«То в одном, то в другом иллюминаторе полыхают молнии – это светятся простейшие микроорганизмы. Интересно, что с берега подобные вспышки смотрятся в виде искорок, а здесь – расплывчатым пятном, как зарницы», – запись из дневника доктора Александра Хаеса в 1966 году. При чем тут иллюминаторы и микроорганизмы? Все просто – Хаес жил под водой.
Дайвер и косяк рыб за пределами подводного исследовательского центра Аквариус на архипелаге Флорида-Кис Фото: BRIAN SKERRY nationalgeographic.com
Люди мечтают не только покорить космос и оккупировать Марс, но и занять подводное пространство. Идеи о строительстве городов на океаническом дне постоянно высказываются то в одной части света, то в другой. В начале 2000-х швейцарец Клод Шритван предлагал проект подводного города (с населением до миллиона человек) в виде 30-этажного амфитеатра под стеклянным куполом на 300 тыс. квартир по 75 м² каждая. Другой амбициозный план представил концерн Shimizu в 2014 году – японцы хотели построить спиралевидный подводный город на 5 тыс. жителей. Проект оценивается в $26 млрд. Концерн надеется, что к 2025 году он найдет финансирование и начнет подготовку, а к 2030 году уже появится гидрополис. Пока эта идея далека от реализации. И не просто так – опыт прошлого ставит перед создателями много задач.
Одиссея подводных домов Жака КустоИзобретатель акваланга Жак-Ив Кусто хотел проверить, может ли человек не просто погружаться под воду, а жить в ней. В 1962 году первый в истории акванавт, бельгийский подводный археолог Робер Стенюи доказал, что человек вполне способен провести 24 часа в специальном цилиндре под водой. Кусто загорелся идеей. Первый «Преконтинент» (Conshelf) был всего лишь переделанной транспортной цистерной длиной 5 м и диаметром 2,5 м. В этой бочке, шутливо прозванной командой Кусто «Диогеном», в течение недели на 12-метровой глубине на дне Средиземного моря прожили водолазы Альбер Фалько и Клод Уэсли. Первый подводный дом показал себя хорошо.
«Преконтинент-2» 1963 года на дне Красного моря стал уже целым подводным хутором с населением в шесть подводников, не считая жившего с ними зеленого попугая. Здесь были основной дом, подводный гараж для небольшого батискафа, склад и двухместный домик «Ракета». Колония из четырех строений под водой оставалась обитаемой три месяца. Все необходимое, например еду, доставляли с берега сами водолазы в герметичной посуде (в такой кастрюле они принесли и попугая). Остальное: воздух, электричество и пресная вода – передавалось по специальным шлангам.
Вместе с подводными поселенцами жил и сам Кусто. На глубине 10–20 м акванавты могли с комфортом работать, чистить дом от водорослей и ловить рыбу, перемещаться между разными сооружениями и жить в них, снимать фильм. А в главном подводном доме в форме звезды команда отдыхала: они спали, мылись в душе, готовили на плите еду, ели и пили вино, курили, играли в шахматы, проводили исследования. В общем, чувствовали себя как рыбы в воде. Нормальная жизнь, почти как в домах на суше. Только вместо окна – иллюминатор, а за ним – не птицы, а морские животные и водолазы.
Конечно, многообещающей технологией заинтересовались промышленники. Кусто предрекал, что будущие подводные дома позволят создавать постоянные недорогие поселения на дне океана. Богатые ресурсы шельфов (прежде всего, конечно, нефть) обещали отличные коммерческие перспективы. Но они требовали работы на гораздо большей глубине, чем та, на которую спускались первые два «Преконтинента». Чтобы выяснить, получится ли спуститься ниже, в 1965 году под воду Средиземного моря на 100-метровую глубину отправили «Преконтинент-3». В нем три недели жили шесть акванавтов. Они сохранили работоспособность и здесь, но из-за сильнейшего давления выявили много проблем, требующих дорогостоящих решений. Дышать сжатым атмосферным воздухом на такой глубине невозможно, для этого нужен гелиокс – газовая смесь из гелия и азота с небольшим добавлением кислорода. Необходимы также дорогие и сложные системы очистки воздуха в подводном доме, материалы для приборов, устойчивые к газовым смесям, и многое другое. К тому же, чем глубже, тем холоднее, а значит – нужно больше энергии, и акванавту в костюм пришлось подавать по шлангу подогретую воду.
В общем, радужные перспективы обернулись множеством затруднений и издержек, так что потенциальные выгоды выглядели сомнительно. «Преконтинент-3» Кусто показал проблематичность и дороговизну глубоководных подводных домов – он не достиг своей цели, и отношения Кусто с его спонсорами прекратились.
Примерно тогда же для глубоководных работ нашли более простое решение. Вместо дорогостоящих подводных домов использовали гипербарические камеры и водолазные колокола – более дешевую и мобильную технологию. С ее помощью водолаза спускают на глубину около 60 м для временных глубоководных работ (например, аварийных, спасательных, исследовательских или обслуживания оборудования нефтяных скважин). На малых же глубинах (20–30 м) использовать подводные дома Кусто для обслуживания сложных установок нецелесообразно: до берега недалеко, а значит, все можно сделать с суши или просто отправить обычных дайверов. Зато малые и средние глубины актуальны для океанографических, биологических, геологических, медико-физиологических, психологических и экологических исследований. В основном с этой целью создавались после Кусто и существуют поныне подводные дома-лаборатории. С их помощью ученые берут биохимические пробы воды, открывают новые виды и изучают их поведение, экспериментируют с новой техникой.
Донецкий врач Александр Хаес услышал об экспериментах Кусто, когда приехал в Крым, чтобы понырять с аквалангом. Тогда в Советском Союзе хорошо знали Жак-Ива: его фильмы показывали в кинотеатрах и по телевидению, а позднее Кусто приезжал в СССР и даже был гостем передачи Николая Дроздова «В мире животных». Вдохновившись опытом французов, Хаес решил это повторить. У него и его товарищей по клубу подводников Донецкого мединститута не было возможностей Жака Кусто, зато были та же неуемная энергия и золотые руки. Подводный дом энтузиасты строили пять месяцев. Где-то добыли и починили старый списанный компрессор, генератор, койки и металл, и получился небольшой домик на 6 м3 с четырьмя иллюминаторами, двумя спальными местами, системой вентиляции, туалетом и лампочкой. 19 августа 1966 года первый «Ихтиандр» совершил погружение на 10 м у мыса Тарханкут в Крыму. А 23 августа его заселили. Александр Хаес и инженер Дмитрий Галактионов прожили в «Ихтиандре» три дня. Еду им приносили другие дайверы и клали ее в специальный шлюз.
На следующий год новый «Ихтиандр-2» – уже побольше, на пять мест в четырех помещениях – спустился на дно под Севастополем. В этой экспедиции участвовали первые женщины-акванавты Мариа Барац и Галина Гусева. И в этот раз дом проработал две недели на глубине 12 м. Как и космонавты в космосе, подводники проводили эксперименты над собой – проверяли человеческий организм на работоспособность в неестественных условиях: таскали грузы разной тяжести, что-то пилили, брали пробы грунта, анализировали собранный материал внутри подводной станции. С собой в дом они, как и Кусто, взяли животных: морских свинок и кроликов.
Последний «Ихтиандр» нырнул под воду в 1968 году, но в этот раз все прошло неудачно из-за штормовой погоды, и эксперимент пришлось прекратить досрочно, всего через три дня после начала. Это еще одна уязвимость подводных домов: в шторм они раскачиваются, погружение становится невозможным, возникает угроза безопасности систем жизнеобеспечения. Погружение «Ихтиандра» 1968 года стало последним – на продолжение проекта не было средств.
Государство предпочло финансировать профессиональную исследовательскую подводную лабораторию «Черномор», которой занимался Институт океанологии АН СССР. В домах «Черномор» и «Черномор-2» успели поработать всего 40 человек в течение шести сезонов (с 1968 по 1974 год). Ученые прожили на дне Черного моря под Геленджиком семь месяцев. Сначала эксперименты проводились на глубине 14 м, а затем дошли до 30 м. В 1971 году сильный шторм сорвал лабораторию «Черномор» с якорей и выбросил ее на берег. Акванавтов удалось доставить в барокамеру и избежать мощного декомпрессионного удара.
Всего было четыре советских проекта подводных жилищ: «Ихтиандр», «Черномор», «Садко» и «Спрут». Последний – единственный в своем роде пневматический, а проще говоря, надувной подводный дом. Его в 1967 году сделали москвичи из клуба подводников «Дельфин». Этот «гидростат» (так они его назвали) был мягким – из трех слоев брезента и прорезиненной алюминиевой ткани. Надутый шар «Спрута» крепился ко дну под Коктебелем веревочной сетью и якорями.
Кроме французских и советских, подобные проекты были в США, Великобритании, ФРГ. Особенно много их появлялось во второй половине 1960-х и почти до середины 1970-х годов. Американские SEALAB, Tektite и Aquarius (эта станция на глубине 20 м работает до сих пор), немецкие BAH I и Helgoland, итальянский Operation Atlantide, французский Aquabulle и другие. Но промышленные задачи перед ними уже не ставили – либо только исследовательские, либо какие-то смежные цели. К примеру, проект SEALAB создавался, чтобы тренировать астронавтов. Но новых прорывов гидронавты после «Преконтитентов» уже не сделали, и вскоре интерес к ним угас.
Судьба идеи гидрополисов похожа на судьбу космических проектов человечества: бурное начало и… тупик в том месте, где расходы уже не оправданы экономическими перспективами, а главное – технологии еще недостаточно развиты. Человек пока не может создать космические колонии и даже высадиться на Марсе, не говоря уже о том, чтобы добраться до экзопланет в других звездных системах. То же и здесь: первые успехи подводников взбудоражили их фантазию, но очень быстро практика обнаружила непреодолимые препятствия.
В чем же дело? Все просто. Гидрополисов и даже деревень на дне все еще нет потому, что нет экономических поводов для их появления. Подводные дома не могут быть по-настоящему автономны. Им нужна серьезная поддержка с суши – подача по шлангам электричества, воздуха и питьевой воды, доставка еды. Необходимы компрессоры, газовые смеси и другая техника.
Эксперименты с подводными домами показали, что они, как и космические аппараты, имеют много уязвимых мест. Так, во время работы «Ихтиандра-67» у шланга с воздухом слетела муфта, и в дом хлынула вода. К счастью, с берега вовремя заметили и устранили неисправность. А два года спустя американский акванавт проекта SEALAB-III погиб на глубине 190 м близ Калифорнии. Берри Кэннон отравился углекислым газом, когда занимался ремонтом подводного дома. Этот несчастный случай только усилил скепсис относительно глубоководных гидрополисов.
Все прелести гидрополисов также сталкиваются с проблемой давления и декомпрессии. Каждое погружение акванавта – это испытание для организма. Человеческое тело адаптируется к давлению толщи воды. Легкие по-другому всасывают поступающие газы, и они иначе растворяются в крови. Чем глубже, тем под более сильным давлением они проникают в легкие и поглощаются ими в большей концентрации. По этой причине нельзя всплывать второпях – растворенный в крови азот слишком быстро выводится через легкие, нагрузка на них возрастает, и кровь «закипает». В результате может возникнуть так называемая декомпрессионная болезнь, которая в худшем случае заканчивается смертью.
Чтобы этого избежать, всплытие с глубины более 10–15 м должно происходить постепенно и с декомпрессионными остановками (иногда довольно долгими), во время которых излишек растворенных в крови газов выводится организмом. Подводный дом частично решает эту проблему, так как акванавты могут несколько дней работать на дне, не всплывая и не погружаясь ежедневно, а значит, не подвергая себя дополнительным нагрузкам и рискам.
При всех недостатках у подводных сооружений сегодня только одно серьезное достоинство: красота вида за иллюминатором и экзотичность. Этим пользуются так называемые подводные отели, которые на самом деле погружены лишь частично: под водой находится только подвал с панорамным видом, а все остальное – на поверхности. Есть всего одно исключение: подводный домик Жюля (Jules Undersea Lodge), названный так в честь Жюля Верна. Это единственный в мире полностью подводный отель, и он уже 30 лет принимает гостей. Когда-то домик Жюля тоже был лабораторией (под другим названием – La Chalupa), а после выполнения исследовательской программы стал гостиницей. Это домик размером 15 на 6 м на глубине 6,5 м. В нем есть два номера и общая гостиная, «мокрая комната» (это прихожая, там снимают акваланг и костюм), душ, туалет, кондиционер и холодильник, телевизор и другие бытовые приборы.
Возможно, у уникальной гостиницы еще появятся конкуренты, и тогда подводный туризм обретет новую жизнь. А вот большие подводные поселения еще долго будут оставаться призрачной надеждой или декорацией научно-фантастических фильмов. А может, популярными станут плавающие города как альтернатива подводным. Футурологи предлагают множество проектов таких поселений, но пока ни один не реализован.
Это новость от журнала ММ «Машины и механизмы». Не знаете такого? Приглашаем прямо сейчас познакомиться с этим удивительным журналом.
