Скоту под хвост: почему Испания упустила селитру

После этой первой в Европе артиллерийской атаки рыцари заподозрили, что их эпоха подходит к концу.

Они не ошиблись. Войн в Средние века в Европе хватало, так что, узнав о чудесных свойствах пороха, европейцы принялись как подорванные (часто в самом прямом смысле) «выращивать» главный его ингредиент – селитру.

Эффект от процесса ее производства был не меньше, чем пушечный залп. Только он сражал не огнем, а зловонием, ведь сырьем для изготовления селитры были моча и навоз. Ароматную жижу нужно было регулярно перемешивать и поливать водой – и так больше года, пока не получишь драгоценную селитру. Чтобы бактерии, отвечающие за этот процесс, «работали» исправно, яму с навозом надо было еще и защищать от морозов.

Причем выхлоп был мизерным: из центнера этой массы получалось около 250–300 г селитры. Много это или мало? Если взять за ориентир «золотой» стандарт черного пороха (три четверти селитры, остальное – уголь и сера), то получим, что для одного выстрела из аркебузы (один из ранних видов ружей) калибра 15–17 мм требовалось 10–15 г селитры. Чтобы раз пальнуть из пушки ядром в 2,6 кг, нужен был пороховой заряд в 1,75 кг, то есть примерно 1,2 кг селитры. Полтонны навоза!

Об объемах средневековой селитряной промышленности мы имеем весьма смутные представления. В более поздние времена учет велся аккуратнее. Джек Келли в своей книге «Порох: от алхимии до артиллерии» пишет, что в 1775 году во Франции ежегодно производилось больше 8 тыс. тонн селитры (1,7 млн фунтов). Для ее получения требовалось больше 3,2 млрд кг сырья – это как 124 «Титаника». Представили эту благоухающую флотилию? И это только для нужд одной Франции.

Власти европейских государств буквально выдавливали из народа селитру и сырье для нее. В одних странах, как, например, в Швеции, крестьянам часть налога заменили на селитряные взносы. Во Франции в 1477 году Людовик XI учредил специальную Селитряную комиссию (Saltpêtriers Commissionés), которой разрешалось вламываться в любой дом и собирать фекалии и селитру, которую производили граждане. Сотрудники аналогичной структуры в Англии запрещали населению делать полы в коровниках, чтобы было удобнее собирать навоз. В России Иван Грозный ввел селитряную повинность для всех городов и монастырей.

Индия нарасхват

Немного полегче стало, когда в XVI веке Васко да Гама открыл путь в Индию и европейцы стали возить оттуда на родину отличную калийную селитру – как самородную, из местных месторождений, так и изготовленную на многочисленных фабриках, которые открыли пришлые бизнесмены. Больше всего в импорте индийской селитры преуспели Голландия и Англия.

Голландцы, не желая уступать первенство, тоже наращивают обороты. В итоге к началу 1700-х годов эти две страны ввозили из Индии в Европу как минимум 5 тыс. тонн селитры в год. Причем она была вчетверо дешевле той, что производилась из фекалий в самой Европе. Не удивительно, что за ценным сырьем в Индию потянулись французы, датчане, шведы и австрияки.

Есть дела поважнее селитры

Интересно, что в этой селитряной гонке практически не участвует страна, над которой «никогда не заходит солнце», – Испания, самая могущественная империя XVI века.

Она в это время была занята американской экспансией: реконкиста закончилась, а восьмивековая привычка воевать осталась. Ее надо было куда-то канализировать. Поэтому, когда Христофор Колумб в 1492 году открыл то, что потом стало называться Америкой, тысячи испанцев двинулись покорять новые земли. Тем более что первые же экспедиции принесли сенсационные новости: из путешествия 1499–1500 годов Пералонсо Ниньо привез с острова Маргарита в Карибском море 38 кг жемчуга редкой красоты, Родриго де Бастидас в 1502-м вернулся из тех же краев с мешками золота.

Благодаря их военным успехам и, до некоторой степени, везению в подчинении Карла оказались значительная часть Иберийского полуострова, Нидерланды, Сардиния, Сицилия, Италия к югу от Рима, Восточная Европа, а также недавно открытые земли в Америке.

Несметные богатства позволили императору оплатить создание мощной армии и флота, с помощью которых он старался еще больше расширить свои территории, уверенный, что призван объединить под испанской короной весь католический мир.

С кем только Карл ни воевал: с турками в Средиземноморье и в Центральной Европе, с протестантами в Германии, с Францией за лидерство в католическом мире и другими странами. Эту привычку унаследовали и потомки императора: сын Филипп II (1527–1598), внук Филипп III (1578–1621) и правнук Филипп IV (1605–1665). Называть наследников одинаковыми именами казалось испанским властителям прикольным. Их правление и вправду выглядело как череда похожих друг на друга эпох с бесконечными войнами.

Казалось бы, что может пойти не так?

Ресурсное проклятие испанской короны

Проблема в том, что Карл V и его потомки, к сожалению, не изучали трудов Ричарда Аути о ресурсном проклятии, поэтому легко попались в сырьевую ловушку. Серебряный и золотой дождь создавали впечатление, что король может все и что это никогда не закончится. Разумеется, далеко не всегда сырье – проклятье. Скажем, больше всего нефти и газа в мире добывают США, а Норвегия или Канада или Австралия добывают (и экспортируют) куда больше сырья на душу населения, чем Россия или Иран. К тому же проблемой испанцев были не только доступные залежи драгметаллов.

Властители Испании не учли, что война стоит очень дорого. Селитру для пороха испанцам приходится производить самим или втридорога покупать импортную индийскую. В XVI веке, например, на производство пороха для одного только пушечного выстрела приходилось тратить столько же, сколько составляло месячное жалованье пехотинца. Плюс нужно было содержать войско, производить оружие, а потом еще и держать в подчинении завоеванные земли.

Даже серебряные потоки из Нового Света не окупали военных расходов, и испанские короли стали брать кредиты под будущие поставки в других странах. «При доходе короны в 13 млн дукатов в 1577 году накопленный долг Короны в 1582 году составлял 80 млн дукатов», – пишет экономист, бывший ректор РАНХиГС Владимир Мау в статье «Уроки испанской империи, или Ловушки ресурсного изобилия». К 1667 году долг достиг 180 млн дукатов. Часто корабли с колониальными товарами из Америки прямиком направлялись кредиторам в другие европейские страны, даже не заходя в порты Испании.

В наводненной серебром и золотом стране началась бешеная инфляция. Вдобавок, увлекшись разграблением индейцев и добычей серебра, испанцы плюнули на развитие отечественной промышленности и технологий, и к концу XVI века Испания полностью зависела от американских сырьевых поставок.

В результате, когда в 1550-х они начали сокращаться, страна не смогла платить по кредитам. Чувствуя, что дело пахнет керосином, Карл V в 1556 году отрекся от трона. И вовремя: в 1557-м империя объявила первый дефолт. В 1560-м – второй. Потом, до 1680-го, было еще семь.

Потомки Карла не стали отказываться от привычной жизни в войнах и роскоши, в результате к началу XVIII века Испания обнищала и утратила статус мирового гегемона.

Гуано – не то, чем кажется

Испанский священнослужитель и экономист Санчо де Монкада (1580–1638) еще в 1619 году осознал: «Бедность Испании есть результат открытия Америки».

Однако Америка, наоборот, могла стать источником долгого благоденствия испанцев. Например, если бы они вместо серебра добывали в Новом Свете селитру, которой здесь были огромные запасы. Об этом богатстве было известно индейцам. Только они использовали селитру не для производства пороха, которого они не знали, а как удобрение.

В Америке было два вида селитры. Первый добывали из помета морских птиц, скопившегося за многие века вдоль тихоокеанского побережья Южной Америки. Стивен Боун в книге «Дьявольское изобретение» приводит подсчеты ученых: птицы ежегодно оставляли здесь по 11 тыс. тонн экскрементов! Индейцы называли этот помет «уано», откуда и пошло его название – «гуано».

Дожди в этой части Америки крайне редки, может не выпасть ни капли в течение десятилетий. Поэтому гуано, богатое нитратами, не смывалось с побережья, где его и нашел в 1802 году прусский географ Александр фон Гумбольдт, открывший это ценное удобрение для Старого Света.

Правительство Перу, сразу же взявшее добычу гуано в свои руки, выжимало из драгоценных экскрементов максимум. Рабочие на островах Чинча, где были сосредоточены основные скопления гуано, жили на положении рабов и трудились в нечеловеческих условиях: их кормили ровно столько, чтобы они не умерли от голода, спали они вповалку рядом со зловонными кучами помета, работали почти круглосуточно. Из-за смрадной пыли они постоянно болели, от едкого гуано кровоточили руки и не всегда могли удержать тачки, на которых они возили добытое удобрение, поэтому надсмотрщики приковывали рабочих к ручкам тачек.

Пытаясь спастись от невыносимых условий труда, эти несчастные спрыгивали со скал, резали себе вены и глотки. Зато власти Перу получали сверхприбыли.

Это сыграло со страной ту же злую шутку, что серебро с Испанией. Правящая верхушка Перу принялась воевать с соседями – Боливией и Эквадором, швырять деньги направо и налево. Тем временем по всему миру начали распространяться фейковые аналоги гуано гораздо худшего качества. «Гуано уже не то», – решили потребители, и спрос на помет пошел на убыль. Вдобавок в Европе и США появились разработки новых видов удобрений, а запасы гуано в Перу истощились. В итоге к концу XIX века рост экономики страны резко затормозился.

Миллиарды за каличе

Примерно в то же время, когда начались разработки гуано, европейцы обратили внимание на его селитряного собрата – самородную селитру каличе из залежей пустыни Атакама на границе Перу, Боливии и Чили. Поначалу ее тоже применяли как удобрение, извлекая из нее ценный азот. Для изготовления пороха каличе не годилась: она содержит нитрат натрия, который сильно поглощает воду, и порох из нее приходилось охранять от малейшей сырости. Можно было с помощью золы превратить нитрат натрия в нитрат калия, но для изготовления золы в пустыне Атакама не было растительности, а возить золу в Америку было дороговато.

Зато когда в 1850-х годах в Германии обнаружили залежи хлористого калия, то спрос на чилийскую селитру резко подскочил. Реакция хлористого калия с нитратом натрия давала селитру нужного качества, так что Европа и США тут же наладили поставки каличе на свои пороховые заводы.

Экспорт селитры из Чили достиг невероятного размаха: если в 1825 году было вывезено только 935 тонн, то в 1910-м – уже более 2,3 млн тонн. Только за 31 год, с 1879-го по 1910-й, Чили заработала на продаже селитры $425 млн. Если учесть, что с 1890 года цена доллара выросла в 33,59 раза, то сейчас это было бы примерно $14,3 млрд. И это в стране, население которой в конце XIX века составляло лишь около 1 млн!

Селитра из воздуха

Конечно, соседи Чили тоже желали откусить от этого пирога. Многочисленные вооруженные стычки в 1879 году вылились в четырехлетний военный конфликт, который остался в истории как Селитряная война. Перу, Боливия и Чили схлестнулись за обладание богатой селитрой пограничной провинцией Тарапака. Чили одержала победу и до Первой мировой войны оставалась главным поставщиком селитры на мировой рынок.

Правда, в 1904 году норвежские физики и инженеры Кристиан Биркеланд и Самуэль Эйде придумали, как получать азотную кислоту прямо из воздуха, и уже в 1905-м наладили выпуск синтетической селитры. А потом их коллеги из разных стран открыли эффективные способы создания азотных удобрений. И чилийская селитра стала уже неактуальна. Да и запасы ее к 1930–1950-м годам сильно истощились. Сейчас большинство месторождений в окрестностях Атакамы заброшены, только в паре мест ведется добыча, но серьезного промышленного значения она не имеет.