Субимаго. Часть третья

Сон как руководство к действию – казалось бы, ничего глупее не придумаешь. Но сколько людей, решивших круто изменить свою жизнь, тянут до последнего, словно дожидаясь от судьбы условного знака! Получил его – и порядок, теперь уже не страшно… 

Конечно, наивно было думать, что за Переходом люди превратятся в бабочек и погибнут, занесенные снегом. Мало ли что кому привидится! Может, на самом деле имаго будут жить в Иномире долго и счастливо. Но мысль о насекомых-однодневках уже засела в Сашиной голове. Кто поручится, что конечная стадия развития человечества – это не короткий ослепительный фейерверк перед погружением во тьму? 

И Саша впервые начал реально готовиться к жизни в городе после того, как тот обезлюдеет.
Владельцы торговых сетей не сразу поняли, что их бизнесу приходит конец. Какое-то время они надеялись, что все еще устаканится. А когда отчетливо осознали, куда катится мир, начали бросать свои магазины, оставляя товар на полках, в витринах и подсобных помещениях. Увидев это, народ словно обезумел. Первые бесхозные супермаркеты опустошили подчистую, причем хватали все подряд – от водки до стирального порошка, носков и посуды. 

Потом, однако, наступило некоторое отрезвление. Глупо превращать квартиру в склад, если через несколько дней тебя ждет Переход. Фараоны и другие могучие владыки прихватывали с собой в могилу огромные сокровища, а в Иномир даже трусов не заберешь… 

Магазины продолжали закрываться, но массового психоза уже не наблюдалось. Сашу это вполне устраивало. Отыскав недоразграбленный супермаркет, он заявлялся туда с рюкзачком и быстро его заполнял. Брал консервы, печенье, крупы, макароны, затаривался солью, чаем и сахаром. Газ, конечно, вот-вот отключат, но можно каждый день готовить какое-нибудь варево на костре…
Серьезных потасовок с конкурентами удавалось избегать, но за время своих «набегов» он насмотрелся и наслушался всякого. Как и следовало ожидать, в супермаркеты хлынула вся окрестная пьянь. Обалдев от изобилия дармовой выпивки, алкаши зачастую начинали сосать ее из горла прямо на месте. А потом принимались с остекленевшими глазами бродить по магазину, пока не падали в проходах между стеллажами. Саше не раз, преодолевая гадливость, приходилось перешагивать через бесчувственные тела. 

Однажды, возвращаясь домой с набитым рюкзаком, он повстречал дядю Гену – тот сидел на скамейке у подъезда в позе роденовского мыслителя. Правда, очень жалкого – с цыплячьей шеей и синюшным лицом. 

Этого тихого алкоголика соседи скорее терпели, чем презирали. Обычно он, не доставляя никому проблем, надирался в своей холостяцкой квартире. Если же выходил на улицу, то, словно стесняясь, старался поскорее убраться с глаз долой. 

– Здорово, дядь Ген! – Саша снял рюкзак и повел затекшими плечами. – Не страшно тут сидеть? Сам знаешь, какие люди сейчас по дворам шастают.
– А, Санек… – Серые бескровные губы дяди Гены растянулись в подобие улыбки. – Теперь уже не страшно. Я это… дожидаюсь. Чую, вот-вот придет.
– Переход? – догадался Саша.
– Он самый.
– Боишься?
– А чего его бояться?
– Ну как же, дядь Ген… Ты ведь, извиняюсь, без этого дела не можешь. Верно? А там никто не нальет – сухой закон на веки вечные. Тошно жить станет – обратно запросишься.
– Ты… это… меня отговариваешь, что ли?
– Ну как сказать… Я остаться собираюсь. А когда совсем один – это, дядь Ген, уж больно тоскливо. С котом о жизни не поговоришь.
– Э, Санек… Я свое уже отпил – только сдохнуть осталось. Может, и тошно станет. Но верю я, что там знают, как должно быть. Кому чего назначено…
– Там – это где?
– Ну, это… Там, наверху.
Саша саркастически хмыкнул.
– Значит, ты считаешь, что Переход – не сам по себе. Что его устроила какая-то высшая сила, и против нее не попрешь. Сказали – в рай, значит – шагом марш в рай. Понравится или нет – никто не спрашивает. Так, что ли?
Дядя Гена поскреб пальцами давно не бритый подбородок.
– Оно, конечно, ты парень ученый. Можешь над нами, дураками, смеяться. Но… это… не может все просто так быть. Просто только кошки родятся. Если наверху чего решили – никакие препараты не помогут. Хошь, не хошь, а скоро и тебя призовут.
– Не призовут! – неожиданно резко ответил Саша, вскидывая рюкзак на плечи. – Я уж как-нибудь сам решу, возноситься мне или еще здесь побарахтаться. А тебе – счастливого пу…
Он осекся: дядя Гена вздрогнул, вытянул цыплячью шею и вцепился руками в скамейку, будто опасаясь, что слетит с нее. Открыл рот, но выдавил из себя только беспомощное «ы-ы-ы…». Потом вытянулся уже всем телом и затрясся, как в припадке.
Казалось, сейчас у него на губах выступит пена. Но до этого не дошло. Громкий хлопок, словно откупорили большую бутылку, сполох желтого света – и дядя Гена исчез. Остались только пара стоптанных ботинок и свисающая со скамейки одежда.
– Да… – вздохнул Саша. – Хотел бы я знать, где ты сейчас…
Он еще немного постоял, словно выдерживая минуту молчания, и лишь затем направился к двери подъезда. 

* * *
Саша заранее продумал, сколько чего будет на его импровизированном складе. Когда от штабелей банок и упаковок стало тесно, он принялся набивать продуктами одну из освободившихся квартир. 

Еда значила много, но, чтобы выжить, следовало позаботиться еще кое о чем. Можно ведь запасти продовольствия на сто лет – и загнуться от пустяковой инфекции, напоровшись на ржавый гвоздь. 

Аптеки были брошены уже давно. Некоторые оказались перевернутыми вверх дном, но хватало и уцелевших, так что Саша, пройдясь по ним, набрал лекарств на все случаи жизни. Увидев, как толпа берет штурмом закрытый на все замки магазин «Охота», присоединился – и не пожалел. Его здорово помяли в давке, чуть не сломали ребра, но добыча – пара ружей и целая сумка патронов – того стоила. Мало ли – вдруг придется отстреливаться от стай одичавших собак. А то еще волки пожалуют из леса. О том, что оружие может пригодиться против двуногих волков, думать не хотелось. Но вскоре пришлось.
Однажды к нему заявились гопники – четверо юнцов с арматуринами в руках. Чего они хотели, Саша выяснять не стал. Просто взял двустволку и навел на того, чья ухмыляющаяся рожа показалась ему противнее всех.
– Считаю до трех, – сказал он, кладя палец на спусковой крючок. – Раз…
– Т-ты ч-че… – дребезжащим голосом выдавил обладатель гнусной рожи. Вся четверка начала медленно пятиться, потом развернулась и, на ходу роняя железяки, сыпанула вниз по лестнице.
Саша продолжил приготовления. Делал все обстоятельно, но без суеты – и закончил в тот самый день, когда наконец почувствовал зов Иномира.
Вдоль позвоночника, снизу вверх, медленно разливалось тепло. Сомневаться в его природе не приходилось. До огненных змеек еще не дошло – эта стадия могла наступить через шесть-восемь, а то и десять часов. Но к чему было ждать?
Саша достал из аптечки оранжевый футляр и положил перед собой. Долго смотрел на него, не прикасаясь, словно открыть крышку означало подписать себе приговор. Наконец вынул инъектор, зарядил, приставил к руке чуть пониже плеча и нажал на спуск. Затем лег на диван. И правильно сделал, потому что минут через пять ноги свело судорогой, голова отяжелела, а перед глазами вспыхнула раскаленная добела спираль. Она вращалась все быстрее, непрерывно умножая витки. А когда, превратившись в огненный круг, метнула из центра жалящий луч, Саша вскрикнул и провалился в беспамятство.
Он пришел в сознание только под утро – едва-едва начинало светать. Никогда еще Саше не было так мерзко. Не гордо звучащий Хомо сапиенс, а брошенная на улице тряпичная кукла, по которой прошлась грязными ногами целая толпа. Нестерпимо хотелось пить, но не было сил, чтобы подняться, доковылять до кухни и смочить пылающее горло.
Где-то рядом мяукнул Рыжик. В другой раз это ободрило бы Сашу, но сейчас заставило его еще острее ощутить свое одиночество. И с пугающей ясностью осознать, что теперь, даже очень сильно захотев, ничего изменить невозможно.
«Дурак, – подумал Саша. – Безмозглый кретин. Возомнил себя героем, бросающим вызов судьбе. А теперь сдохнешь здесь, жалкий и никому не нужный».
Он все лежал, лишь изредка делая попытки пошевелиться, и чем светлее становилось в комнате, тем сильнее накатывала депрессия. А потом, на самом ее пике, послышался голос. Не пришел откуда-то извне, а возник прямо в Сашиной голове. Женский, молодой, задорный, он раздался внезапно, как звонок будильника, вырывающий из липких лап ночного кошмара.
– Здравствуй, – сказал голос. – Ты сделал правильный выбор, и теперь мы вместе. Рада за тебя.
– Ты кто? – обалдело спросил Саша.
– Я – Женя.
– Откуда?!
– Ну, из Пензы, если так интересно. Только-только до тебя дотянулась. Сейчас и остальные подключатся.
– Остальные? – Саша наконец-то спустил ноги с дивана и сел, кривясь от пульсирующей в висках боли.
– Да, нас не так мало. А вот и они.
В Сашину голову ворвался целый вихрь голосов. Большинство, накладываясь друг на друга, создавало хаотический шум, но некоторые звучали на этом фоне более-менее отчетливо:
– Я – Серега.
– Я – Гузель.
– Я – Кевин.
– Я – Радж.
– Я – Ангелика.
– Я – Тосиро.
– Постойте, постойте… Ничего не понимаю. Тосиро… это значит… ты что, японец?
– Да. Сейчас говорю с тобой из Йокогамы.
– С ума сойти… Но как же это? У меня и по английскому-то всегда трояк был, а тут японский…
– Телепатия, – пояснил Тосиро. – Передаются мысли, а мозг принимающего переводит их на родной язык. Даже интонацию передает. И различает, кто собеседник – мужчина или женщина. Понятно?
– Нет, – честно признался Саша. – Объясните, ради бога, а то чувствую себя идиотом.
– Сейчас Кевин объяснит, – сказала Женя. – Он у нас по этой части профессор.
– Привет, Саша! – жизнерадостно заговорил Кевин. – Дело в том, что мы превратились в субимаго.
– То есть? Недо-имаго, что ли?
– Можно сказать и так. Знаешь, кто такие поденки?
«Надо же, и тут поденок вспомнили, – подумал Саша. – Неужели ни у кого не находится лучшего сравнения?»
– Ну, слышал. Насекомые какие-то…
– Не какие-то, а уникальные. Все остальные, чтобы стать зрелой особью – имаго, проходят одну-две стадии – личинки или личинки и куколки. Только у поденок есть дополнительная стадия, смысл которой до сих пор никто не может понять. Когда приходит время, из их водоплавающих личинок появляются крылатые создания. Но это еще не взрослая форма, а полувзрослая – субимаго. Вскоре она проходит линьку, превращаясь в имаго – точно такую же крылатую особь, но функционально уже законченную, совершенную. 

– Так что же, выходит, мы – несовершенные?
– Не спеши с выводами и не ищи прямых аналогий. У поденок имаго и субимаго почти одинаковы, они отличаются друг от друга только внутренним строением. А у людей различия огромны.
– Но как… почему?..
– Трудно поверить, но в субимаго нас превращает симпедол. Его создатели сами не ожидали такого эффекта – он долгое время не проявлялся. Думали, человек, сделав инъекцию, так и останется человеком – без всяких хитростей, способностей к телепатии и так далее.
– Так далее? Значит, есть что-то еще?
– Ты представить не можешь, сколько в тебе этих «еще»! Мы не знаем, во что превращаются люди на стадии имаго. Может, становятся равными богам, а может, вливаются в коллективный разум и утрачивают все признаки личности. В любом случае, нам до них не достучаться – слишком разные у нас миры. Но о том, что могут субимаго, нам известно достаточно. Телепатическая связь на любых расстояниях – это только одна способность. Скоро ты откроешь у себя другие, о которых раньше не мог и мечтать.
– Постой… Ведь симпедол придумали не вчера. Его применяют давно – и ни о какой телепатии не было слышно.
– О, – развеселился Кевин, – хороший вопрос! Видишь ли, здесь сработал один любопытный закон – о переходе количества в качество. На первых порах нас было слишком мало, чтобы создать работающую телепатическую сеть. То же самое и с прочими паранормальными эффектами. Чтобы все они проявились, численность субимаго должна была преодолеть некий пороговый уровень. Это произошло совсем недавно.
– Ну хорошо. А что дальше?
– Пусть это звучит высокопарно, но дальше нам предстоит возрождать цивилизацию. Проще всего смириться с тем, что она погибла, сложить руки и впасть в дикость. Но мы здесь не для этого. Скоро от нас уйдут последние из тех, кто захотел стать имаго. Может, их в самом деле ждет рай, гадать не буду. А нам остается Земля.
– Подожди. – Саша потрогал гудящую от напряжения голову. – Ты думаешь, что все, кто принял симпедол, рвутся возрождать цивилизацию? Да с какой стати? Ни за что не поверю!
– Ты прав, – снова вступила в разговор Женя. – Конечно, много таких, которым ничего не нужно. Есть и настоящие мерзавцы – без них нигде не обходится. Еще натерпишься с ними – каких только гадостей они не накидают тебе в голову! Но я чувствую, что ты не такой. Вот чувствую – и все. Ты – наш. И вместе мы должны сохранить хотя бы часть того, что создано до нас. Это будет адски трудно. Думаю, прежние люди сдались бы и скатились к варварству. Но мы – не прежние. Мы – субимаго, и у нас есть шанс. Только бы его не упустить…
Саша зачем-то посмотрел на кота. Тот восседал на стуле в горделивой позе сфинкса, и его рыжая пушистая морда выражала полное презрение как к райским соблазнам на том свете, так и к адским трудностям на этом.
– Не упустим, – сказал Саша. – Можете на меня рассчитывать.