«Все – не такие, как все»

–  Дмитрий, кто же такой гений, и чем он отличается от всех остальных?

–  Есть такая детская поговорка: «Я что, Пушкин, все знать?» Люди часто считают, что гений знает все на свете, может повести за собой народы, да еще и прекрасен, как «Давид» Микеланджело. На самом деле, гений – это гуманистический миф об идеальном человеке, который совершенен и телом, и разумом, и душой. Просвещение стремилось создать такого сверхчеловека, пассионария, который владел бы всем корпусом достижений человечества. Но если вспомнить биографии реальных гениев, то мы увидим, что проект сверхчеловека так и остался нереализованным. Гении не только не являются идеальными людьми – напротив, каждый из них не совпадает с шаблоном обычного нормального человека.

Великие открытия гении совершали, как правило, только в одной области, а во всех остальных могли пребывать в плену дремучих заблуждений. Да и в своей сфере они часто совершали ошибки. Например, лорд Кельвин считал, что рентгеновские лучи – это шарлатанство, а аппарат тяжелее воздуха никогда не сможет подняться в небо. Молодой Эйнштейн утверждал, что ядерная энергия не может быть использована человечеством. Братья Люмьер были уверены, что кинематограф – это баловство исключительно для богемы, и что он не будет интересен большинству. Генри Фонд считал автомобиль забавой для богатых, которая совершенно не нужна обычному человеку в повседневной жизни. Список можно продолжать.

Поэтому апелляции к гениальности как к образцу поведения весьма двусмысленны. Например, «Если Пушкин верил в бога – то и все должны верить в бога, ведь гений не может ошибаться». А еще Пушкин верил в духов и был секретарем масонской ложи. Значит ли это, что все должны разделять его убеждения и отращивать бакенбарды? Гений – это человек, совершивший прорыв в какой-то одной области знаний или искусств, тогда как во всех остальных сферах он мог быть вполне заурядным человеком, не лишенным стереотипов.

–  Можно ли говорить об особенном мозге гениев, чисто физиологической основе таланта?

–  Нет ни одного человека, который стал успешным только потому, что у него какой-то особенный мозг. Томас Эдисон сказал, что гений – это «один процент вдохновения и 99 процентов пота». (Или, как Алла Борисовна Пугачева говорит, «и 99 миллионов долларов».) Безусловно, есть какие-то физиологические особенности, которые человеку позволяют развивать интеллект. Но это само по себе еще мало что значит.

Одно из заблуждений как раз и состоит в том, что гением нужно родиться и все зависит от физиологии мозга. Хотя это еще никто не доказал. Нет никаких свидетельств и тому, что гениальность связана с высоким IQ. Коэффициент интеллекта у людей может быть одинаковым, а вот качество интеллекта – совершенно разным. Тест на интеллект показывает вовсе не одаренность, а только скорость прохождения сигналов по нейронным окончаниям – то есть насколько быстро человек соображает. Это еще не гениальность. Человек с высоким IQ умеет оперативно пользоваться известными схемами и быстро решать типичные задачи, а гениальный человек способен создать принципиально новые схемы и предлагать такие решения, которые на первый взгляд могут показаться абсурдными. Именно это отличает умного человека от гениального.

Например, Григорий Яковлевич Перельман предложил настолько оригинальное доказательство гипотезы Пуанкаре, что первые месяцы ученые просто крутили пальцем у виска. А когда разобрались – оказалось, что решение выходит далеко за пределы шаблонных задач, которые остальные математики лузгают как семечки.

–  У гениальности множество определений, какого придерживаетесь вы?

–  Гениальность – это способность порождать то, чего раньше не было, находить принципиально новые решения, образы и идеи. Это касается как науки, так и литературы, и искусства.

Есть талантливые люди, которые успешно решают задачи в существующей научной системе, есть художники, которые хорошо пишут в общепринятой манере, писатели, которые создают интересные истории в существующем языке. А вот Джойс создал свой собственный язык, Малевич – свою систему живописи. Тот же Перельман для доказательства гипотезы Пуанкаре использовал знания из физики, что никому до этого и в голову не могло прийти. Гений создает новую реальность. Например, все мы, так или иначе, разговариваем на языке Пушкина. И не существовало никакого Эдипова комплекса, пока Зигмунд Фрейд его не описал. И не было такого типа человека, как Гамлет, пока Шекспир не создал этот образ, не было такого типа человека, как Фауст, пока не появился Гете.

–  Как воспитать гения, если это возможно?

–  Любое воспитание и образование представляет собой усвоение уже готовых шаблонов. А как предугадать или воспитать то, что в нашу систему координат не попадает? Попытайтесь, например, представить новый цвет. Мы не можем этого сделать, а гений может. Как нам, зная только семь цветов, воспитать человека, который увидит восьмой?

–  А если взять того же Фрейда, в которого мать вложила грандиозное количество усилий, или Пушкина с его заботливой Ариной Родионовной – вероятно, это все-таки способствовало развитию их гения?

–  Несомненно! Но нельзя забывать, что есть миллион других еврейских мальчиков, над которыми тряслись их матери, и миллион мальчиков, воспитанных крепостными бабами, но ни Фрейдом, ни Пушкиным они не стали.

–  Если говорить просто о творчестве, то почему одни люди становятся креативными, а другие нет?

–  Во-первых, можно быть творческим в разных областях, не обязательно становиться профессиональным музыкантом или художником. Во-вторых, многое зависит от среды. Известны примеры очень креативных людей, которые на определенном этапе должны были просто зарабатывать деньги, кормить семью, занимаясь каким-то ремеслом и забыв о всяком творчестве. Кстати, Бальзак стал писателем именно так. Ему просто платили за строчки, поэтому он углублялся в описания всех деталей интерьеров, тонкостей кухни и витиеватых душевных переживаний его героев. Так и появился жанр романа. И вот в этой рутине у него каким-то образом открылся талант – он стал не просто писать длинные предложения, а еще и создал собственную вселенную бальзаковских героев.

И здесь нужно сказать о другом модерном мифе – о том, что человеку обязательно нужно быть творцом и что-то созидать. Я знаю массу людей, которым это не нужно. Которые вполне счастливы в своем повседневном мире и находят смысл жизни в зарабатывании денег, потреблении и жизни по шаблонам. Ничего плохого в этом нет.

Кроме того, можно найти разные способы креативить. Как сказала Юлия Кристева, французский психоаналитик и исследователь языка, рождение детей тоже может быть творчеством. Можно быть творцом собственной жизни и проживать ее так, как не умеет никто другой. Совсем необязательно всем быть гениями, человечество нуждается в профессионалах, ремесленниках и людях, умеющих быстро решать задачки.

–  Связаны ли гений и безумие, на ваш взгляд?

–  Я думаю, нет. Есть еще и другая сторона вопроса: что мы называем безумием? Это не научное понятие, а, скорее, метка непохожести. Ненормальными мы называем тех, кто не вписывается в трафареты, в наше среднестатистическое представление о человеке. В этом смысле гений, конечно, мыслит ненормально. Посмотрите работу Мишеля Фуко «История безумия в классическую эпоху», он там дает ответы, как и для чего формировалось представление о безумии.

Кроме того, критерий «безумия» меняется. Например, в начале ХХ столетия женщина, которая, как тогда говорили, «правит машину», считалась девиантной. Были даже психиатры, которые хотели описать соответствующую болезнь, что-то вроде «автомобилемании». А с современной точки зрения дураками выглядят как раз эти врачи.

А еще гениальность – это продукт новоевропейского сознания. В Азии просто нет такой концепции, нет понятия гениальности. Ни к Конфуцию, ни к Лао-Цзы оно не применяется. Гении могут быть только в Европе – наследнице греческой культуры.

Гений, безусловно, ненормален. Но у каждого из этих гениев безумие свое: у одного – шизофрения, другой хотел убить маму, третьего постоянно били в детстве и т. д. Это один момент. Второй – про гениев мы практически все знаем, а про людей на улице – почти ничего. Хотя среди них тоже есть и шизофреники, и те, кого били в детстве, и те, кто сам кого-то хотел убить. То есть кроме мифологемы о гении есть еще мифологема о нормальном человеке. И, может быть, этот вымысел гораздо более ложный, чем миф о гении. Гениев я все-таки встречал в жизни, а вот нормального человека пока не видел.

Я бы сказал, что не бывает «обычных» людей, но есть много людей, которые изображают из себя «обычных», и у них это получается довольно убедительно.

–  Но какая-то доля сумасшествия все-таки может помочь человеку в развитии таланта? Вспомнить хотя бы Джона Нэша. Складывается впечатление, что его ненормальность и его талант шли рука об руку.

–  Это хороший пример того, как человек может использовать свои отклонения. Допустим, Достоевский так планировал свой день, что, пока у него не было приступов эпилепсии, он писал 20–30 страниц гениального текста. Но если говорить о самой эпилепсии, то я не думаю, что она как-то стимулирует таланты. Или что больной эпилепсией более расположен к гениальности. То же самое в отношении остальных «ненормальностей». У Нэша получилось игнорировать свои галлюцинации, но не думаю, что они вдохновляли его на открытия.

–  У Ницше болела голова, и он часто говорит об этом...

–  Это хоть как-то роднит меня и Ницше. Как говорится, «Платон умер, Аристотель умер, да и мне что-то нездоровится». Конечно, у каждого есть особенности, которые он может использовать во благо. Множество примеров людей, которые чем-то обделены природой, но назло обстоятельствам начинают работать именно в той сфере, где у них меньше шансов. Например, отсутствие ноги часто служит причиной того, что люди надевают протезы и становятся бегунами.

Поэтому я многим своим пациентам говорю: не бойтесь быть безумными, безумие может быть полезно. Не бойтесь быть не такими, как все, потому что все – не такие, как все. Очень многие стараются быть нормальными, потому что им страшно увидеть свои отличия. Мне часто говорят: «Если я кому-то расскажу про свое сновидение – никто после этого со мной не будет дружить, если я скажу парню на первом свидании, какая я на самом деле, он никогда не пойдет со мной на второе, если я расскажу жене, какие фантазии меня посещают, она тут же разведется со мной». Люди стараются играть в нормальных. Это их и отличает от творческих людей, которые безумия не боятся.

–  С кем из умерших или живых гениев вы бы хотели пообщаться?

–  Интересно поговорить с тем, кто не реализовался полностью при жизни. С Фрейдом, например, нет смысла разговаривать, потому что он состоялся, и все, что он хотел сказать, он сказал. Поэтому я бы хотел поговорить, например, с Тарковским. Любопытно узнать, какие фильмы он снимал бы в возрасте 60–70 лет. Это ведь было бы совсем другое кино! Или представьте, что Пушкин прожил бы дольше и был бы знаком с Достоевским и Толстым. Что бы они друг другу сказали? Наверняка вся русская культура была бы иной. А из живых гениев – с теми, с кем я хотел поговорить, я уже поговорил. Впрочем, есть один человек – Папа Римский на покое Бенедикт XVI, но он, увы, вообще ни с кем не разговаривает.