В начале 1860-х годов Жюль Верн принес в некое издательство свой новый роман «Париж в XX веке», где описал автомобили, небоскребы, электрички, всемирную телеграфную сеть и безрадостную жизнь, в которой техника победила всю красоту. Все это находилось за гранью воображения обычного европейца XIX века, так что рукопись отвергли, и до 1989 года она пылилась в сейфе. В те времена фантастов и футурологов вообще слушали так, словно они сбежали из сумасшедшего дома. Но потом по планете зашагала промышленная революция…
А за ней вторая, а за второй – третья, которая длится по сей день. И в дверь уже стучит четвертая, с внедрением киберфизических систем: это когда программы будут самонастраиваться и адаптироваться к изменениям, учиться и развиваться – примерно так работает Интернет вещей, которые общаются друг с другом с помощью встроенных технологий. Над человечеством нависла технологическая сингулярность. Так ли это страшно, как звучит?
СНАЧАЛА О ТЕРМИНАХ. По традиционной, математической трактовке сингулярность – это точка, в которой математическая функция стремится к бесконечности. Вторая трактовка называет сингулярностью границу, за которой предсказания модели становятся бессмысленными. Пример сингулярности – черная дыра, в центре которой пространство бесконечно искривлено, а вещество бесконечно сжимается, но для того, чтобы сделать конкретные предположения об истинной судьбе этого вещества, у нас просто нет моделей.
А термин «технологическая сингулярность» впервые прозвучал от фантаста: американский писатель и математик Вернор Виндж посвятил ей одноименное эссе в 1993 году. Это идея о том, что технологический прогресс однажды дойдет до уровня, когда машина станет умнее человека, люди потеряют привычный облик, превратившись в «улучшенных людей», а вся материя будет своего рода компьютером. Дальнейшее предсказывать бессмысленно, потому что разум, который будет творить новую историю, превосходит возможности нашего разума.
ТАКАЯ ВЕРОЯТНОСТЬ тоже находится за гранью воображения современного человека (особенно если у него в доме регулярно отключается горячая вода и он моется в тазике). Но вот инженер Google и известный футуролог Рэй Курцвейл (читайте статью о нем в этом номере на стр. 046. – Ред.) прогнозирует технологическую сингулярность уже к 2045 году. С этим прогнозом не вполне согласны другие ученые: например, бразилец Бен Герцель, разработчик искусственного интеллекта, дает отсрочку до 2050–2100 годов. Но все равно «точка невозврата» уже довольно близка. Судите сами:
90 % информации в мире появилось за последние два года;
стоимость хранения 1 Гб информации с 1980 года снизилась в 1 млрд раз;
стоимость секвенирования генома (определение аминокислотной или нуклеотидной последовательности ДНК и РНК) одного человека снизилась в 100 тыс. раз;
75 % населения планеты имеет доступ к мобильной связи, хотя не все из них имеют доступ к чистой воде;
ожидается, что дети, родившиеся в 2007 году в США, Италии, Франции и Канаде, будут жить в среднем 104 года;
еще десять лет назад не существовало как минимум десяти профессий, которые сегодня стали самыми востребованными и высокооплачиваемыми: специалист по BIG DATA, АРР-разработчик, оператор дрона и т. д.
ПРОГРЕСС ДВИЖЕТСЯ так быстро, что товары устаревают раньше, чем входят в повседневную жизнь! Человеку приходится постоянно отслеживать изменения, или его навыки могут внезапно оказаться ненужными. Для такой ситуации американский социолог и футуролог Элвин Тоффлер в 1970 году ввел понятие «футурошок», или шок будущего. Это психологическая реакция человека и общества на стремительные и радикальные изменения в его окружении, которые вызываются бешеным темпом технологического прогресса.
ОДНАКО СРЕДИ ВСЕГО разнообразия направлений к технологической сингулярности ведут пока три: информационные технологии (ИТ), нанотехнологии и биотехнологии.
Наибольших успехов человек достиг в ИТ. Информатика «спелась» с другими науками, и родились новые дисциплины: биоинформатика, хемоинформатика, гемоинформатика и др. Два основных продукта ИТ – искусственный интеллект (ИИ) и возможность создать интерфейс «человек-компьютер».
Человек уже освоил одну из трех основных категорий искусственного интеллекта – ограниченный ИИ, который специализируется только в одной области. Например, им обладает шахматный суперкомпьютер Deep Blue, что в 1997 году выиграл матч у Гарри Каспарова.
Вторая категория – общий (или сильный) ИИ: он находится практически на одном уровне с человеческим и может обучаться, планировать, обосновывать, абстрактно мыслить, решать проблемы. Создать такой интеллект намного сложнее, и людям пока это не удалось.
Третья категория – искусственный суперинтеллект. Шведский философ и трансгуманист Ник Бостром описал его так: «Это интеллект, который превосходит человеческий практически во всех областях, включая научные изобретения, общие познания и социальные навыки». Им будут обладать машины, когда/если однажды станут умнее нас.
ДОПОЛНЕННАЯ РЕЛЬНОСТЬ, управление компьютеризированными протезами и имплантатами, интерфейс «мозг-компьютер», который уже внедряется в жизни людей (подробнее читайте в «ММ» № 7 за 2015 г. – Ред.)… Планируемая польза ИТ-отрасли огромна и включает в себя автоматизацию практически всех процессов, повышение экономических, производственных и других показателей. Однако в сценарии, где ИИ возьмет на себя все заботы, человеку больше не нужно будет ничего достигать. Станут ли люди беспорядочно плодиться и воевать за ресурсы, а может, начнут непрерывно улучшать себя? Появится ли опасность «взлома» человека, чтобы изменить его воспоминания, заставить кого-то совершить преступление, поиграть человеком как куклой? Через десятки лет многие профессии канут в Лету, но хакерская останется крайне востребованной!
Гаспаров тяжело перенес этот проигрыш и снова согласился на матч с компьютером лишь в 2002 и 2003 годах. с программами Deep Junior и Deep Fritz он сыграл вничью. Фото: Stan Honda/AFP. www.theguardian.com
ТЕПЕРЬ О НАНОТЕХНОЛОГИЯХ. Значительные успехи этого направления планируются на 2050–2100 годы, а пока есть достижения в создании нанополимеров на основе фуллерена и графена – углеродных наноматериалов. Есть многообещающие наработки в создании нанодвигателей и большая теоретическая база, требующая непрерывных и дорогостоящих исследований. Но самый ожидаемый продукт нанотехнологий – машины фон Неймана: автономные роботы, способные воспроизводить самих себя, используя материалы из окружающей среды. Они смогут на клеточном уровне предотвращать болезни, усиливать иммунитет и тормозить процессы старения, а с развитием криотехнологий, возможно, будут выводить человека из анабиоза. Маленькие и невероятно полезные нанороботы частично или полностью заменят лекарства, смогут моделировать и улучшать здоровье человека, а также использоваться в создании других механизмов.
Но и тут не без сюрпризов: ведь саморепликация чревата сбоями. Представьте себе, как вышедшие из-под контроля роботы начинают бесконечно штамповать себе подобных в теле человека. А вирусы, разработанные на основе нанотехнологий, «натравленные» на конкретный орган или целую систему? В творчестве писателей-фантастов уже встречается понятие «нанобомба», выборочно уничтожающая на своем пути то, на что запрограммированы нанороботы. А прогнозы фантастов имеют свойство сбываться…
НАКОНЕЦ, БИОЛОГИЯ. У нее в технологической сингулярности две роли: источник бессмертия и создание ноотропов – средств, раскрывающих максимальный потенциал мозга. Оптимистичные трансгуманисты (о них читайте в этом номере «ММ» на стр. 034. – Ред.) поддерживают идею «общей кибернизации»: использования достижений науки для улучшения качества жизни. Не будет страданий, болезней, старения и смерти, жить вечно сможет каждый. Однако, по оценкам фонда ООН в области народонаселения, в 2016 году население Земли увеличилось на 83 млн. В 2020-м на планете будет жить 8 млрд человек, а в 2036–2040 годах прирост составит 1 млрд в год и будет расти дальше. А с учетом возможного преодоления «барьера смерти» в течение 50–60 лет прогнозируется демографический взрыв с увеличением численности населения в четыре-пять раз.
Если человек собирается жить вечно, ему нужно срочно осваивать космос, иначе уже в середине века придется как-то сокращать популяцию для выживания вида.
Да, и пару слов о ноотропах. Человечество надеется на расширение возможностей мозга, раскрытие неиспользуемых ресурсов. Но будет ли это телепатия, телепортация или сумасшествие – никто пока не знает. Мозг таит в себе слишком много загадок.
Давайте радоваться жизни здесь и сейчас, ведь у нас в запасе есть минимум 28 лет
СКОЛЬКО БЫ ТОМОВ о технологической сингулярности не было написано, они подвергаются критике. Оппоненты Курцвейла и Бострома утверждают, что любое развитие идет не по «ровной» кривой, а по S-образной: каждый виток развития начинается с внезапного скачка, который затем сменяется устойчивым и постепенным ростом.
ПРИ ЭТОМ ДЛЯ КАЖДОГО ВИТКА характерны три этапа: медленный рост (ранняя фаза), быстрый рост (взрывная фаза) и выравнивание (доведение новой технологии до совершенства). В данный момент мы находимся на третьем витке, в третьей промышленной революции, и свою точку сингулярности успешно преодолели. Это значит, что человечество занимается «выравниванием» технологий. Поэтому ИИ и многие другие разработки, которые ведутся в лабораториях, далеки от конечной цели. Чтобы создать суперинтеллект, нам придется сначала разобраться со своим мозгом. Ведь сотни простых процессов, выполняемых человеком «на автомате», компьютер не может даже понять, сколько бы алгоритмов в него не заложили. А значит, гибель от «руки» машины нам пока не грозит.
НУ А ЕСЛИ ВСЛЕД за физиком-теоретиком Леонардом Сасскиндом перенести понятия о сингулярности на любые возможные сингулярности, то вероятности «мы все умрем» и «мы все будем жить вечно» должны реализоваться одновременно. Так что давайте радоваться жизни здесь и сейчас, ведь у нас в запасе есть минимум 28 лет. Максимум – бесконечность.
Это новость от журнала ММ «Машины и механизмы». Не знаете такого? Приглашаем прямо сейчас познакомиться с этим удивительным журналом.
