Сможет ли россиянин, знающий старославянский язык, объясниться на нем в магазине, на улице или, например, в театральной кассе? Это невозможно, даже при отличном владении древним языком. Невозможно, потому что в нем нет слов, обозначающих современные понятия и явления, потому что это язык мертвый. Более ста лет назад столь же невозможной казалась идея Лазаря Перельмана воскресить древнееврейский язык – иврит – и сделать его живым разговорным языком вновь объединенного народа Израилева.
Текст: Татьяна Семилетко
В 1879 году в журнале «Ха-Шахар» (выходил в Вене с 1868 по 1886 год на иврите и предназначался для распространения просвещения и борьбы с ассимиляторами, религиозными реформаторами и ортодоксами) была опубликована крайне амбициозная статья никому тогда не известного Бен-Йегуды. Под заголовком «Жгучий вопрос» автор призывал евреев всего мира создавать поселения в Палестине и нещадно обрушивался на сторонников ассимиляции еврейского народа. Помимо этого, он предлагал евреям говорить на своем историческом языке – иврите.
Под псевдонимом Бен-Йегуда скрывался двадцатилетний Элиэзер (Лазарь) Перельман. Молодой человек так сильно горел желанием объединить еврейскую нацию, что не боялся выдвигать самые смелые идеи для воплощения своей мечты. Тогда, в 1879 году, простому еврею его призывы и предложения казались абсурдными. Где это видано, чтобы каждая еврейская семья говорила в быту на иврите?! Сам же Перельман был уверен, что, вернувшись к корням, еврейский народ наконец обретет самостоятельность и признание во всем мире. «Земля Израиля станет средоточием всей нации. И даже те, что живут в других местах, будут знать: их нация – на родной земле, есть у нее и язык, и литература», – писал он.
Элиэзер Перельман родился в 1859 году в местечке Лужки (Литва). Его отец Йегуда Перельман был приверженцем Хабада – движения, которое призывает к служению иудаизму и исполнению законов Торы с радостью, возникающей за счет интеллектуального понимания секретов Священного писания. Помимо этого, он, как и многие евреи, признавал только традиционное образование, которое в XIX веке было исключительно религиозным. Маленького Элиэзера, безусловно, ждала судьба раввина, но жизнь повернулась иначе. Когда мальчику было пять лет, отец умер. В 13 лет дядя отправил Элиэзера в иешиву (высшее религиозное учебное заведение) в Полоцк изучать Устный Закон. Там глава иешивы Йосеф Блокер, тайный сторонник светского образования евреев, познакомил молодого человека с произведениями не только духовной, но и светской литературы на древнееврейском языке. Когда об этом узнал дядя, взявший на себя ответственность за воспитание Элиэзера, юноша немедленно был переведен в другую иешиву. Но и там не обошлось без интересного знакомства: главой иешивы оказался Шмуэль Йонас, сотрудничавший с нерелигиозной прессой на иврите. Он убедил Элиэзера получить светское образование, а дочь Йонаса, Дебора (которая позднее станет женой Перельмана), помогла молодому человеку выучить русский язык и поступить в гимназию в Динабурге (ныне Даугавпилс).
Окончание гимназии выпало на время русско-турецкой войны (1877–1878), когда балканские народы добивались освобождения от Турции. На фоне этих событий (и юношеского максимализма) в сердце молодого Перельмана зародилась надежда на объединение его нации на родной земле. Чтобы положить начало осуществлению задуманного, Элиэзер решил поселиться на исторической родине евреев, в Эрец-Исраэль.
Но прежде нужно было освоить профессию, которая позволила бы ему безбедно там существовать. Тогда юноша решает уехать в Париж и выучиться на врача. Медицина никогда не увлекала Лазаря, он лишь стремился освоить хоть какую-нибудь специальность. Именно тогда, в Париже, он опубликовал статью «Жгучий вопрос» и первым выдвинул идею возрождения духовного центра евреев.
Эрец-Исраэль (Земля Израильская, Святая Земля) – древнее понятие, а также термин в иудаизме и христианстве. В Библии это название относится как к территории, населенной израильтянами, так и к Северному (Израильскому) Царству. До создания государства Израиль евреи называли его будущую территорию как Палестиной, так и Эрец-Исраэль. В конце XIX века возникло движение политических сионистов (от названия горы Сион), ратовавших за возвращение евреев в Эрец-Исраэль и создание там политического и духовного центра еврейского народа – государства Израиль.
Но в 1879 году мало кого из представителей еврейского народа действительно волновала эта тема. В те времена положение нации значительно улучшилось: в Центральной Европе евреи уже были равноправными гражданами, а в России, при либеральном Александре II, еврейские семьи могли жить в сравнительной безопасности. После долгих лет гонений эти, как позже окажется, временные улучшения выглядели огромным шагом на пути к спокойной, свободной жизни евреев во всем мире. Никто тогда и не думал переселяться в Эрец-Исраэль, за исключением небольшого количества ортодоксальных семей. Идея возрождения иврита тоже не вызвала ажиотажа. Да и нуждается ли в возрождении язык, который и так знают практически все евреи? В кодексе практических положений Устного Закона «Шулхан Арух», который используют и изучают иудеи всего мира, по поводу иврита прописано следующее: «Каждый человек обязан обучать своего сына Торе... Если отец не нанимает учителя для своего сына, то его принуждают к этому. Начальные школы должны быть в каждом городе; если же где-нибудь их нет, то жителей этого города предают херему (отлучению), пока не пригласят учителя». Евреи могли не только читать, но и свободно говорить на древнем языке, но никто не посмел бы употребить его в быту. Язык, на котором Бог разговаривал с Адамом, могли использовать только для возвышенных бесед. Для повседневной жизни существовали другие, «бытовые» языки, наиболее распространенным из них был идиш. Большинство ортодоксальных семей возмущала даже мысль об использовании «священного языка» в «низменных речах». Никто не посмел бы на одном языке обращаться к Богу и, например, ругать жену за невкусный ужин. Иврит оставался своеобразным «литературным» языком: богатым, выразительным, но «законсервированным». Он не был родным языком евреев. Именно это, по мнению Перельмана, и нужно было изменить.
Идиш – еврейский язык германской группы. Исторический язык евреев-ашкенази, субэтнической группы евреев, сформированной в Центральной Европе в эпоху раннего средневековья. В переводе слово «идиш» означает «иудейский», «еврейский». С самого возникновения в X веке и до конца XVIII века идиш был преобладающим средством устного общения евреев от Голландии до Украины, а также в ашкеназских поселениях в Италии, на Балканах и в Эрец-Исраэль. Также он был важным средством литературного и письменного общения. Многие противники внедрения разговорного иврита основывались на том, что этот шаг нанесет урон развитию идиша, а вместе с тем и всей еврейской культуре.
Во время учебы в Париже, в год выхода статьи, Элиэзер заболел туберкулезом. Прогнозы врачей были неутешительны, поэтому он решил ускорить свой переезд в Эрец-Исраэль и бросил обучение медицине, вместо чего поступил в учительскую семинарию, намереваясь преподавать на земле предков. Ему несказанно повезло, когда в 1881 году «Альянс Исраэлит Универсель» (Alliance Israelite Universelle, «Всемирный израильский союз» – международная организация, защищающая права евреев и управляющая еврейскими школами) предложил ему место учителя в школе Иерусалима. Но Перельман выдвинул свои условия: он готов был преподавать только на иврите. История умалчивает, как Альянс согласился на этакую авантюру, но бывший студент вместе с молодой женой уезжает в Палестину и становится преподавателем.
При переезде Элиэзер Перельман взял фамилию Бен-Йегуда, что означает «сын Йегуды», а его дом стал первым домом в Палестине, в котором постоянно говорили на иврите. Соседи «реформатора» с великой долей скептицизма восприняли этот факт, многие попросту считали его сумасшедшим. Жена Элиэзера, Дебора Йонас, всячески пыталась поддерживать мужа в его начинании, но древним языком владела плохо (она начала учить иврит только по дороге в Палестину). После рождения сына, Бен-Циона, Бен-Йегуда строго наказал жене, чтобы та разговаривала с новорожденным мальчиком только на иврите. Бедная Дебора старалась не прекословить мужу и терпела его одержимость. Трудно представить, как эта женщина изо дня в день пересиливала себя, чтобы говорить с младенцем на малознакомом языке, в котором к тому же не было элементарных понятий, необходимых для общения с детьми! Но Бен-Йегуда не отступал. Он сам ежедневно придумывал все новые и новые слова из уже существующих корней родственных понятий. В тот период в иврите появились такие слова, как «велосипед», «кукла» и «мороженое». Всего Элиэзер придумал 220 новых слов, часть из них позже войдет в словарь. Неутомимый лингвист добился-таки своего: Бен-Цион стал первым ребенком за семнадцать столетий, для которого родным языком был иврит. Если бы мальчик осознавал свою уникальность с ранних лет, ему, наверное, было бы легче выносить издевательства и нападки сверстников, считавших, что его отец – сумасшедший. А пока Бен-Цион рос в узком кругу людей, разделявших позицию Элиэзера. Бен-Йегуда не разрешал подрастающему мальчику играть с детьми, говорившими на идише. Близкие друзья семьи не раз выражали свои опасения за развитие ребенка при таком языковом окружении. В ответ на призывы перестать экспериментировать на собственном отпрыске, тот отвечал: «Иврит стоит того, чтобы ради него пожертвовать сыном».
Много лет Бен-Йегуда разыскивал слова, «сбежавшие» из иврита в другие языки
Но первой жертвой Бен-Йегуды оказалась его собственная жена. Условия их жизни в Палестине оставляли желать лучшего. После появления на свет первенца Дебора родила еще четверых детей, денег на жизнь постоянно не хватало. Болезнь мужа прогрессировала, а позже оказалось, что он заразил туберкулезом и супругу. У Деборы совсем не оставалось сил для борьбы с этим тяжелым недугом, и в 1891 году она умерла. Позже Бен-Йегуда напишет о ней в своих воспоминаниях как о «первой матери национального возрождения, давшего нашему народу поколение, говорящее на иврите».
Смерть Деборы стала началом целой череды бед. Надежда на то, что хотя бы израильские евреи заговорят на иврите, почти погибла. В 1902 году, через десять лет после начала попыток внедрения разговорного иврита, в Эрец-Исраэль на «языке Торы» говорили лишь около десяти семей. Бен-Иегуда остался нищим вдовцом с двумя детьми, еще трое умерли. Раввины запретили хоронить их на еврейском кладбище как детей отступника (коим считали Бен-Йегуду за «осквернение священного языка»). К тому же за это время у него появились настоящие враги среди евреев, которые бесстыдно оклеветали его, и вскоре Бен-Йегуду осудили за подстрекательство к мятежу по их ложному доносу. Когда отец попал в тюрьму, Бен-Циону исполнилось 12 лет. Соседские ребята не упускали момента поиздеваться над ним. Однажды, возвращаясь домой, он услышал, как мальчишки дразнят его… на иврите! Дети специально заучивали слова и выражения, чтобы Бен-Циону были понятны и обидны их выкрики. Узнав об этом, отец, как ни странно, ликовал: заучивание детьми ругательств на иврите было маленьким шагом к желаемой цели.
После тюремного заключения здоровье Бен-Йегуды заметно ухудшилось: врачи дали ему не больше полугода. Один с двумя детьми, в нищете и при смерти, он написал письмо сестре своей покойной жены, московской студентке Хемде Йонас, с предложением стать его женой. Хемда согласилась и приехала к нему в Палестину. Объяснить, почему молодая девушка бросила все и уехала в бедность, к немощному, измученному болезнью вдовцу, практически невозможно. Существует версия, что незадолго до своей смерти Дебора Йонас написала младшей сестре: «Если хочешь стать королевой, выйди замуж за моего принца». Неужели женщина, которая перенесла столько испытаний, желала того же своей сестре? Можно лишь предположить, что Дебора решилась на этот шаг ради детей, которым была необходима материнская забота, а кто как не Хемда мог действительно позаботиться о них? Девушка взвалила на себя все: она зарабатывала на жизнь и занималась воспитанием детей – все для того, чтобы Элиэзер смог оставить преподавание в школе и заняться составлением словаря иврита. Трудно представить, что было бы, откажись Хемда выйти за него замуж. Кстати говоря, она прониклась идеями мужа глубже, чем Дебора (хотя прежде была далека от еврейской культуры), изучила иврит и даже стала работать под началом Бен-Йегуды.
«Полный словарь языка иврит» и стал делом всей жизни «самого большого упрямца в Палестине», как позже станут называть Перельмана. Тогда, надо сказать, и слова-то такого в иврите не было – «словарь». Говорили просто «сефер милим» («книга слов»). Для работы над словарем в 1890 году Бен-Йегуда собрал команду друзей-единомышленников. Назывались они «Комитет языка иврит» (затем этот комитет трансформировался в Академию), несмотря на то, что изначально в «комитете» состояло всего четыре человека. Задачу Бен-Йегуда выбрал не из легких. Он хотел составить полный словарь иврита, но «сочинять» слова (как считали многие его современники) он не собирался. «Пока мы говорим на языках гетто, нам не стоит и мечтать о свободе... Ивриту названия инструментов и утвари нужны не меньше, чем философские понятия. Все эти слова когда-то существовали в иврите, но были утрачены. Из иврита они пришли в арабский, греческий и другие языки, где получили права гражданства. Теперь пора их отыскать и вернуть домой». Иначе говоря, эта компания собиралась провести годы в библиотеках за изучением различных книг в поисках слов, перекочевавших в другие языки из иврита! Ни один человек, здраво оценивающий свои возможности, не решился бы на подобный шаг. Но Бен-Йегуде отступать было поздно. Он думал, что ему недолго осталось, и бросил все силы на поиски «потерявшихся» слов. Благо, что предсказания врачей не оправдались. Многие годы Перельман провел в книгохранилищах и библиотеках Оксфорда, Парижа, Ватикана, Флоренции, Рима, Вашингтона, Нью-Йорка, Берлина и Лондона. Отыскивая древние слова, ученые придавали им новые, современные значения. Например, слово «зохалим» (ползающие) получило значение «пресмыкающиеся». Абсолютно новые слова образовывались от древних однокоренных: «мила» (слово) – «милон» (словарь).
Первый том словаря был опубликован в 1910 году, а последний, восемнадцатый, только через 37 лет после смерти Бен-Йегуды. Работа над «Полным словарем языка иврит», объемом в восемь тысяч страниц (!), продолжалась полвека, с 1906 по 1958 год. Но сей поражающий воображение труд был не единственным достижением в жизни этого удивительного человека: он с 1908 года выпускал первую полноценную газету на иврите «Ха-Цви», стал основателем политического движения гебраистов, выступавших за возрождение иврита как единственного языка, на котором может строиться еврейская национальная культура.
Однажды, после очередной статьи в «Ха-Цви», в которой Бен-Йегуда вступился за молодых земледельцев-сионистов, газету запретили, а жители Иерусалима, если видели на улице Бен-Йегуду или его детей, начинали выкрикивать ругательства и бросать в них камни. Вскоре около дома Бен-Йегуды образовалось целое окружение из противников его деятельности. Неизвестно, чем бы это закончилось, но через несколько дней к «осажденному» дому пришли те самые еврейские земледельцы, за которых Элиэзер заступался в статье. Они пришли из разных поселений, некоторые приехали верхом на ослах и лошадях, одетые на арабский манер, как одевались тогда еврейские крестьяне. Один из них держал плакат с надписью: «Лагерь Йегуды из армии Израиля».
Но даже когда словарь издавался том за томом, а гебраисты стали популярными не только в Израиле, находилось много противников деятельности Бен-Йегуды, особенно среди ультраортодоксальных жителей Иерусалима. Собственно, до сих пор находятся ярые идишисты (которые в своем упрямстве сравнились бы с самим Бен-Йегудой), не понимающие, для чего нужно было возрождать иврит, если миллионы евреев имели живой народный язык – идиш.
Наконец, в 1922 году, после развала Османской империи, когда над территорией Палестины был установлен режим правления Великобритании (по мандату Лиги Наций), иврит был принят в качестве одного из трех официальных языков страны вместе с английским и арабским. Элиэзер Бен-Йегуда таки добился своего. Этот, наверное, самый счастливый год в его жизни стал для него последним. Позже его первенец, Бен-Цион, возьмет себе имя Итамар Бен-Ави, что означает «сын своего отца», и продолжит заниматься языком.
Сейчас на Святой Земле существует Государство Израиль. Почти шесть миллионов израильтян говорят на иврите. В современном Иерусалиме именем Бен-Йегуды названа одна из центральных улиц. Его фраза «Еврей, говори на иврите!» стала лозунгом целой эпохи, а имя этого упрямого, одержимого своей идеей человека, считавшего себя «мессией языка», знает каждый еврейский школьник.
«Именно объединение еврейского народа явилось мотивацией к воссозданию иврита, а не наоборот. Бен-Йегуда был очень смелым человеком, так как решился на то, что далеко не каждый смог бы сделать, будь у него даже несколько жизней. В Израиле и сегодня еще придумывают новые слова, без которых современные израильтяне, да и вообще современное население нашей планеты, не представляют себе жизнь. За пределами Израиля дела обстоят очень интересно: многие молодые люди учат этот язык, не собираясь переезжать жить в Израиль. Просто им хочется знать иврит, так как именно язык – важнейшая составляющая культуры.
В какой-то степени возрождение иврита, конечно же, повлекло за собой отмирание идиша. Я думаю, что это не хорошо и не плохо. Если появилась возможность говорить на том языке, который считается для народа святым, то почему бы не делать это? Идиш, конечно, уходит и рано или поздно совсем исчезнет, но зато теперь каждый еврей имеет возможность свободно говорить на иврите. А ведь те люди, которые строили Израиль, хотели, чтобы их потомки могли спокойно пользоваться в своей повседневной жизни именно этим языком».
Николай Хануков, административный директор и координатор программы «Таглит», культурно-просветительского проекта для еврейской молодежи, проживающей за пределами Израиля.