— Почему выбрали именно такую планку — 15 000, и есть ли официальная статистика «утечки мозгов»?
- Данные по «утечке мозгов» очень разнятся. Называют от 80 до 800 тысяч уехавших с начала перестройки. Наиболее достоверной выглядит оценка примерно в 100–200 тысяч человек…
В последние несколько лет в стране стали появляться интересные возможности для работы — уже вернулись около 1300 ученых. Но в масштабах России, безусловно, необходим более мощный приток — чтобы разрыв между числом уехавших и возвратившихся сократился со ста раз хотя бы до десяти. Отсюда - 15 000. Мы не хотим возвращать всех подряд, а лишь самых перспективных и успешных. Пятнадцать тысяч таких людей смогут обеспечить резкий рывок российской науки и технологий.
— В каких странах они живут сейчас? В каких областях науки заняты?
— Больше всего проживают в США, также многие уехали в Германию, Великобританию, меньше — в Италию, Японию, Испанию, Канаду, Австралию. Отток затронул все сферы, включая гуманитариев. Уезжали и сложившиеся, маститые ученые (например, один из самых цитируемых математиков мира академик Владимир Захаров, академик в области ядерной физики Роальд Сагдеев, выдающийся врач-нейроанестезиолог Владимир Зельман), и те, к кому мировая слава пришла уже на Западе: нобелевские лауреаты по физике 2010 года за опыты с графеном Константин Новоселов и его учитель Андрей Гейм, один из руководителей Гарвардского центра квантовой физики Михаил Лукин и другие.
— Уезжали со всей страны, а вдруг возвращаться захотят только в Москву и Питер? Или планируются какие-то квоты для равномерного распределения по регионам?
— Я был бы за то, чтобы ученые возвращались туда, куда захотят сами, — пусть регионы и университеты соревнуются за привлечение таких людей. Если вы предложите человеку хорошие условия в Сочи или Пятигорске, любой согласится. Пока программа находится в начальной стадии, к проработке нужно привлечь Минобрнауки, Минэкономразвития, вузы…
— Как может выглядеть подобный «пакет возвращающегося» для ученых с мировым именем?
- Прежде всего конкурентная зарплата (по информации СМИ, в Сколтехе зарплаты иностранных профессоров достигают 800 тысяч рублей в месяц. — Е.Д.), государственная поддержка лаборатории наряду с грантами, социальные гарантии.
Например, для живущих в США большим минусом является дорогостоящее образование детей: за детский садик приходится платить около 1200 долларов в месяц на одного ребенка. В России с этим легче, есть отличные бесплатные детские сады, а можно организовать и дотации на оплату частных садов и школ. Еще одна приманка — как многие ведущие университеты США, спонсировать покупку жилья профессуре (половину или треть стоимости) за счет вуза. Если ученый захочет переехать и продать дом, ему надо будет вернуть университету вложенную часть по текущей рыночной цене. Подобные меры довольно действенны.
— Как будет формироваться бюджет на эти цели, и не получим ли мы обратного эффекта: сначала надо уехать из страны — вот тогда тебя по достоинству оценят?
— Задача программы в том, чтобы было престижно работать ученым в России в принципе — не важно, уезжал ты или нет. То есть перечисленные условия надо создавать для всех самых сильных кадров. Один из наших пунктов — «За мировые достижения — мировые зарплаты». В идеале — объединить финансовую поддержку государства и бизнеса. (Предварительную проработку должны представить Владимиру Путину летом, в рамках отчета о выполнении Национальной технологической инициативы (НТИ). — Е.Д.)
— Если ученый возвращается в Россию, но при этом сохраняет за собой лаборатории за границей, не возникает ли конфликт интересов?
— Продолжать контакты или нет, каждый решает сам, но я думаю, лучше их сохранять. Часто у ученых больше идей, чем можно воплотить силами одного коллектива, а сотрудничество способствует общему престижу. При этом во всех странах мира действует правило: то, что создается в рамках университета, принадлежит университету. Патент остается за той организацией, где была выполнена основная работа.
Свои разработки методов и программ для компьютерного дизайна материалов я начинал еще в Швейцарии, потом перенес в Америку, а сейчас 80% ведется в России: мы ищем новые магнитные материалы, термоэлектрические, сверхтвердые, сверхпрочные, сверхпроводящие, диэлектрические, лекарственные препараты; исследуем новые химические явления... Конечно, довольно тяжело физически заведовать несколькими лабораториями сразу: можно вспомнить, как пожилой профессор Пентковский, получивший мегагрант и работавший между Россией и Америкой, умер в середине своего проекта (нагрузка, наверное, тоже сказалась). И у меня иногда бывает «небо в клеточку», но я от природы гиперактивный, наделен хорошим здоровьем, поэтому выдерживаю.
— Где гарантии, что в РФ приедут именно те люди, которые нужны? Планируется ли персональная работа по привлечению каждого человека?
— Мы составим некоторые списки, но штучным отбором реально привлечь пару сотен, а чтобы достичь массовости, надо, чтобы ученые обращались сами, и для этого понадобится максимально публичная кампания. Конечно, если сильные профессора возвращаться не захотят — никого заставить не сможем, но я думаю, все получится. Самый яркий пример — Китай: они в свое время тоже потеряли огромное число ученых, но благодаря государственной программе очень многих сумели вернуть. В первую очередь меняется образ страны: из бедного, неразвитого, бесперспективного государства, из которого все уезжают, Китай стал страной возможностей. Мне кажется, Россия имеет все шансы быть комфортной и интересной для проживания. Во всяком случае, мне здесь комфортно и интересно, почему другим не будет так же?!
После возвращения российских ученых следующая цель — многократно усилить приток иностранных специалистов: это даст импульс образованию, организации передовых исследований, коммерциализации разработок и т.д.
(Опубликовано в газете "Московский комсомолец" от 24 мая 2016 г.)
А вы как думаете - народ потянется? )
Это новость от журнала ММ «Машины и механизмы». Не знаете такого? Приглашаем прямо сейчас познакомиться с этим удивительным журналом.