Табель о рангах

Действительно, этапы развития человечества – это информационные революции. Петроглифы, иероглифы, алфавит, бумага, книгопечатание, пишущие машинки, компьютеры, Интернет – узловые этапы истории цивилизации. Но новое никогда не отвергает старое, а ограничивает область его применения.

Первые русские периодические издания появились в XVIII веке: «Куранты» и «Ведомости» публиковали политические и научные материалы. Затем возникло деление журналов на научные, популярные, литературные. Высшей мерой таланта ученого всегда являлось уменье работать научно, а писать популярно. Но все же принципиальная разница между журналами есть. Научный журнал собирает первичную информацию из лабораторий, экспедиций, творческих мастерских – малая часть ее будет внедрена в практику, остальное не будет востребовано никогда. Популярный журнал доводит уже апробированную информацию до массового читателя. Впрочем, бывают издания промежуточного статуса. Американский журнал Scientific American («В мире науки») помещает популярные статьи, но такого ранга, что на них часто ссылаются в научной прессе. Старейший российский журнал Академии наук «Природа» имеет статус научно-популярного, но на него можно найти множество ссылок в научной литературе.КОГДА В КОНЦЕ ХХ ВЕКА человечество буквально захлебывалось от изобилия печатной продукции, появилась новая форма хранения и передачи информации – электронная. Общий бумажный вал сократился раза в четыре, а количество названий книг и журналов вчетверо увеличилось. Средние тиражи, соответственно, упали в 16 раз. Проявляется та же историческая закономерность: электроника не отменяет, а дополняет бумагу и ограничивает область ее применения. Поэтому журналы не отмирают, а расширяют свои возможности, когда параллельно с бумажной версией текст очередного издания вывешивается в Интернете.

С СЕРЕДИНЫ 1990-х ГОДОВ в нашей стране появляется много новых изданий, и со временем возникла необходимость навести порядок в этом обилии литературы и макулатуры. Так возник пресловутый ВАКовский список. Несмотря на благородные функции, он активизировал коррупционные процессы, которые прежде в науке были не так заметны. 

Когда-то за серьезные публикации в научных изданиях можно было получить гонорар, подчас значительный. В 90-е на смену понятию «гонорар» пришел «антигонорар»: многие издания официально или неофициально стали брать деньги за право публикации. В первую очередь с этим смирялись аспиранты, которым необходимо было набрать нужное число публикаций для защиты диссертации. Поскольку число соавторов значения не имело, аспиранты для экономии собирались компаниями и подписывали одну статью многими фамилиями. Расходы делились на весь коллектив. Требования к проплаченным статьям были намного ниже, чем к бесплатным, – редакциям было экономически невыгодно придираться. 

СЕГОДНЯ РАСЦЕНКИ ТАКИЕ. Публикация в издании среднего вуза стоит 15–20 тысяч рублей. В центральных изданиях, переводимых за границей, эта цифра может достигать 50–100 тысяч. Причем в процесс вымогательства включились и зарубежные издатели: ко мне и многим коллегам часто обращаются зарубежные журналы с предложением напечатать у них статью. После того, как рукопись прошла редактирование и рецензирование, выясняется, что автор должен уплатить за публикацию несколько сотен долларов. Впрочем, здесь можно в известных пределах торговаться.
Понятно, что все эти новые течения в научно-издательской деятельности никак не повышают качества научной работы.

КАК УЖЕ ОТМЕЧАЛОСЬ, этапы развития человечества – информационные революции, а готовятся они творческим поиском и внедрением новых идей в головы последующих поколений. Иными словами, вперед общество тянет двухсекционный тепловоз: первая секция – наука, вторая – высшее образование. От состояния тепловоза зависит скорость движения общества вперед. Один из критериев темпов такого движения – уровень зарплаты университетских профессоров. Сейчас профессора более всего зарабатывают в странах мусульманского мира, в Китае, Южной Корее, и международная роль этих стран растет. В Западной Европе оплата научной и научно-преподавательской работы примерно равна средней по стране. Соответственно, в Европе мы не наблюдаем ни быстрого прогресса, ни заметного регресса. И только в России зарплата профессора ниже зарплаты «специалиста по уборке помещений» и «специалиста по уборке территории». Выводы насчет перспектив пусть читатели делают сами. 

При сопоставлении результативности российской и мировой науки становится ясно: мы не гонимся за цифрами

Для молодежи – небольшой экскурс в 50–60 годы ХХ века: при средней зарплате 100 рублей кандидат наук в вузе или НИИ в должности старшего научного сотрудника получал 300 рублей, профессор – 400. Завкафедрой – 500, академик – более 1000. Итоги такой зарплатной политики известны: быстрое восстановление разрушенной войной страны, создание ракетно-ядерного оружия, выход в космос и многое другое. Самое грандиозное здание, построенное в стране в 50-е годы, – Московский университет. В наши дни никому не придет в голову вбухать значительные средства в строительство какого-то там вуза. Когда Хрущеву предложили для экономии госбюджета сократить зарплаты ученых, он ответил: «Это все равно что свинью стричь – визгу много, а шерсти мало». И был прав. Доля расходов на науку невелика, а эффект огромен.

СПЕЦИФИКА НАУЧНО РАБОТЫ ТАКОВА, что результат ее виден отнюдь не сразу. Особенно это заметно в точных науках. Геометрия появилась в Древнем Египте. Арифметика – в Древней Греции. Алгебру создали арабские математики раннего Средневековья. Интегральное и дифференциальное исчисление возникло в XVIII веке. Теория вероятностей и математическая статистика – в XIX веке. А возможности, которые дают эти разделы науки, далеко не исчерпаны даже в наши дни. Но без фундаментальных знаний, созданных учеными предыдущих поколений, невозможно двигаться вперед. Именно эти знания откладываются в научных журналах, где могут быть востребованы через многие годы. Так что экономия на университетской науке и на научных изданиях – это экономия на завтрашнем дне. 

Что делать? В первую очередь – не «стричь свиней». Молодых ученых сейчас мало, и если оплата труда в науке сохранится на современном уровне, скоро молодого ученого будет так же трудно найти, как снежного человека. 

Но все же они – молодые и средних лет ученые – еще существуют. И им нужно понимать, что создаваемый интеллектуальный продукт должен быть зафиксирован. В науке есть один уровень – мировой. Ниже его опускаться нельзя. Материалы, предназначенные для печати, надо доводить до соответствующего уровня, учитывая требования международных журналов.

«ТАБЕЛЬ О РАНГАХ» современных российских журналов – вопрос неоднозначный. По какому критерию создавать рейтинг? Если ориентироваться на мировое паблисити, то в первых эшелонах должны быть издания, которые полностью переводятся на английский язык (в основном переводами занимается международный институт научной информации в Филадельфии). Это «Доклады Академии наук», «Известия Академии наук», «Оптико-механическая промышленность», «Энтомологическое обозрение» и некоторые другие. 

Второй ранг – журналы, которые не переводятся, но реферируются в международных изданиях, таких как Current contents, Science citation index, Biological abstracts, Chemical abstracts. Это, например, «Научные доклады высшей школы», «Журнал общей биологии». «Вестник Петербургского (Ленинградского) университета» попадает в две категории: серия «Математика и механика» переводится полностью, остальные серии реферируются. 

Третий ранг – журналы, которые не реферируются и не распространяются за пределами России. Таких – тьма. Условно они делятся на «ваковские» и «не ваковские». Но это деление важно для ученого совета вуза, а никак не для мировой науки.

Англоязычные публикации необходимы. Но при этом замечу, что международные научные журналы, как правило, публикуют материалы на международном «сленге» на базе английского, где главный принцип – понятно, и ладно. Грамотный русский язык дает гораздо большие возможности для изложения тонкостей и деталей материального мира.

САМЫЕ ЧИТАЕМЫЕ НАУЧНЫЕ ЖУРНАЛЫ в мире – еженедельники, английский Nature и американский Science. Nature впервые опубликовал теорию стресса Селье, модель структуры ДНК Уотсона и Крика. В Science появились первые отчеты о находке возможной внеземной жизни в метеоритах, данные, полученные автоматическими станциями на Марсе. Именно эти журналы давали сообщения о фактах и идеях, определивших развитие науки на много лет вперед. Но встретить на их страницах российских авторов – большая удача (когда этим летом в Nature Biotechnology появилась публикация, основными авторами которой стали российские физики и биохимики, для научного сообщества это было то же, что для футбольных болельщиков победа сборной России на Чемпионате Европы. – Ред.). Хотя в некоторых других западных изданиях русские авторы обосновались довольно прочно (например, в американском Journal of molecular biology). Среди генетиков и энтомологов огромным авторитетом пользуется американский Drosophila information service, посвященный самому изучаемому животному на Земле – плодовой мушке дрозофиле. Здесь встречаются и русские авторы. Это нерецензируемый журнал экспресс-информации, который помещает краткие статьи на одну-две страницы – фактически они приравниваются к рукописям, тем не менее, они читаемы, цитируемы и играют большую роль в формировании направлений генетики и энтомологии. 

Из российских журналов один из самых читаемых в мире – «Доклады Академии наук». Рецензирование здесь заменяется авторитетом представляющих статью академиков, а размеры статьи не превышают трех-пяти страниц. Люди, даже весьма ученые, не любят читать длинные тексты, так же как и слушать длинные речи.

НАУКА КОЕ В ЧЕМ напоминает рынок: каждый должен уметь привлечь внимание к своему товару. Иногда нужно эффектное название вводимого понятия: «гипотеза рабов и хозяина» (об организации генетического материала у высших организмов), «эгоистический ген» (о генетическом материале, не кодирующем полипептиды), «жизнь после жизни» (о возможности сохранения элементов сознания после клинической смерти). 

Ученый не свободен в своем творчестве и зависит от политики, как и редакторы журналов. К примеру, до сих пор не установлено, в какую сторону развивается глобальный климат, но миф о глобальном потеплении, якобы связанном с деятельностью человека, оказался в русле определенной политической тенденции. Соответственно, работы, подтверждающие повышение глобальной температуры, напечатать проще, чем данные о ее снижении.

НАД МНОГИМИ ИЗДАТЕЛЯМИ довлеет мысль, что наука должна быть сложной. Поэтому статьи, написанные малопонятным языком, напечатать бывает легче, чем четкий доходчивый текст, который могут отвергнуть как «популярщину». Об этом свидетельствует опыт десятилетий. На рубеже XIX и XX веков французский физик Ж. Пуанкаре четко изложил принцип относительности, а голландец Х. Лоренц дал строгое описание процессов, которые происходят при скоростях, приближенных к скорости света. Но в массовое сознание глубже внедрена фамилия простоватого клерка из патентного бюро А. Эйнштейна, который написал абсолютно непонятный реферат работ Пуанкаре и Лоренца без ссылок на источники. 

Так что истинному ученому приходится лавировать между объективным знанием и политикой, памятуя известную истину: если ученый не может доходчиво объяснить людям, далеким от науки, чем он занимается, – значит, он сам этого не понимает.