Ветер с моря

Если у метеорологов и гидрографов есть небесные покровители, то это наверняка два выдающихся англичанина. Одного из них мы знаем со школы – это Роберт Гук, один из отцов экспериментальной физики, во многом превзошедший самого Ньютона. Второй, не менее знаменитый, – контр-адмирал Фрэнсис Бофорт (Fransis Beaufort), занимавший с 1829 по 1855 год должность гидрографа британского флота.

Потомок ирландских монахов Бофорт начал морскую карьеру 13-летним юнгой в знаменитой Ост-Индской компании. При этом он отнюдь не был мальчиком на побегушках, а, говоря современным языком, отвечал за сервис и ремонт корабельных приборов.

1789 год стал для него переломным в буквальном смысле – зимой его корабль внезапным шквалом выбросило на рифы Яванского моря. Поведение юнги стало образцом, достойным подражания: прежде всего Бофорт переправил на спасательные шлюпки вверенное ему оборудование. Убедившись, что навигационные приборы в безопасности, Фрэнсис хотел было отправиться за своим рундучком, но времени уже не оставалось…

«Море дает, и море берет» – испытав на себе справедливость старинного моряцкого постулата, Бофорт вернулся в Англию и свежеиспеченным мичманом военного флота принялся… ждать у моря погоды. Точнее, каждые два часа скрупулезно заносить в специальный журнал сведения о ветре, облачности, температуре, не забывая об этом даже во время сражений (а их Бофорт повидал немало). Кроме того, офицер стал частым гостем архивов и библиотек, давших много пищи пытливому уму.

Оказалось, что древние источники, начиная от египетских записей времен Среднего Царства, изобилуют описаниями «прелестей» морских путешествий, иногда лаконичными, иногда подробными и живописными… Средиземное море, настоящая «купель» цивилизации, – вовсе не спокойный прудик около дома. Обилие прибрежных рифов вкупе с частыми порывистыми ветрами погубило не одну тысячу кораблей. Греки, к тому же, вовсе не были нацией прирожденных мореходов, как те же финикийцы, поэтому дальше галер с прямым парусом, способных только к каботажному плаванию, не продвинулись. В этом свете поход аргонавтов, отважившихся пересечь Черное море, а не пробраться вдоль его берегов, видится совершенно иначе.

Поначалу и римляне не считали море сферой своих жизненных интересов. Однако чем шире становился Pax Romanum, тем насущней становилась необходимость в собственном флоте. Ничем другим ведь не объяснить знаменитое восклицание Помпея Магнума: «Navigare necesse est, vivere non est necesse!» (лат. – Мореплавание необходимо больше жизни!). Согласно Плутарху, с этими словами великий полководец взошел на палубу флагманского корабля во главе каравана с египетским зерном, вынужденного отправиться в пору осенних штормов. И римские боги были милостивы к этому отчаянно смелому человеку – караван дошел до берегов Италии без потерь, а привезенное Помпеем зерно помогло обрести многих сторонников в назревавшей гражданской войне.

Сотни лет спустя на другом краю мира повелители ветров и бурь были не так беспечны и своим вмешательством предрешили исход великого вторжения. Речь идет о знаменитом «камикадзе» – божественном ветре, уничтожившем огромный флот монгольского хана Хубилая, вознамерившегося завоевать Японию. Случилось это в 1281 году. Победоносный воитель, племянник самого Чингисхана, решил вторгнуться в Страну восходящего солнца во главе 100 тумэнов (примерно 100 тысяч солдат). Учитывая, что воинство монголов в подавляющем большинстве было кавалерией, двигавшейся двуконь (то есть со сменной лошадью), получается, что к переправе через пролив готовились, по меньшей мере, 200 тысяч лошадей!

Надо сказать, что за 7 лет до этого монголы уже высаживали десант на острова Цусима и Ики, но «перепрыгнуть» дальше помешал… сильный ветер! Японцы все это время не сидели сложа руки, а спешно возводили береговые укрепления, так что к началу второго вторжения монголов ожидал сюрприз.

По приказу хана со всей Кореи и прибрежного Китая было собрано все, что могло разместить хотя бы несколько воинов с лошадьми и пересечь Корейский пролив. Это был огромный транспортный флот из тысяч и тысяч джонок, разделенный на две эскадры – восточную (ее задачей была разведка и захват стратегических точек побережья – гаваней, бухт и портов) и ударную южную. Но кто мог предугадать такие гримасы судьбы?

С восточной эскадрой японцы разобрались быстро, и натиск врага отразили легко. Узнав об этом, хан спешно погнал в море южную эскадру, надеясь застать защитников врасплох. Но в самый нужный момент, когда японцы уже видели сотни чужих парусов на горизонте, со стороны берега налетел штормовой ветер. Этот шквал отогнал и разметал главные силы монгольского флота, о вторжении Хубилаю пришлось забыть. Так и появился у японцев, немало страдающих от тайфунов, божественный ветер – «камикадзе», в новейшей истории утонувший в реве авиационных моторов и ожесточенном лае корабельных зенитных орудий.

Повелитель водной стихии Посейдон требовал (и требует) высокую плату с желающих покорить его царство, уступая в числе принесенных жертв только богу войны Аресу…

Есть в этом царстве места особенные, ставшие для мореплавателей настоящим проклятием. Самое известное – мыс Горн и омывающий его пролив Дрейка. Магеллану сказочно повезло, когда он пробрался в Тихий океан другой дорогой, иначе его экспедиция там бы и закончилась. Кстати, по «гамбургскому» счету первой настоящей «кругосветкой» было плавание «Золотой лани» пирата и рыцаря Фрэнсиса Дрэйка. Ведь ни Магеллан, ни один из кораблей его эскадры не вернулись домой! Остатки экипажа под командованием Себастьяна Элькано возвратились в Португалию на жалкой посудине под гордым и обязывающим именем «Виктория», сшитой на живую нитку из обломков кораблей флотилии. И все же в смелости «мореплавателю номер один» не откажешь! Не каждый решится отправиться с билетом в один конец на списанных корытах, которые перед отплытием необходимо было полностью перебрать. Судя по сохранившимся в королевских архивах счетам на капитальный ремонт, на них любая снасть и деталь либо отсутствовала, либо была повреждена. Одних только тросов и конопли для ремонта должны были поставить больше двухсот центнеров!

Пролив Дрейка, прозванный моряками «ветровым люком», неспокоен почти всегда, но описать то, что творится там в пору осенних и зимних штормов, могут только очень немногие capehorners («мысгорновцы») – моряки, ходившие на «золотых» линиях. Одна из них обслуживала сообщение между Восточным и Западным побережьем Америки в пору калифорнийской «золотой лихорадки», а другая занималась перевозкой чилийского «вонючего золота» – селитры.

Ни один капитан, огибая мыс Горн, не знал заранее, сохранит ли он свой корабль. Даже сегодня наисовременнейшие морские суда без крайней нужды стараются не соваться туда, предпочитая дорогую и нудную процедуру прохождения Панамского канала. Собственно, и построенного во многом из-за «строптивости» пролива Дрейка.