себе отчет в своих желаниях и превращать их в цели и стратегии.

В 2013 году профессор Дэвид Зальд из Вандербильского университета и его постдок Майкл Тредуэй провели серию любопытных экспериментов. Участникам была предложена своеобразная игра на деньги. Задания, которые они должны были выполнять, отличались по сложности, и чем меньше была вероятность успеха, тем выше награда. Испытуемые могли выбирать, за какие задания браться: «дорогие» и рискованные или «дешевые», но беспроигрышные. Все это – под наблюдением позитронно-эмиссионной томографии. Что же выяснилось? У тех, кто предпочитал благородный риск, дофамин «играл» в зонах мозга, связанных с мотивацией и стремлением к награде. У тех, кто решал действовать наверняка, – в «эмоциональных» областях. Если уж совсем упростить, первые на химическом уровне «думали» о том, что они получат в случае успеха. Вторые – буквально мозгом ощущали, что потеряют, и предпочитали не напрягаться.

Что определяет, какие зоны мозга будут более «дофаминовыми»? Кто из нас будет напролом идти к цели, а кто останется подсчитывать возможные риски, неудобства, потери? Чтобы ответить на эти вопросы, в распоряжении ученых есть 36 загадочных мышиных генов и стремительно развивающиеся методы исследования генома.

Но нам-то с вами хотелось бы как-то решить проблему лени уже сейчас. Человеческий инструментарий в этом деле не нов, в отличие от арсенала генной инженерии, он не пополнялся со времен палеолита – воля и… хитрость. Гармонично дополненные научным знанием о собственной психологии.


До сих пор, выясняя, где рождается лень, мы говорили о том, что объединяет человека и животных. Но есть лень, специфическая для нашего вида, которая при этом, возобладав в человеке, способна принести намного больше бед, чем нежелание бегать, прыгать, добывать или писать диссертацию. Речь об усталости от принятия решений.

Достоверных данных о том, что из-за этого феномена поезда сходили с рельс, ДТП превращались в автокатастрофы или кто-нибудь забывал проверить температуру в ядерном реакторе, у нас нет, так что не будем драматизировать. Но в целом усталость от постоянных проявлений воли и контроля очень напоминает тот самый «человеческий фактор». Каждый может вспомнить, как после цепочки принятых решений, будь то сборы отпускного чемодана или прием экзаменов у абитуриентов, на последние из них уже просто не хватает сил и хочется сказать: «Да мне уже все равно! Пусть будет как-нибудь». Этим грамотно пользуются нерадивые студенты, заходя в аудиторию последними, когда «препод уже не докопается», и мерчендайзеры, раскладывая всякую гадость, вроде шоколадных батончиков, на выходе из супермаркета, где мы уже не в силах сопротивляться импульсивным желаниям.

Каждый день мы находимся в ситуации постоянного выбора. И это ужасно утомляет. Мы говорим: «Не хватило силы воли». Социальный психолог Рой Баумейстер для описания этого феномена ввел в научный обиход понятие «истощенного эго», а его коллега Вильгельм Хоффман из университета немецкого города Вюрцбурга попытался выяснить, на что эта сила расходуется. В исследовании приняли участие более 200 человек. Через заданные промежутки времени они давали ученым отчет: не посещало ли их какое-нибудь желание за последние полчаса. Оказалось, на то, чтобы сопротивляться различным порывам: съесть то, что не стоит есть, сказать то, чего не нужно говорить, потратить деньги, залезть в соцсеть вместо работы – у среднего человека уходит 3–4 часа в сутки. И, кстати, хуже всего у испытуемых получалось противостоять желанию «погонять балду». Лень бороться с ленью – вот так ирония!

И хоть принятие волевых решений – особенная, разумная деятельность, питают ее те же источники, что и любое телодвижение. Редкий случай, чтобы телереклама не соврала: когда ты голоден, ты не только не в форме, ты еще немного и не в уме. Доказывать это вряд ли нужно, и все же эксперимент, проведенный в Израиле над комиссией по условно-досрочному освобождению в одном из судов, очень показателен. Наибольшее число положительных решений господами судьями принималось после завтрака (65 %) и обеда (60 %). Непосредственно перед этими важными мероприятиями заключенные к ним ходить не любили. Вероятность, что тебя освободят на голодный желудок, составляла 20 % утром и 10 % к середине дня, когда переносить снижение уровня глюкозы в крови «решателям» становилось еще трудней.

Удивительное все-таки существо человек. Такое высокоорганизованное – и такое животное. Никогда точно не скажешь, мы управляем своим телом или тело управляет нами. Хочется, конечно, первого. Но, как утверждает теория и подтверждает практика, брать природу измором неэффективно, лучше проявить смекалку. Тренируйте митохондрии, ешьте бананы (в них много тирозина, предшественника дофамина) и не принимайте жизненно важных решений без закуски.