В основе любых масштабных социальных потрясений лежит конфликт – культурный, религиозный, классовый. Революции и гражданские войны – радикальные формы разрешения запущенного конфликта, не купированного на ранней стадии. Вовремя снять остроту проблемы, не доводя дело до крайностей, позволяет особая научная дисциплина, сформированная во второй половине ХХ века. Практикующим конфликтологам есть что сказать о потенциальных конфликтах будущего – и о том, какие методы их разрешения сегодня выглядят наиболее перспективными.
Собственно, чтобы заметить, как трансформируется структура конфликта в современном обществе, необязательно обладать профильным образованием: главные изменения бросаются в глаза. Юрий Карпенков, специалист центра системного консультирования «Ольвия», считает одной из самых заметных тенденций активное привлечение СМИ как инструмента давления. Если о событии не объявлено с экрана телевизора или со страниц газет, то оно как бы и не происходило. В качестве примера эксперт приводит историю забастовки и голодовки работников Большой ивановской мануфактуры в 1990-х годах. В первый раз руководство предприятия даже не снизошло до общения с голодающими – людей чудом спас от смерти медик, зашедший проведать бастующих. Через год работники мануфактуры подготовились лучше: голодали по всем правилам сохранения здоровья, привлекли столичные СМИ и профсоюзы. Буквально на следующий день после визита журналистов и переговоров с профсоюзом высокого уровня руководство пошло на уступки и выполнило большую часть требований голодающих.
Иными словами, информационные технологии, СМИ и административный ресурс становятся все более заметным инструментом контроля и влияния. По мнению эксперта, это говорит о том, что механизм принятия решений работает в режиме ручного управления, со всеми неизбежными отрицательными эффектами: на местах просто не существует сбалансированной системы защиты интересов простых людей и урегулирования споров с работодателями.
Что касается управления конфликтами, то тут, считает Анна Михеева, психолог, кандидат философских наук и преподаватель конфликтологии, не придумано ничего эффективнее, чем обсуждение проблемы. А вот конкретные методы, помогающие снизить остроту эмоций, становятся все более технологичными. Например, прием амортизации – неожиданное согласие с доводами оппонента, ставящее того в тупик. Грамотное использование приема переводит конфликт из режима «скандал» в режим «давайте порешаем» примерно в трети случаев. И это только один из многих методов.
По мнению эксперта, в последнее время появились новые факторы, которые меняют традиционное течение конфликтов. В частности, растет влияние социальных сетей и Интернета в целом. Остается все меньше возможностей быть «хорошим» в одном контексте и «плохим» в другом – среда-то общая. А оффлайн-среда съеживается с каждым годом, и через несколько лет мы столкнемся с уже распространенной в мире ситуацией: «Я необдуманно ляпнул глупость, теперь со мной не разговаривает весь город и все фолловеры отписались».
В то же время очень медленно, усилиями множества активистов уменьшается способность социума сливать негатив вниз, в зоопсихологии называемая «порядком клевания»: альфа-курица безнаказанно клюет бету, бета клюет гамму и т. д. Для человеческого сообщества это порочная практика. Но если у нас нет возможности выместить обиду на более слабых, нижестоящих, мы начинаем возвращать негатив обратно по иерархической цепочке. А именно обратная связь создает единый социум, считает Анна Михеева.
С другой стороны, как подчеркивает специалист по корпоративным и трудовым конфликтам, писатель, юрист и медиатор Татьяна Королева, конфликты – необходимое условие, двигатель социальной эволюции. Характер конфликтов за последние 50 лет действительно изменился. Один из основных вызовов современности – деконструкция привычных социальных иерархий, политических, государственных, корпоративных, финансовых, даже семейных, рассеивание элит и предельная атомизация личности. Пропасть растет не только между странами с разным уровнем экономического развития, но и между жителями одного государства, представителями одного социального слоя.
Вполне естественно, что часть современного общества требует отмены запретов на клонирование человека, замены паспортов чипами, полного перевода финансовых расчетов в электронный формат, в то время как другая часть ратует за полный запрет использования ядерной энергетики, ГМО, отказ от обязательной вакцинации. Такие тенденции наблюдаются в любой стране, любой социальной группе, различается лишь число сторонников этих трендов и методы, к которым они прибегают.
Урегулирование подобных конфликтов на законодательном уровне требует значительного времени, поспешные решения только усиливают раздор: конфликты разрастаются, выглядят принципиально неразрешимыми и пугают даже опытных аналитиков.
И все же выход есть: достаточно изменить подход к проблеме. В ХХ веке приоритетом конфликтологии считалось прогнозирование; особой популярностью пользовалось перспективное моделирование социальных процессов. Однако социальное моделирование сродни долгосрочным прогнозам погоды: аналитические модели позволяют выявить тенденции, но допускают большую погрешность в краткосрочном прогнозе температуры и осадков. Конфликты, происходящие здесь и сейчас, похожи на дожди и требуют собственных «зонтиков»: работы медиаторов, задача которых – купировать конфликт и сократить негативные последствия. Процедуры медиации сегодня рекомендованы законодательством многих стран, медиаторы стали штатными сотрудниками госучреждений.
Как показывает опыт, наибольшее доверие вызывают примирительные процедуры, которые финансируют общественные организации или негосударственные институты. Эксперт допускает, что вскоре мы станем очевидцами возникновения краудфандинговых платформ, финансирующих переговорщиков в различных сферах – поскольку с каждым годом растет число узкопрофильных конфликтов, не имеющих решений, предусмотренных законодательной нормой.
Инструменты работы медиаторов тоже изменяются. Развитие коммуникативных технологий позволяет увеличивать число сторон, задействованных в переговорах. Дистанционные форматы медиации снижают градус напряжения, способствуют рациональности решений, позволяют привлекать более авторитетных и многочисленных экспертов. Угроза в данном случае возникает для третьего кита медиации – конфиденциальности.
В атомизированном социуме люди испытывают жесточайший дефицит эмоций, СМИ эксплуатируют эту тенденцию и готовы превращать любой конфликт в зрелище, источник эмоциональной встряски для зрителя. При этом игнорируются не только нормы этики, как в случаях скандальных ток-шоу, но и безопасность непосредственных участников конфликта, как бывает в случаях репортажей из районов боевых действий. Поэтому переговоры с представителями медиа и синхронизация информационных потоков для обеспечения конфиденциальности становится стратегической задачей современной медиации
Но главный и самый многообещающий тренд, полагает эксперт, лежит в области теории конфликтов. Фокус интереса конфликтологов сместился из сферы прогнозирования к типизации конфликтов. Каждый конфликт рассматривается как часть разветвленной системы взаимозависимостей, включается в более широкие группы. Эта серьезная аналитическая работа основана на изучении объемных массивов данных. Практический результат такого подхода – возможность отследить потенциальных участников конфликта, его косвенных выгодоприобретателей, выявить скрытые тенденции развития и долгосрочные последствия. В итоге становится возможным эффективное управление конфликтом даже в самой «горячей» стадии. Так что основные задачи управления конфликтом сегодня – ограничение по числу участников и продолжительности, купирование его негативных последствий, а зачастую даже раскрытие позитивного потенциала.
С тезисом о неизбежности конфликтов в человеческом сообществе соглашается и Дмитрий Казаков, кандидат социологических наук, писатель-фантаст. «Наша склонность к конфликтам имеет биологическую основу, мы унаследовали ее от скакавших по деревьям хвостатых предков. Возьмем обезьянью стаю – постоянные разборки из-за самок, еды, места в иерархии, и в ход идут не только крики и оплеухи, но и острые зубы. Если же две группы приматов возьмутся оспаривать права на фруктовую рощу, то это и вовсе будет напоминать столь любимую хомо сапиенсами войну, разве что без пропаганды.
Изобилие ресурсов вовсе не уменьшает число раздоров: обезьяна (и разумная тоже) всегда найдет, из-за чего вступить в склоку с соседом, хотя бы из-за того, что у него хвост длиннее или шерсть на боках другого цвета. Прямое насилие – запреты и наказания – тоже работает плохо, самые жестокие деспоты не могли справиться с генетически присущей хомо сапиенсу агрессивностью и склонностью к конфликтам. А умные тираны и не пытались этого делать.
На ум приходит роман Фрэнка Херберта “Бог-император Дюны”, в котором правитель единого человечества создал абсолютно стабильное, лишенное конфликтов общество, где насилие было позволено только ему самому и его силам безопасности. Но делал он это с определенной целью, несколько тысячелетий осознанно повышая давление в громадном социальном котле. После убийства императора котел взорвался, и его осколки расшвыряло по множеству галактик. В результате возникли сотни разных культур, государств, религий, громадное разнообразие, ставшее залогом выживания хомо сапиенса как биологического вида.
Что делать, если мы хотим получить общество, избавленное от социальных конфликтов? К сожалению, кроме того же насилия в голову ничего не приходит. Только насилия уже не грубого, давно показавшего свою неэффективность, а много более хитрого. Наука не стоит на месте, и наверняка она предоставит в распоряжение правителей разного толка средства, которые позволят воплотить такой план в жизнь. Вспоминается прекрасный фильм “Эквилибриум”, изображавший общество, все члены которого должны были в обязательном порядке принимать таблетки, что подавляли эмоции и тем самым устраняли причины для разногласий. Честно говоря, в подобное веришь с трудом, а вот в революцию, которая разрушила мир “Эквилибриума”, наоборот, с легкостью.
Возможно, некие химические вещества будут доставлять к “потребителям” так, что они об этом и не узнают, – через воздух, питьевую воду, продукты, лекарства, биодобавки. Другой вариант – тотальная психообработка, не явная, что вызовет противодействие, а скрытая, с использованием нейротехнологий. Через Интернет, СМИ, все прочие “ворота”, через которые на современного человека обрушиваются волны информации, нам будут внушать, что надо все решать мирно, что гнев и насилие – это вредно и нехорошо. И мы, сами не осознавая причины, начнем вести себя иначе.
Но насилие, даже самое изощренное, имеет пределы эффективности, а кроме того, чревато побочными последствиями. Единственный надежный способ избавить общество от конфликтов – кардинально изменить генетическую природу человека. Как это может выглядеть? Ну, хотя бы так, как описал Иен Бэнкс в цикле “Культура”, герои которого людьми в привычном смысле слова не являются – они свободно меняют не только облик, но и пол, и принадлежность к биологическому виду, живут почти бесконечно, забыли о нужде, голоде или болезнях.
Глядя на таких существ, веришь, что они не будут цапаться между собой, как это делаем мы. Но пока мы имеем дело с людьми – а в обозримой перспективе от них никуда не деться – как средство борьбы с насилием остается только насилие, все более и более хитроумное».Это новость от журнала ММ «Машины и механизмы». Не знаете такого? Приглашаем прямо сейчас познакомиться с этим удивительным журналом.