Первая служба

«Сегодня я иду в церковь» - с такими словами она проснулась тем утром. Еще лежа в кровати, смотрит в интернете адрес церкви и расписание службы. Она заколола волосы и пошла умываться. Уже опаздывает. Надо быстро накраситься и выбежать из дома. Она надевает свою привычную одежду: белую рубашку и длинную серую юбку, накидывает на шею платок, а на плечи зеленый плащ, кладет в карманы телефон, ключи и мелочь.

Крестится и заходит в храм. Войдя внутрь, наблюдает за людьми: дескать, что надо делать? В центре посередине стоят две иконы, и люди по очереди целуют каждую. Значит, сначала надо сделать это. Подходит и она: целует иконы, крестится, отходит в сторону, смотрит дальше. Служба началась полчаса назад, в храме уже довольно много людей, кто-то с детьми. Все крестятся, когда батюшка крестится, слушают его, иногда поет хор: «Господи помилуй». Слушая батюшку, она думает, что тон его речи походит на молитву мусульманина, а, когда другой батюшка вынес ладан, и зал наполнился его запахом, ей подумалось, что, наверно, так пахнет в индуистском или будистском храме.

Она зевнула, слева заревел ребенок, и вдруг уши будто покрыла пелена, а в глазах помутнело. Казалось, что смотришь на мир сквозь москитную сетку. Девушка медленно пошла налево, решила найти скамейку и посидеть. Слева тоже была очередь. Она посмотрела в начало очереди: там стоял батюшка, и каждый подходил к нему и говорил что-то на ухо, затем шел к другим двум батюшкам и кланялся им. Один  накрывал его голову тканью, другой трижды касался его темени пальцами.  «В чем он мог признаться? Как он это сделал?..»

Дойдя, наконец, до скамейки, она села. В ушах шумело, в глазах все расплывалось. Ничего не прошло, только усилилось. Рядом на лавочке мужчина о чем-то разговаривал с бабушкой.  Ее так раздражало, что кто-то разговариравет, когда она пытается что-то понять. Усмирив немного себя, она выпрямилась и повернулась лицом к алтарю. Несколько раз она закрыла и открыла глаза в надежде, что зрение придет в норму, и она снова все четко увидит, но этого не произошло. Кажется, стало еще хуже. «Надо было сразу идти на воздух».

Она осторожно встала и пошла к выходу. В ушах звенело, люди превратились в силуэты, и вдруг все пропало: люди, храм, время. Ее глаза были открыты – она это чуствовала, но она ничего не видела. Она схватилась за какой-то поручень. «Хоть бы за этот поручень можно было браться. Хоть бы это не было богохульством».

Она обхватила поручень двумя руками и ждала, когда закончится это наваждение.

- Вам плохо? – спросил женский голос.

- Да.

- Пойдемте на лавочку.

Она взяла девушку под руку и посадила ее на другую скамейку.

- Здесь вода есть. Попросите, если надо.

- Спасибо.

Женщина ушла. А она правда хотела воды.

- Налей мне, пожалуйста, воды.

Мальчик налил ей в пластиковый стаканчик воды.

- Спасибо.

Святая вода была холодная. «Какая же я грязная, раз уши не хотят слышать святость».

Вдруг перед ней появилась бабушка в синем.

- Потри…

Она не расслышала, покачала головой.

- Пррр…

- Я не слышу Вас, - снова покачала головой девушка, так же смотря на силуэт бабушки остутствующим взглядом.

Бабушка взяла ее левую руку и начала растирать мизинчик. Девушка даже сразу не поняла, какой палец растирает бабушка, а та отпустила руку девушки, взяла стакан и вложила его в левую руку девушки, а потом также растерла мизинчик на правой руке.

- Иди на воздух.

- Я почти ничего не вижу, - сказала девушка.

- Иди на воздух и обойди вокруг храма, потом обратно придешь.

Она вышла наружу и хотела уйти прочь оттуда и посидеть в парке, но передумала. Она пошла направо и завернула за угол храма. Она сделала несколько шагов, несколько глотков воды, и заплакала.

- Какая же я грязная! Спасибо, Господи, что показал мне это!

Она обогнула второй угол, третий, четвертый. Зрение вернулось, пелена спала с ушей. Она снова стояла у входа в храм. Рядом стояли две деревянные коробки для пожертвований: «на нужды храма» и «на реконструкцию храма». В обе она положила всю свою мелочь.

На улицу вышла мама с тем ревущим ребенком, он все еще плакал.

«Теперь можно зайти обратно».

Она прошла мимо мамы с ребенком, покрестилась и вошла внутрь.

На этот раз она не рвалась вперед к алтарю, считая себя недостойной стоять там, и не упрекала в мыслях девушек в коротких юбках и без платков. Она просто смотрела на все, крестилась, когда чувствовала, что надо, и слушала далекий голос батюшки.

После причастия она свернула налево, чтобы найти бабушку в синем и поблагодарить ее. Увидев ее, девушка улыбнулась во весь рот.

- Ну, как ты? – спросила бабушка.

- Я вижу и слышу!

- Ну, слава Богу! – кивнула она.

- Спасибо Вам.

Она погладила бабушку по плечу и пошла уже было к выходу, но увидела, что у алтаря еще стоит батюшка и говорит что-то.

- … в Писании заключено сокровенное знание, и, если вы чего-то не понимаете в нем, то проблема не в Писании…

И опять она слушала и крестилась, порой повторяла слова молитвы, если разбирала их. Рядом стояла мама с ребенком, и ребенок ее нежно целовал в щечку и гладил ее лицо. Она снова плакала, но уже от благодати. «В следующий раз надо купить Библию», - подумала она.

Поцеловали крест, и люди начали расходиться. Служба закончилась.

По дороге домой она позвонила маме и рассказала о случившимся.